На третий — окончательный — раз в чувства привёл её запах цветов. Тонкий, нежный, почти ненавязчивый и совсем не сладкий. А ещё очень знакомый. Еын лениво приоткрыла веки и, почти сразу сфокусировав взгляд, увидела рядом с собой Пак Черин, которая, накинув на плечи белый халат, прятала в треугольнике из ладоней рот и на неё совсем не смотрела, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Девушке захотелось рассмеяться — так забавно она выглядела, переживая о ней слишком искренне.

— Эй, — нашла Еын в себе силы позвать её скрипящим голосом, а Черин вздрогнула и обернулась с широко распахнутыми глазами, — водички не подашь?

Девушка тут же вскочила на ноги и метнулась в её сторону, однако замерла с раскинутыми для объятия руками буквально в нескольких сантиметрах, явно не зная, как не причинить при этом неудобств, но потом и вовсе развернулась и потянулась к тумбе, на которой стоял графин с водой, а рядом — букет из ярких гербер — тех самых, которые Еын любила больше всего.

— Минхо, — поняла она сразу, а Черин кивнула, поднося ей стакан с водой.

Девушка попыталась подняться, оперевшись привычно на левую руку, но та всё никак не хотела слушаться, и пришлось сгибать в локте правую, которой то явно пришлось не по вкусу — с непривычки.

— Только не залпом, — пожурила почти строго Черин, поддерживая её за спину, — а то плохо станет.

Еын невнятно качнула головой и коснулась губами стакана, с большим удовольствием ощущая, как исчезает во рту неприятная пустыня и жить становится много легче.

Она затем откинулась обратно на подушку, но попросила подругу приподнять спинку кровати, чтобы сидеть было удобнее. Та поворчала для проформы, говоря о том, что ей следовало бы лучше отдыхать, однако затем всё равно поступила так, как хотелось Еын. Черин потом вспомнила, что должна оповестить врачей о том, что она пришла в себя, и выскользнула из палаты раньше, чем девушка успела остановить её и попросить не делать этого, потому что внимания к своей персоне — такого абсолютно чужого — хотелось меньше всего.

Доктор вместе с медсестрой и Черин появились перед ней снова спустя пару минут, и Еын едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза, когда мужчина со значащимся на халате «О Рюджин» строго посмотрел на неё, а затем нетерпеливо перелистнул историю её болезни, которую подала медсестра. Немолодая уже женщина, в свою очередь, проверила капельницу, подкрутила что-то непонятное, глянула на продолжающий зачем-то мерно пищать прибор, на котором отображалось биение её сердца, и с чувством выполненного долга проговорила, обращаясь к врачу:

— Все показатели в норме.

— Я бы сказал, в потрясающей норме, — хмыкнул мужчина и, пройдя вперёд, уселся на край постели, прямо рядом с её рукой, так, словно они старые добрые товарищи, — особенно для человека, который ровно сутки назад был белее мела от количества потерянной крови. Кажется, таких принято называть борцами.

— Осторожнее с этим, доктор О, — хмыкнула Еын, — я могу загордиться, — мужчина коротко рассмеялся, а она спросила первым делом: — Когда меня выпишут?

— Рвётесь в бой? — фыркнул доктор и посмотрел на неё с осуждением. — Вы потеряли слишком много крови, мы должны проконтролировать ваше состояние.

— Но я в порядке.

— А вчера, приходя в себя, вы так не думали.

Еын нахмурилась, совершенно не помня этого. Последнее, что она видела — девушка была уверена — снег, который очень красиво падал на тёмные волосы сидящего перед ней Мин Юнги. Она вдруг вспомнила о том, что он совсем недавно был тут, и повернулась в сторону кушетки, которая была абсолютно пуста. Еын подумала тогда, что ей вполне могло показаться — в конце концов, воспалённое воображение шутить способно и не так. А вот Юнги совершенно нечего делать в её палате.

— Что вы имеете ввиду? — всё же спросила она, взглянув на мужчину исподлобья.

— «У меня дыра в плече», — нетипичным для себя высоким голосом проговорил он, а у Еын, кажется, покраснели кончики ушей. — Это самое цензурное, что я услышал. Обычно люди бормочут о том, что не хотят умирать, или о том, что должны кого-то увидеть. Вы на моей практике первый пациент с огнестрелом, которого волновало совсем другое.

