Литературный пантеон 1 Помнящая о любви трава, Забывшие о тебе дерева, Волки, лающие на луну И проклинающие страну, Тигры трусливые, солдаты, рвы — Уолт Уитмен, «Листья травы». 2 Вот тебе режик, вселенский гость, Вот тебе в горле да волчья кость, Вот тебе грош, негодный школяр, Желчи невиданный экземпляр. Франция, скалы, пустой каньон, Виселица – Франсуа Виньон. 3 Ей не понять, где мир, где война, Но в этом разве ее вина? Рельсы горячие, словно страсть, Вечности тусклой жадная пасть, А нет чтобы жизнью жить простой — «Анна Каренина», Лев Толстой. 4 Нет в этой жизни ни глуби, ни дна, Есть лишь Арина Родионовна, Есть Натали, брюхатая в который раз, Есть блондин, который не перифраз, Есть России мрачное колесо — Александр Пушкин, и это все. 5 Мальчик, фразер, дуэлянт, офицер, Взявший будущее на прицел, Черный Кавказ, колдовская Тамань Арзрум и прочая глухомань, Россия, ставшая черной дырой, — Лермонтов, вовсе не наш герой. 6 Россия, царство угрюмых зим, Зеркало, в котором ты неотразим, Слава, женщины, алкоголь, А вся Россия перекатная голь. Взгляд нахмуренный из-под век — Сергей Есенин, «Черный человек». «Если Леонтьев, то Константин…» Если Леонтьев, то Константин, Другие уж больно мелки — Мелки цветные. Есть он один, Выдюживший в перестрелке Века, связавшего Русь и Восток, — Поэт, священник, философ. Он знал, как плавает Владивосток И как дым на Балканах розов. А потом опять ужасная грусть О греках и о варягах. А потом опять эта нежная Русь В православных корягах. «Жизнь хороша, когда ни гроша…» Жизнь хороша, когда ни гроша Ни в бумажнике, ни за душою. Речь не о роскоши шалаша — О судьбе, ставшей большою, Когда ты, поймав в речушке ерша, Гордишься своей вершою, Как разбивший персидский флот Леонид— Пусть кровь не стекает с его ланит. Стыд-то какой! Что нам делать с ним, Если мы во сне не летаем, Если то и делаем, что темним И прорехи счастья латаем Не детьми, а только стихом одним, Где мы жизнь свою обретаем, Где слова, слова и слова, От которых кружится голова. Так и живем – меж светом и тьмой, Меж светом небесным и тьмою квартирной. Никогда не хочется нам домой, Потому что бес этот, слишком настырный, Заставляет дышать сумой и тюрьмой, Не то что ангел, тихий и смирный. Это уже другая тоска, И смерть не стекает с его виска. «Большие сосны, сумрачные ели…»
Большие сосны, сумрачные ели — Веселый вот такой иконостас И Лермонтов, погибший на дуэли, Опять глядит с улыбкою на нас. А мы живем расхристанно и просто, То глазки строим миру, то темним. И женщины у нас такого роста, Что боязно и приближаться к ним. Арина Родионовна варила Варенье и смиренный самогон. От Волги солнечной до сумрачного Нила Она бежала Пушкину вдогон. Веревочка пусть продолжает виться, А самогон такой деликатес, Что перед ним не мог остановиться Ни злой Мартынов, ни пустой Дантес. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. |
