Он продолжал обнимать Айни, придерживая его на себе, когда Варкалис склонился над ними. Поцеловал Айни, пытаясь отодвинуться и лечь в воду рядом, задевая Тсана. Но Айни развернулся, потянул Варкалиса на себя, не позволяя далеко отодвинуться, вытянул руки. Тсан распахнул глаза вовремя, чтобы увидеть искажённое сильными физическими переживаниями лицо принца. Должно быть, рукам Айни достаточно было лишь коснуться его, даря очевидно долгожданное облегчение. Тсан заметил закушенные губы, покрасневшие щёки и лоб, услышал учащённое дыхание и захлебнувшийся вздох. И испытал странное удовлетворение. А потом на душе его стало и вовсе спокойнее, когда он подумал: они испытывают одинаковые чувства, и он, и Варкалис — они оба любят, и оба беззащитны перед своей любовью. Если слова Варкалиса о любви — правда. Если в своих чувствах Тсан твёрдо уверен, то Варкалис своим был явно удивлён. Нет, ошеломлён их появлением и боится их силы. Ощущая превосходство перед принцем, Тсан в спокойствии смежил веки, позволяя себе больше ни о чём не думать. Айни лежал на нём и почти ничего не весил, и Тсан был готов держать его в своих объятиях вечность. Когда же Айни решил, что хочет выйти из воды и отдохнуть на лежаке в мозаичной комнате, Тсан выпустил его из объятий с ужасной неохотой.

Выйдя из воды, Айни плотно завернулся в белое полотенце, лежавшее у края купальни, скрыл от взглядов его и Варкалиса своё необычное тело. Оно взволновало Тсана. Не женское, но и не совсем мужское, скрывающее тайну, безумно притягательное.

Тсан вышел из купальни последним, после Варкалиса. Он предоставлял супругу Айни, наследному принцу и первому лицу в королевстве, право быть первым во всём. Предоставлял им возможность быть наедине, оставаться вдвоём и вести разговоры не при нём. Сегодняшнее откровение Варкалиса во дворе Научной Академии не понравилось Тсану. Он надеялся, что принц ошибся. Нельзя рассуждать об образовании истинной пары лишь потому, что у Айни спина светится, даже он, дремучий неуч, это понимал. Но доказать Варкалису, что тот ошибается, Тсан, разумеется, не мог. Поэтому он просто старался оставаться на вторых ролях, никогда не вылезая вперёд. Айни благосклонно принимал своего супруга. Могло ли точно так же благосклонно принять Варкалиса и его тело?

Ответа не было.

— Ты был таким нежным…

Тсан чуть не споткнулся и тут же раздумал заходить, но было поздно, они оба его уже заметили, подняли головы.

— Мне кажется, тебя это расстраивает?

Сперва Тсан думал прилечь на подушки в самом дальнем углу, предоставляя возможность супругам побыть наедине. Но они говорили о таком интимном, а звуки в мозаичной комнате разносились так далеко. Делать вид, будто он не слышит их, было глупо. Поэтому Тсан поступил иначе. Айни с Варкалисом полулежали на широкой оттоманке, покрытой атласом и подушками. Тсан подошёл и опустился прямо на пол со стороны Айни, прислонился к ножке оттоманки спиной. Он не видел выражений их лиц, но они не прервали разговор, и, значит, он сделал всё правильно?

— Учитель говорил мне, что будет больно.

— Это тот шарлатан, который рассказывал об оральных ласках? Забудь всё, что он вообще рассказывал!

— Ну, так уж и всё. Кое в чём он оказался прав. Оральные ласки достаточно приятны!

И Айни рассмеялся, его голос разнёсся по комнате звонкой трелью певчей птицы. Тсан прикрыл глаза и запрокинул голову, укладывая затылок на атласную подушку. Чья-то рука осторожно погладила его волосы. Варкалис не мог этого не заметить, но не прогнал его, не сказал и слова против.

— Остальное приятно не менее. А осторожен я потому, что как раз не хочу торопиться и причинить боль.

— Но…

— Боль может ощущаться из-за разрыва плевы, но если распалить тело достаточно сильно, то болезненное ощущение будет незначительным. Мы с твоим учителем явно читали разные книги.

— Книги? Только ли по книгам можно было научиться такому, чем мы занимались сегодня?

Варкалис вздохнул.

— Помнишь, я говорил о слухах? Ведь действительно были не только слухи… Мне не довелось знать женщин. И никогда не хотелось их знать, честно говоря. Не тянуло.