— Прошу прощения, — тихо проговорила Еын сквозь зубы, — я себя не контролировала.

— И вас никто за это не осуждает, — чуть улыбнулся он уголками губ и поднялся с постели. — Отдыхайте пока, а потом придётся пройти парочку обследований.

— А домой когда?

Еын увидела, как закатила Черин глаза, приложив руку ко лбу, и поджала в ответ на такое её поведение губы. Она, в конце концов, имела полное право хотеть домой — Еын должна была узнать обо всём, что произошло, и удостовериться в том, что всё в порядке. В том, в первую очередь, что в порядке Мин Юнги, потому что именно за него она волновалась почему-то больше всего.

— Вы не вошли в число тех счастливчиков, для кого огнестрельное ранение в плечо — сущий пустяк, — строго проговорил доктор, глядя на неё из-под нахмуренных бровей. — У вас было задето плечевое сплетение.

— Это слишком серьёзно? — тут же подалась вперёд Черин, а у Еын неприятно засосало под ложечкой. — Она ведь в порядке?

— Можно сказать и так, — кивнул мужчина, — но наблюдение потребуется несомненно. Травма кровеносного сосуда — это не шутки, а потеря двигательной функции может стать серьёзной проблемой.

Девушка сглотнула и покосилась на левую руку. Она чувствовала теперь свои пальцы, без особых проблем могла двигать ими, но подвижности в плече не ощущала совсем. И это напугало невозможно сильно.

— И надолго это? — тихо спросила Еын, несмело подняв голову. — Когда я снова смогу пользоваться рукой? Я ведь смогу, да?

— Сможете, — чуть улыбнулся он. — Операция прошла успешно, а вы восстанавливаетесь, как показывает практика, удивительно быстро. Так что со временем вы сможете в полной мере пользоваться рукой так же, как до этого.

Девушка судорожно выдохнула, ощущая небывалое облегчение, и прикрыла глаза, чувствуя, как в них уже успела скопиться влага. Врач вместе с медсестрой смазано с ней попрощались и, судя по звуку задвигаемой двери, вышли в коридор. Еын почти тут же почувствовала, как рядом с ней прогнулся матрац, и снова подняла веки, уставившись на Черин, которая ладонью мягко провела по её щеке.

— Ты очень красивая сейчас, — улыбнулась Еын. — Впервые вижу тебя брюнеткой.

У неё волосы теперь едва достигали плеч, а чёлка лежала на лбу мягко и аккуратно. Черин правда выглядела просто потрясающе даже несмотря на то, что явно плакала несколько минут назад, не справившись с эмоциями. Еын очень сильно захотелось пошутить, что она так просто от неё ни за что не отвяжется и не умрёт так легко, но потом вспомнила бурную эмоциональность подруги и решила весь сарказм оставить при себе.

— Вот чего я не понимаю, так это почему ты такая хорошенькая, сладость, — коротко и мягко рассмеялась она. — Больные люди так не выглядят.

— Вот ты и ответила на свой вопрос, — наклонила голову Еын. — Я просто уже здорова. Я ведь сильная девочка, так что…

Она запнулась невольно и замолчала, понимая, что уже слышала это где-то. Еын вспомнила, что это уже точно было — кто-то говорил подобное, повторял из раза в раз, удерживая, кажется, её тело в своих руках. И, напрягшись ещё раз, она почти наяву услышала это — низко, хрипло, почти надсадно. «Сильная девочка» будто бы в один миг стало одним целым с «моя девочка», и Еын, судорожно вздохнув, снова посмотрела на пустую кушетку.

— Тебе сильно больно? — спросила Черин, привлекая её внимание, и скривилась. — Как чувствуешь себя?

— Очень живой, — прыснула девушка в ответ, за что тут же получила шлепок ладони по колену. — Я в порядке, правда, — улыбнулась она. — И мне почти не больно. Просто неприятно. Но… — Еын задумалась на мгновение, вспоминая, что в больнице она оказалась, кажется, с Мин Юнги. — Как ты узнала о том, что я здесь?

— Минхо сказал, — усмехнулась Черин и кивнула на герберы, о которых сама Еын успела позабыть. — Признаться честно, я не помню, когда волновалась сильнее.