Спорщики смотрели друг на друга такими глазами, словно боялись остаться ограбленными. Однако никто не хотел согласиться, что «Спартак» – чемпион. И неизвестно, чем бы кончился спор и был ли он главным во всем происходящем, если бы поезд не тронулся. Настоящие болельщики расходились по вагонам в легкой задумчивости.
Глава 2
Магическая сила кроссворда
Тем временем поезд набирал скорость. В мое купе вошел знакомый незнакомец. Ловко забросил на верхнюю полку туго набитую спортивную сумку и уселся напротив.
– Привет, чемпион! – обратился я к нему. А потом нарочито, с назиданием подняв палец над головой, добавил: – Знайте, люди, что пока нет сильнее «Спартака»!
– Здравствуйте, дяденька. Но наш «Спартак» – чемпион…
– Бог с ним, со «Спартаком». Куда путь держишь?
– До станции Филоново, дяденька.
– О! И мне туда же!
– Вот здорово!
– Еще бы! А почему один?
– Мама – в командировке, а папа… мы давно без него живем…
– Что ж, бывает. Ну, а дальше как?
– Дальше? – переспросил спартаковец. – Ничего страшного, дяденька, в Филоново меня встретят.
– А дальше?
– Хутор Дёминский.
– Дёминский?
– Да, проще – Дёминка.
– Хоть стой, хоть падай: я ведь оттуда родом!
– Значит, нам по пути?
– Выходит, что так.
В нашем диалоге наступила пауза. Каждый из нас «переваривал» свалившееся столь неожиданно. А вагонные колеса в своем перестуке давно вошли в азартный ритм, стремясь как можно быстрее поглотить расстояние. С шумом и грохотом прорывался состав через арки мостов, соединявших берега рек, встречавшихся на пути.
– Дяденька, а откуда вы знаете, что наш «Спартак» – чемпион?
– Я много чего знаю. Знаю, например, что ты живешь в седьмом микрорайоне.
– Вы, дяденька, телепат?
– Нет, я конструктор, почти засекреченный.
– Граждане, ваши билетики! – обратилась к нам проводница.
– Пожалуйста! А скажите, почему два нижних места свободные?
– Подождите, вот доедем до Рязани, там обязательно кто-то подсядет.
– Очередные чудеса Казанского вокзала, – заметил я.
– Что-что, а чудес у нас на железной дороге хватает, – улыбнулась проводница. – Подождите, скоро вам с сынком принесу постельные принадлежности.
Мы со спартаковцем переглянулись и начали смеяться.
– Вот что, «сынок», – не выдержал я. – Давай знакомиться, а то заладил – «дяденька-дяденька».
Мне эти сю-сю-сю ни к чему. Зовут меня Андрей Петрович, а фамилия – Ковалев. Ну, а я с кем честь имею?
– Меня зовут Роман, фамилия – Телегин.
– Знатно. Так ты, значит, спрашиваешь, откуда мне ведомо, что ты – спартаковец, да к тому ж и капитан команды? Ведь так? Капитан? Может, помнишь, кто-то тебе еще вчера мяч подавал?
– И спартаковец, и капитан. А вот вас, Андрей Петрович, не припомню.
– Это не важно. Матч-то шел серьезный. А вот почему для игры не нашли другого места? Неужели городских стадионов мало? Сколько футбольных полей, и все пустуют. И солнышко светит, и газоны зеленые, а получается, что все это ни для кого.
– Команда у нас классная, но школьный стадион завалили какими-то трубами. Пришли на стадион «Динамо», а там толсторукие мужики от ворот поворот показали. Вот и маемся где придется…
Об этом Роман сказал с каким-то горестным вздохом, пряча от меня свои в тон настроению серые глаза. Видя это, я поспешил перейти на другую тему:
– Да, брат, по Дёминке скучаю. Там, поди, лет пятнадцать не был. Наверное, вся родня давно про меня забыла. Ну, а ты у кого гостить собираешься?
– Бабушка там у меня, хорошая такая, Анастасия Харитоновна.
– Стоп-стоп-стоп! Уж не та ли, в чьем саду анисовые яблоки? Грозная для нас тетка была. Значит, еще жива?
– А что с ней будет? Еще как жива.
– А Дёминку хорошо знаешь?
– Откуда? В первый раз еду.
– Ничего, дело поправимое. Все будет как надо: ты встретишь местных ребят, познакомишься с ними, а главное – природа, воздух, рыбалка наконец. Как насчет нее? Удочкой владеешь?
