Комедия, сложившаяся вокруг них троих, кажется теперь ещё более идиотской.

— Так это ты подарил ему те часы?

— Видела? — горделиво улыбается Джин и подмигивает совершенно фривольно. — Понравились?

— Не думаешь, что это слишком дорогой подарок? Дэёну всего тринадцать. А ты даришь ему часы от Лонгинес?

Ёнхи вырывает свою ладонь из его хватки и хмурится, потому что действительно считает, что подобное — слишком. Дэён совсем ещё мальчишка. Он часто дерётся, падает и бывает ужасно неаккуратным, так что вполне может их разбить. Парень уже как минимум трижды, забывшись, принимал ванну, не сняв часы, и Ёнхи даже подумать боится, что он ещё сможет натворить.

— Ты сейчас осуждаешь меня? — неверяще тянет Джин, а потом выдыхает с таким лицом, будто его обвинили в краже. — Да ты знаешь, сколько я выбирал их?

— Я вовсе не говорю, что часы были плохими. Но ты явно балуешь Дэёна!

— Вообще-то ты подарила ему дорогущую аппаратуру, а не я!

— Это потому что Дэён хочет писать музыку!

— А ещё хочет быть мужчиной! Он визжал и обнимал меня, как ненормальный!

— Мой подарок ему тоже понравился! Дэён просиживает за ним кучу времени!

Ёнхи выдыхает, ставя точку в неожиданном споре, а потом тяжело сглатывает, потому что понимает, что они находятся слишком близко друг другу. Их лица разделяют всего несколько сантиметров, а крик, который поднялся по совершенно идиотскому поводу, выглядел совсем как стычка двух старых супругов. Ёнхи смущается в тот же момент, как понимает это, однако отодвинуться уже не успевает.

Потому что Джин подаётся вперёд, обхватывает её лицо ладонями и целует, заставляя от неожиданности пискнуть.

Он тянет её ближе к себе, губами со стойким привкусом горького кофе раскрывает её собственные, сжимает их, требуя ответа, а Ёнхи, пусть и вцепляется в его плечи, даже не думает сопротивляться. Она, если честно, до ужаса хотела этого с того самого момента, как вынуждена была уйти, потому что Дэён оказался в полицейском участке. Девушка корила себя, умоляла одуматься и не наделать глупостей, отвергала снова и снова Джина, пытавшегося установить хоть какой-то контакт, даже плакала пару раз, глуша слёзы в подушке, но всё равно ужасно этого желала. Потому что он казался потрясающим, словно бы совершенно особенным, и Ёнхи правда не представляла, что делать с этими непонятными и слишком внезапными чувствами, у которых не было ни повода, ни названия. Она именно поэтому так сильно не хотела встречаться с Джином — знала, что так всё и закончится.

Он лицо её отпускает, скользит ладонями вниз, забирается под распахнутое пальто и стискивает талию, притягивая Ёнхи ещё ближе к себе. А она хватается за коробку передач между ними, потому что страшно неудобно, пока пальцами второй руки забирается в волосы на его затылке и чуть сжимает. Ёнхи понимает, что куда разумнее было бы прекратить это всё, но, пусть и обещает себе остановиться, никак не может этого сделать, только всё ближе льнёт к желанному телу и всё сильнее целует в ответ.

У Джина телефон начинает звонить слишком неожиданно, и мужчина разочарованно выдыхает прямо в её рот, не собираясь отстраняться, одновременно с этим копошась в кармане пальто в поисках смартфона.

— Просто ответь уже, — тянет Ёнхи в свободные секунды от поцелуя, пытается отстраниться сама, но тот не пускает. — Ты закрыл двери, я всё равно не выйду.

Сокджин только тогда убирает руки с её тела, позволяет вернуться на пассажирское сидение, а сам отвечает, даже не глянув на имя звонящего. Он вместо этого не сводит взгляда с Ёнхи, смущая её до ужаса, и девушка сама отворачивается к окну, чувствуя, как ухает в груди сердце и краснеет лицо.

Джин говорит о чём-то касающемся работы невыносимо долго, у него настроение ухудшается с каждой секундой, а лицо — видит она в отражении окна — мрачнеет всё сильнее. Он заканчивает разговор одним простым «Скоро буду», кладёт трубку, впивается ладонями в руль и медленно выдыхает.

— Я отвезу тебя домой, — проговаривает Джин, не дав Ёнхи вставить ни слова, едва она поворачивается в его сторону снова. — Говори адрес.

