– Знаешь, я и сам пока не очень уверен, ведь новоявленный мертвяк за мной немного послеживал. Хотя сам я в него не стрелял, но что-то подсказывает, что его нечаянная смерть напрямую касается моей нескромной персоны.

Высказав Угару всё, что стало известно, я тут же осведомился:

– Как, ты мне поможешь?

– Хорошо, а на чём построить первичное обвинение? – вникал в основные детали Дмитрий. – Каким мы образом вышли именно на тебя?

– Придумайте что-нибудь, – развивая логичную мысль, я продолжил «рыть глубокую яму». – Скажите, кто-то производил любительскую видеосъемку, а случайный кинооператор запечатлел, как мы поочередно заходили в полутёмный тоннель, но вышел оттуда один, конечное дело, я. Заодно осмотрите комнату инвентарного инструмента, может, найдёте что-то указывающее на меня. А главное! Во время предварительного допроса ты должен сделать так, чтобы мы с тобой оказались один на один.

– Ладно, жди скорых гостей, – ответил Тоцкий и повесил проводную трубу.

Едва телефонная связь прекратилась, я стал размышлять, как бы мне не заехать в головное управление надолго, и только в ту сторону. Всего, что я наговорил, вполне хватает, чтобы закрыть меня, и даже предъявить конкретное обвинение. Озадаченный, я немедленно составил шифровку верховному руководству и попросил их поучаствовать в моей бедной судьбе – заставить «питерцев» не торопиться с установлением убийцы Борзого. Я уточнил, что надавить на них нужно не ранее послеобеденного времени, часов после трёх-четырёх пополудни.

К половине десятого утра я оказался полностью собран: помыт, побрит, одет и подстрахованный отправленным наставлением. «Тульский токарев» и все оперативные примочки я оставил в гостиничном номере. Хорошо понимая, что явись я с ними в управлении внутренних дел – придётся долго объяснять, для чего они предназначены. Я предпочел отправиться налегке.

Ожидание тревожное особо не затянулось. Тоцкий выполнил поставленную задачу – и в дверь моего номера ненавязчиво позвонили. Я открыл. На пороге стояли двое штатских людей, обличённых такими рожами, что если бы захотелось по ним ударить, то промахнуться навряд ли бы получилось. Лицевые выражения указывали на явное наличие низкого интеллекта. Скорее всего, присланных сотрудников использовали именно для подобного рода несложных заданий, потому что отказать столь бравым ребятам «проехать с ними!» стало бы сложно.

– Гражданин, как Ваше полное имя, – поинтересовался один, разворачивая служебное удостоверение «оперативного сотрудника петербургского главка», – желательно подтвердить его персональными документами.

– Вот личный паспорт, – ответил я крайне любезно, представляясь коммерческим деятелем.

Мордатый оперативник внимательно его изучил, в ходе чего квадратная физиономия значительно просветлела. Улыбнувшись, тоном не терпевшим ни маленьких возражений, он грубо распорядился:

– Вам, господин Борисов, придётся проехать с нами – для выяснения деликатного дела.

– Я так понимаю, если вопрос риторический, спрашивать о побудивших причинах не стоит, – съязвил я и также едко добавил: – Вещички собрать или можно пока воздержаться.

Мне было отлично известно, как разовьются последовательные события, но я не преминул сыграть туповатую роль «несведущего болвана».

– Вещи Вам не понадобятся, – сострил второй, – на питерском кладбище они не к чему, ха-ха! – он рассмеялся собственной плоской шутке.

Зная, что неприветливое обращение с лицами, подозреваемыми в убийстве, вполне естественно, и что, продолжая умчать, на пустом месте рожу реальную конфликтную ситуацию (она совсем не входила в первичные планы), я прикинулся полным профаном и скромно изрёк:

– Что ж, ведите, совсем нелюбезные господа.

Как уже говорилось, я полностью подготовился к милицейскому путешествию, поэтому запер гостиничный номер и последовал за могучими конвоирами. Мы спустились вниз, где возле парадного подъезда дожидалась убогая служебная тачка. Без лишних затруднений все вместе в неё погрузились и отправились в «убойный отдел», где мне готовилась тёплая встреча.

