Вечером, когда скучно стало невероятно сильно и захотелось хоть чего-нибудь особенного, а ноутбука в квартире не нашлось, Еын готова была прыгать на стены от недостатка досуга. А потому невероятно сильно обрадовалась, когда услышала знакомое пиликанье и звук открываемой двери. Она в ту же секунду свесилась с дивана и, заглянув в коридор, улыбнулась широко и довольно.

— Вернулся?

Мин Юнги фыркнул, глянув на неё коротко, и поспешил снять обувь, чтобы пройти затем вперёд. На нём опять были джинсы и куртка, что совсем не выглядела тёплой, зато он сам выглядел по-хулигански очаровательно. Настолько, что Еын разулыбалась пуще прежнего и, свесив с дивана сначала ноги, а затем всё тело, подалась вперёд, встала и направилась в его сторону.

— Зачем спрашиваешь, если видишь?

— Люди в таких случаях говорят «Я дома», а не «Зачем спрашиваешь, если видишь?», — подняла она многозначительно брови, наблюдая за тем, как мужчина движется в её сторону.

— Не говорил и не собираюсь, — усмехнулся он довольно.

А потом, не успела Еын и слова сказать в ответ, пропыхтев обиженно, Юнги протянул руку, обхватил привычно её затылок ладонью и впечатался в её губы своими. И девушка, подумав, что такой вариант её устраивает целиком и полностью, только подалась в ответ ближе и в пальцах сжала его куртку.

В один миг стало так тепло и хорошо, что захотелось растечься одной большой лужицей прямо в коридоре. Но Юнги только затолкал её куда-то спиной вперёд, не отрываясь от поцелуя, а сам привычно уже соскользнул ладонью под больничную рубашку и широко огладил поясницу, пустив по коже даже не мурашки — самый настоящий ток. Еын в ответ, преисполненная любопытством, легко отвела в сторону расстёгнутую куртку, пытаясь не забывать шагать в указываемую мужчиной сторону, и, высвободив заправленную в джинсы водолазку, потянув ту на себя, коснулась несмело кожи под ней. Юнги чуть вздрогнул, но против не сказал ни слова — лишь поцеловал её словно бы сильнее, и Еын уже много смелее провела ладонью по его животу вверх, чувствуя, как забавно тот дрогнул под подушечками её пальцев.

Она самым копчиком вдруг уткнулась во что-то острое и, разорвав от неожиданности поцелуй и оглядев пространство рядом с собой, поняла, что упёрлась всего лишь в обеденный стол. Мужчина посмотрел на неё как-то особенно странно и мягко одновременно, огладил большим пальцем скулу и спросил:

— Ты почему ещё в больничной одежде?

— Оказалось, что она очень удобная, — улыбнулась тут же Еын, не один час назад это отрепетировав. — Совсем не хочется снимать.

Но Юнги только прищурился в ответ и заглянул в её глаза именно тем взглядом, который соврать не позволял никогда. Девушка тут же сглотнула, почувствовав вдруг, что тело его, в отличие от рук, очень и очень горячее. И это было странно, почти неправильно на самом деле.

— Не хочешь снять или не можешь?

— Хорошо, — нахмурилась она недовольно и поджала коротко губы, — я не могу. Ты доволен?

— Весьма, — усмехнулся Юнги, а потом, очень быстро переместив свою ладонь с её спины вперёд, расстегнул нижнюю пуговицу. — Я помогу.

Еын тут же подалась назад — насколько то позволил стол позади неё — и даже оттолкнула недовольно его пальцы, засмущавшись очень сильно и в ответ получая растерянно-рассерженный взгляд.

— Не надо, — пролепетала она, — у меня под ней ничего нет, ясно?

Мужчина замер и непонимающе моргнул.

— В смысле?

— В прямом, — вспыхнула Еын. — Думаешь, кто-то вообще носит лифчики в больнице? Я бы и носила, но только меня не спросили, когда одевали во всё это.

— И ты подумала, — сглотнул мужчина и усмехнулся снова, пальцами цепляясь за воротник её рубашки и притягивая девушку ближе к себе, — что это должно меня остановить? Рано или поздно я всё равно увижу тебя обнажённой, так что…

— Эй, ты не можешь говорить это так прямо, — протянула Еын, чувствуя, как краснеют не только кончики ушей, но и щёки, и снова попыталась остановить руки, которые начали расправляться с пуговицами — на этот раз сверху.