— Не стоит, я…

— Говори адрес, — повторяет нетерпеливо мужчина, и она сдаётся, не имея ни сил, ни желания спорить с ним. — И пристегнись.

Ёнхи кажется, что их двоих снова накрывает купол из какого-то непонятного неудобства. Скорее, — думает девушка, — неловко только ей одной, потому что Джин кажется задумчивым и напряжённым, а она боится спросить лишнего и потому мучает себя незнанием, задыхаясь под вернувшимся чувством вины. Нельзя ей было отвечать на поцелуй, нужно было оттолкнуть мужчину от себя, сказать в очередной раз, что всё это не имеет смысла и приведёт к исключительно плачевному финалу, а она кинулась в этот омут с головой, не боясь быть погребённой заживо.

Они молчат всю поездку, погружённый каждый в свои мысли, а потом, едва только автомобиль останавливается у ворот её дома, и Ёнхи порывается выйти, Джин нарушает тишину:

— Сходи со мной на свидание.

— Сонбэ, я…

— И прекрати называть меня так, — усмехается он, поворачивается в её сторону, снова ловит ладонь и переплетает пальцы. — Разве Ким Сокджин — не прекрасное имя? Мама назвала меня так, потому что знала, что я буду красивым. Красивое имя для красивого парня.

Ёнхи прыскает невольно, думая о том, что человек перед ней совершенно не меняется. А ещё смотрит на него, набирает в грудь больше воздуха и не находит сил для отказа. Не после того, как он трепал Дэёна по волосам, едва переборов шок, и хвалил за хорошие результаты экзамена, а тот изо всех сил пытался избежать его руки, твердя, что ему уже тринадцать.

— И не смей игнорировать мои звонки! — кричит Джин ей в спину, высунувшись из окна, когда она оказывается уже у дверей. — Я теперь знаю, где ты живёшь!

***

Юми зовёт её идиоткой, упускающей свой шанс. А в издательстве судачат и перешёптываются, потому что видят, как её едва ли не каждый вечер забирает с работы неизвестный мужчина на дорогущей машине. Ёнхи иногда хочется смеяться с некоторых предположений, а ещё — плакать, потому что Ким Сокджин всё плотнее влезает в её жизнь, всячески отказывается выметаться оттуда, наоборот, лишь наводя свой собственный порядок и вешая табличку «Место для лучшего мужчины в жизни Мин Ёнхи». Он считает себя именно таковым, не устаёт шутить об этом, задирая нос, подобно какому-то старшекласснику из дорам про богатых самоуверенных красавчиков, вот только потом зажимает её абсолютно бесстыдно, заставляет всё больше и больше влюбляться в себя и выглядит абсолютно довольным сложившейся ситуацией. Пока сама Мин Ёнхи никак не может понять, почему и зачем он делает всё это.

— Хён сказал, что ты его отшила, — говорит Дэён, падая на диван рядом с ней и отбирая ноутбук с так и не законченной работой. — Снова.

— А ты думаешь об абсолютно неважных для тебя вещах, — ворчит Ёнхи в ответ, краснеет под круглыми стёклами очков, но даже не пытается вернуть компьютер обратно. — Вы так спелись, что меня это уже пугает.

— Почему не хочешь встречаться с ним?

— Потому что мы не подходим другу другу.

Она врёт сыну в открытую, но смущения почему-то не ощущает. Может быть, потому что стесняется того, что вообще говорит с ним на подобную тему.

— Вы же ходите на свидания!

— Дэён, люди ходят на свидания как раз для того, чтобы узнать друг друга лучше. И чем больше мы узнаём друга друга, тем сильнее я убеждаюсь в мысли, что нам не стоит находиться в отношениях.

— Ты уж прости, мам, — фыркает парень и скрещивает на груди руки, — но ты глупости говоришь. Ты нравишься Сокджин-хёну, это же очевидно. А он нравится тебе, иначе бы ты просто побила его и всё. И мне он тоже нравится. Если вы поженитесь, то…

— Дэён, — выдыхает Ёнхи и останавливает его раньше, чем он успеет наговорить ещё тонну ерунды, которая, хотя и кажется жутко милой, ерундой и остаётся, — мы не поженимся.

— Почему?

И столько откровенного недоумения и удивления в глазах и словах, что у Ёнхи сердце сжимается, а в душе всё в очередной раз переворачивается вверх дном. Она садится на диване удобнее, берёт ладони Дэёна в свои руки и решает, что, возможно, сейчас действительно самое подходящее время для того, чтобы поговорить.