— Ах, вот в чём дело, — ничуть не изменившимся голосом ответил Айни. Но потом осёкся. — Но моё тело… Из-за плевы… Оно не кажется тебе отталкивающим?

Судя по звукам, Варкалис сгрёб Айни в неуклюжие, но тесные объятия. Айни пискнул, и рука, перебирающая волосы Тсана, исчезла.

— Нет, вовсе нет. Оно меня завораживает.

Точно так же, как завораживает меня возможность принимать ласки другого мужчины, — подумал Тсан. Разумеется, его не спрашивали.

— А ты, Тсан?

— Да, Ваше Высочество? — откликнулся он, слегка удивлённый. Вопрос застал его врасплох.

— Ты когда-нибудь знал женщин?

— Дважды, — честно ответил он. Послышался смешок Варкалиса, но Тсан решил его проигнорировать. — Оба раза в канун праздников богини Эсты, когда жрицы выходят в город, принимают пожертвования и производят служения.

— О, я слышал об этом, — теперь в голосе Варкалиса звучал интерес. Чисто академический. — Тело женщины — это храм богини, и на время праздника жрица как бы перевоплощается в саму Эсту.

— Я достиг тех лет, когда уже считался взрослым, и в то время учился в гвардейской школе. Учителя посчитали возможным отпустить нас на этот праздник. Все пошли, и я — вместе с ними.

— Это было давно, — сказал Айни. — И что, с тех пор никогда…

— Никогда. Я не особенно впечатлился ни в первый, ни во второй раз, через год, — ответил Тсан, пожав плечами. Он мог бы сказать, что уже был влюблён в другую, они опасно близко подошли в разговоре к этой теме, но он не осмелился бы произнести такое вслух! Он замолчал. Потом добавил: — Думается мне, боли те женщины не испытывали. Так что, возможно, ваш учитель был слишком суров.

— Вот видишь, — проговорил Варкалис после недолгого молчания.

Айни не отвечал.

— Айни! Да что ты?!.. — внезапно воскликнул Варкалис, и оттоманка скрипнула. Тсан обернулся. Айни беззвучно плакал.

— Ваше Высочество, — Тсан тоже подорвался с пола, схватил Айни за руку, но тот вырвал её из его пальцев. Утёр глаза, но слёзы тут же набежали снова. Тогда Айни укрыл лицо в ладонях и робко пробормотал:

— Простите.

— В чём дело? Ты боишься, да? Дело в этом? — Варкалис стоял рядом с ним на коленях и выглядел не на шутку обескураженным. Он волновался вполне искренне.

Айни помотал головой. Потом пару раз вздохнул, явно стараясь привести себя в порядок, и наконец отнял руки от лица. Заплаканное, оно, казалось, потеряло свои обычные краски, но стало ещё более красивым, приобретя пунцовый оттенок.

— Думаю, это ревность, — произнёс Айни, прижав тыльную сторону ладони к уголку глаза. — И это глупо. Прости, Тсан. Я не должен был ревновать.

Тсан опешил. Варкалис хмыкнул. Слов он, обычно всегда имеющий, что сказать, сейчас не находил. Говорил Айни.

— Я честно тебя спросил, а ты честно поделился. На признание Варкалиса о мужчинах я так не отреагировал, но, узнав о твоих женщинах… Во мне тут же будто что-то сломалось. Как глупо! Ведь это было ещё до того, как нас с тобой познакомили.

— Верно, Ваше Высочество. И те женщины… Я совсем не помню их. И думать бы о них не стал, если бы вы не спросили. Это правда.

Айни помолчал, окончательно успокаиваясь. А потом вдруг глянул на Тсана с хитрым прищуром.

— Хочу, чтобы ты выполнил одну мою просьбу.

— Что угодно, приказывайте, — сейчас, послужив причиной слёз, он действительно согласился бы выполнить всё, что угодно.

— Наедине… Всегда зови меня по имени. Хорошо?

Тсан сглотнул, потому что горло у него внезапно сжалось. Повторялась та же сцена и та же просьба, что и несколько лет назад. Тсану казалось, что супружество навсегда разделило их, проведя непреодолимую границу, но выходит, он ошибался. Несмотря на союз с Варкалисом, Айни хотел, чтобы между ними всё было по-прежнему. Однако Тсан понимал, что по-прежнему уже не будет: не вернётся та чистая и робкая тайная влюблённость, которую нельзя выразить словом или делом, она умерла и переродилась. Теперь он сможет выразить перед Айни свои чувства физически — как только ему дадут знак, что ждут от него этого, он будет готов.