– Рыбалка, наверное, хорошо, но с удочкой не очень, – сознался Роман.
– И это дело поправимое, – уверял я. – Ты бы видел, какие там пруды. Каскадом идут, с плотинами – Большой, Новый, Глазков. И рыба есть: караси, карпы и даже белые амуры. А за хутором прудов еще больше. Иные на три километра тянутся. Красота!
– Я больше, Андрей Петрович, ротанами занимался. Такие они серые и мелкие. Их даже в канавах выуживал, на голый крючок брал, – поддержал разговор Роман и, видимо повторяя заключение взрослых, добавил: – Сорная рыбешка, всю икру в водоемах пожирает, даже лягушиную. Говорят, с Владивостока аквариумисты завезли и теперь ее ничем не выведешь.
– Это не рыбалка, баловство одно. Вот сходим на зорьке, тогда узнаешь, что такое золотые шары.
– Какие шары?
– Это когда карась на крючке трепещется.
– Хорошо бы… – не верилось Роману.
«Рыбалка рыбалкой, но как бы главное не упустить, – подумал я. Удивительно знакомыми показались мне глаза Романа Телегина. Что же особенного подметил в них? Уж не зеленоватые ли крапинки? И не только они до боли волновали и вызывали воспоминания. Может, цвет волос? Вроде бы и нет. Видимо, он передался от блондина – Телегина-старшего. – Да, этот мальчик даже не подозревает, чем я еще его удивлю».
Я продолжал рассматривать мальчика и размышлял.
«Значит, едет к бабушке, а у нее когда-то бойко бегала по двору замечательная темно-русая девчонка. То кур созывала: «Цыпа-цыпа-цыпа!», кормила их, разбрасывая на утоптанной площадке зерно из совка, то развешивала на веревке постиранное белье, то корову с козами и овцами пригоняла с околицы по вечерам, а то до самозабвения играла с куклами под яблонями в саду.
Все хуторяне считали, что у этой девочки никого, кроме бабушки, нет. И все жалели ее, такую пригожую сиротку. Помню, родители говорили, что где-то под Москвой работает телеграфисткой ее мать, у которой было неудачное замужество. Вот и привезла она Иринку к бабушке неизвестно на какое время.
Иного не дано, – пришел я к выводу. – Роман Телегин – сын Иры».
– А хочешь, Ромка, я угадаю, как зовут твою маму?
– ???
– Не Ирина ли Алексеевна? И уж не Щелкина ли по девичьей фамилии?
– Ну, дя-день-ка… Ой-ой, Андрей Петрович! Вы – колдун!
– Какой уж колдун? В свое время заглядывался на нее. Это уж точно.
– Мама у нас красивая.
– Еще бы! Одна улыбка чего стоила. Улыбалась не как все, а как-то приподнимая правый уголок рта.
– Она и сейчас так улыбается.
– А еще, когда волновалась, сжимала пальцы на правой руке и оттопыривала мизинец.
– И сейчас так…
– Значит, она. Эх, Ромка, мы же с ней в одном классе учились и были хорошие товарищи. Беда в том, что когда в десятый перешли, она неожиданно уехала. С той поры след потерялся. Наверное, я виноват, что не искал ее.
– Это дело поправимое, – уверил Роман моими же словами.
– Благодаря тебе. Может, встретимся, вспомним о дружбе.
Одно за другим, как бы волнами, накатывали воспоминания. Мог ли я откровенничать и тем самым смущать парнишку? И нужно ли знать ему, что было у меня с Ириной? Не лучше ли вернуться к тому, о чем толковали раньше?
…Не знаю, о чем думал Роман, но у меня все никак не выходил из головы эпизод проводов капитана на вокзале, заодно припомнились грязные надписи на скамейках: «Спартак» – чИмпЕон!»
Ни Романа, ни его друзей я бы к футбольным фанатам не причислил. Фаны – вокруг да около футбола, лишь бы побольше шума наделать. А юные спартаковцы, уж если так они назывались, играли в футбол сами, причем на хорошем для их возраста уровне.
Может, что спросить об этих фанах у Романа? Как он их расценивает? А вдруг обидится, если у меня прорвется назидательный тон, который любой человек встречает в штыки? Разве навяжешь другим свое мнение? Душу человека не запрограммируешь – она сложнее любой электроники.