— Ты можешь говорить всё, что придёт тебе в голову, а я не могу? — хмыкнул Юнги, а девушка выпалила в ответ, боясь передумать:

—Тогда возьми на себя ответственность.

Мужчина замер в один момент и посмотрел на неё широко открытыми глазами, заставив тем самым засомневаться и опустить взгляд на его шею, что просто потрясающе выглядела в высокой горловине водолазки.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты — первый мужчина, который увидит меня голой, — пробормотала она. — Ну, рано или поздно… Ну, и за исключением докторов… Так что будет отлично, если ты возьмёшь на себя ответственность.

— Ты замуж за меня хочешь что ли?

Еын подняла голову и ошарашенно глянула на не менее ошарашенного мужчину. У них в глазах, кажется, плескалось совершенно одно и то же, и ей показалось даже на секунду, что она смотрит в своё собственное отражение.

— Тебя по голове что ли били? — выдохнула девушка потрясённо. — Или думаешь, что меня били?

— О, — тут же прищурился Юнги и весь как-то скривился, — то есть не хочешь?

— Да зачем мне это? — нахмурилась Еын. — Я просто решила, что ты мне нравишься, ясно? Поэтому было бы круто, если бы ты стал встречаться со мной.

Мужчина снова замер и моргнул, пытаясь, кажется, осознать и принять всё происходящее, а она судорожно выдохнула и облизала пересохшие губы, понимая, что сказать подобное оказалось много труднее, чем она себе представляла. Сердце, по крайней мере, выскочить готово было тут же.

— Ты мне встречаться предлагаешь? — всё же проговорил медленно Юнги, а Еын смогла только кивнуть едва заметно, взгляд снова опустив на его шею. — Чёрт, — хохотнул он, — ты сведёшь меня с ума… Но это всё неважно, — мужчина подцепил пальцами её подбородок и заставил посмотреть на себя, — потому что я собирался представить тебя как свою женщину, едва только разберусь с некоторыми делами. И мне плевать, Еын, как ты к этому отнесёшься: сбежать всё равно не получится — найду и верну, — девушка уставилась на него абсолютно непонимающе, а тот, заприметив это, только хмыкнул как-то особенно довольно. — Но ты ведь понятия не имеешь о том, что значит быть чьей-то женщиной? Я могу только сказать, что это намного больше и важнее, чем ты даже можешь себе представить.

— Ты пугаешь, — призналась честно Еын, едва находя в себе силы двигать губами, смотря в глаза напротив, — когда говоришь таким тоном.

— Именно поэтому я так говорю, — кивнул он сосредоточенно, руку с её подбородка переместив на щёку. — Мне нравится, когда ты боишься.

— Это, знаешь ли, психические проблемы.

В животе что-то крутилась, а в груди — сжималось. Еын вся почему-то дрожала от одного только его «найду и верну», а бёдра сводило едва ли не судорогой, заставляя её вжиматься изо всех сил в стол за спиной. Ей почему-то очень захотелось вдруг сбежать и попытать удачи, надеясь, правда, на то, что её действительно найдут, а потом прижмут к стене, обхватят привычно пальцами подбородок и вопьются в губы — сильно и жёстко.

— Знаешь, что я понял только что? — усмехнулся Юнги, свободной рукой потянув за хлястик повязки, которая больше всего прочего мешала избавиться от больничной одежды. — Прошла уже неделя с твоего совершеннолетия, а я всё ещё не поцеловал тебя как следует.

— Полезешь языком ко мне в рот — откушу, — прищурилась Еын предупреждающе, хотя внутри опять что-то отпружинило, а повязка, ослабевшая, заскользила вниз. Юнги сразу поймал её локоть, отвыкший от движений, и медленно опустил её руку. — Я так не люблю.

— Ты даже не пробовала, — напомнил он, приближаясь к её губам, а девушка только категорично мотнула головой и напомнила:

— Откушу.

Но все слова и обещания отошли на второй план, когда мужчина подался вперёд и накрыл её губы своими, утягивая в ставший каким-то неправильно необходимым поцелуй. Он в тот же миг снова вернулся к пуговицам, и Еын неосознанно дёрнулась, засмущавшись.

— Я не смотрю, — почти прошептал он в самый её рот и снова поцеловал, заставляя её обхватить рабочей рукой его шею и зарыться в очень приятные на ощупь волосы на его затылке.