По городу мы проехали без каких-либо происшествий и прибыли на Суворовский проспект, к серому угловому зданию. Начиная со второго этажа, кверху поднимались двойные колонны, придавая строению дополнительную величественность; они как бы показывали его законную значимость. Чихавшая машина остановилась у главного входа. Не мешкая, мы покинули вовсе не ёмкий салон и втроём отправились внутрь. Провели меня в оперативную зону и завели в непривлекательный кабинет, где находилось три озлобленных сыщика. Среди них я с удовольствием отметил Угара. Он оказался немного навеселе, хотя время едва-едва приближалось к обеду. Другие сотрудники существенно отличались от тех, горилообразных, что меня и доставили. Хотя развитое телосложение не вызывало сомнений в достаточной силе, лица являлись привлекательными, в проницательных взглядах угадывались недюжинный ум и глубокая рассудительность.

Рассматривая внимательней, я убедился, что один чуть ниже другого, что имеет карие глаза и что выделяется ровной формой округлого черепа; стричься ему, вероятно, не нравилось, потому как он выглядел абсолютно лысым. Сверху, на неприкрытой рубашке, находилась оперативная кобура, одетая на плечи и спускавшаяся под мышку; в ней легко угадывался традиционный милицейский «макаров». Второй был, естественно, выше. Резковатые движения отличались неутомимой энергией, голубые глаза выдавали живого, чертовски недоброжелательного, «мента».

Мне, как никому, была известна жёсткая процедура допросов, поэтому, едва мы взаимно представились (естественно, по документам Семёна Борисова), я рассказал, что прибыл в град Питер как коммерческий представитель – для развития деловых отношений с крутыми предпринимателями. Технические процедуры заняли около часа; наступало обеденное время и меня попросили посидеть в коридоре, так и не перейдя к основной причине, по какой изволили потревожить. Вывели в протяжённый проход и посадили на прикрученной лавке. Сами опера отправились с пользой проводить внеслужебное время. Ушли они все втроём, но минут через пять ко мне вернулся Угар и подсел на соседнее место.

– Какие наши дальнейшие действия, – произнёс он, стараясь казаться непринуждённым.

– Проведи меня к компьютерной технике, имеющей выход на спутник.

– Пошли, но у нас чуть меньше пятнадцати минут.

– Это более чем достаточно, – ответил я, – нужно только, чтобы связь оказалась устойчивой.

Мы прошли на другой этаж, в инженерный кабинет, где имелось всё нужное оборудование. Выйдя на федеральный спутник, я ввёл несложные коды и безошибочно угадал, где запущенный маячок находится; он удалился на городскую окраину. Я запомнил последний ориентир, свернул программное управление, после чего обратился к Тоцкому – сказал, что можно идти обратно. Тактическая операция заняла у нас не более десяти минут. Я с удобством развалился на протянутом стуле, жёстко привинченном у кабинета питерских милицейских сотрудников. Те мечтали вырвать у меня признательные показания – на убийство бандита Борзого. Они и не догадывались, какой поганенький сюрпризец я им приготовил, – только бы московские коллеги успели отреагировать на посланную шифровку.

Через минут пятнадцать явились сытые дознаватели, и честно скажу: по ним я вообще не соскучился. Приняв решение играть до конца, я приготовился стойко переносить уготованные страдания.

Меня провели в пыточный кабинет. Грубым тоном, возразить коему для здоровья было вовсе не безопасно, мне предложили усесться на деревянный стул, поставленный ровно посередине. Понимая, каким я пользуясь подчёркнутым уважением, поспешил исполнить их злобное указание. Что повыше, представился майором Лисиным и начал словесную давку:

– Итак, уважаемый господин коммерсант, зачем же Вы, действительно, прибыли в наш спокойный город? – он ещё и острил. – Мне кажется, Вы чего-то не договариваете?

– Да нет же, – отвечал я, стараясь казаться искренним, – всё, что мною рассказано, соответствует суровой действительности. Чего-либо укрывать у меня не возникает никакого желания.