За воротами нас догнал Дёмыч.
— Мой лорд, возьмите с собой отряд казачков. Нас в городке счас полно, а стройков мало-то.
— Будут стройки, Дёмыч. Я иду уровни подымать.
— Да так-то оно так. Только вот залу вашу без второго уровня гильдии магов уже не поднять. И лазарет тож. Стену только, коровник, да домики наши грешные.
Тут мимо Дёмыча просунулся незнакомый мужичок с воплем:
— Дозвольте, вашество лордство, жалобу слёзную подать вашей милости!
Дёмыч ухватил его за шиворот:
— Куда прёшь, рвань деревенская!
— Оставь, староста. Давай свою жалобу.
— Вашество лордство, мы вашии крестьяне. Вы нас на свободный выпас пустили, спасибочки безмерное. Только вот городские бьют нас, девок наших тягают. Просьба наша такая, чтобы оборонили вы нас от зверей энтих. Магия у них, да наглыя они дюжа…
Дёмыч взбеленился:
— Ты поговори, сабакоед, здеся! Такия враки лорду заливать стыда в тебе нету!
И ни капли лорда не стесняясь, внёс деревенскому в рыло так, что тот опрокинулся на дорогу с разбитым носом. Милли откровенно скучала.
Тут же нарисовалась толпа явно пришедших с жалобщиком к лорду «деревенских» и редкий, но грозный рядок «городских казаков». В принципе было ясно, что мужиков казаки опять побьют.
Дёмыч был прав. Много еды, мало работы и пошла гулять станица. А вот лупить в морду человека, который завтра станет таким же как ты и с тобой будет одну стену оборонять — глупость, разумеется, непростительная.
— Короче, Дёмыч. Там во фруктовом саду сейчас мой новый герой Бонивура обучает. Всех, кто с жиру бесится — туда. Камней собрать вот таких, с мой кулак. Чтобы все казаки сделали себе пращи. Что такое праща знаешь?
— Как не знать, мой лорд. Шлея такая, ей камень раскручиваешь и пущаешь. Гоблинская оружия.
— Вот. Чтобы камни были острые краями, а метать их так, чтобы ствол черешни пополам разлетался. Понял?
— Да понял. По нашим средствам самое то. И уровни подымать кода работы нету…
— Запас приблизительно равных по весу камней — раз. Всем надёжные пращи — два. Первое — точность. Второе — сила, она же дальность. Выдающихся к поощрению, придумаешь там что-нибудь. Ясно?
— Так точно, мой лорд.
— И разбейтесь внутри себя по караулам. Вы — воинское подразделение. Стена, ворота, порядок. Кроме вас стражи здесь нет другой. За драки наказывай. За пьянку не в праздник — убивай.
Последнее заявление Дёмыча приглушило. Убивать своих за нарушение воинской дисциплины — такой устав пишется только кровью, опытом потерь, а крови-то в наш устав еще никто не налил.
— Свободен. Выполнять.
— Слушаюся, мой лорд.
И он заорал на своих казачков.
— Расходися, драки не будя! Три телеги на каменоломню товсь!
И народ побежал исполнять приказание старосты. Теперь эти несчастные «деревенские». Я позвал мужичка с разбитым носом:
— Иди сюда, дядя.
Тот, шмыгая кровавой юшкой, подошёл.
— Слышал?
— Ой слышал, страсти страшныя. Теперя они этими камнями нас всех перебьют насмерть.
— Не перебьют. Этими камнями они вас оборонять будут. Служба у них такая.
— Вашество лордство, дозвольте покорно спросить.
— Спрашивай.
— Слуха есть, что были энти звери такими же кресьянами как и мы, а потом вашей милостью до войнов злых вознеслись. Разрешите, вашество лордство, слуху ту. Так ли было?
— Так и было. Вы у меня тоже не долго в «кресьянах» ходить будете. Чтобы понял сам, что к чему и своих подготовил, называю тебя Редедя.
Мужичка стандартно приутюжило и я выплеснул в него остатки из ведёрка.
— Вашество лордство, милость сияюща! Как родился я занова.
— Так и есть. Берёшь, Редедя, вот ведёрко это и кружку. Несёшь в тронный зал на кухню. Кухарке кланяешься и говоришь, что мол лорд возвращает посуду и благодарит. Давай, иди.
Ред, оглядываясь и кланяясь, вступил в ворота «городка», на землю ему неведомую. Мы же с Милли наконец углубились в лес.
Идти будем спиралью вокруг замка, пока Бума не найдём. Или пока еда не кончится.
— Милли, отслеживаешь зверюшек, в бой не лезешь. Просто страхуешь меня на случай явных неудач.
— О да, мой кровожадный лорд!
Это из нее не выколотить. Поехали!
Шёл я полубегом, торба била по спине, первого волка второго уровня красиво срубил на лету. Два удара и один финальный укол. Эта торба — идеальное отягощение. Смещает центр тяжести, иногда крайне причудливо, и создает дополнительную нагрузку на ноги и спину.
Милли сообщала направление, расстояние до цели, и ее параметры. Я запоминал все, чтобы после вернуться на маршрут и ускорялся к месту боя. Кабан четвёртого уровня гонял нас по полянке, пока я не догадался отрубить ему ногу. Дальше было просто.
Технически идеальной стойкой на волка оказался вариант «правый клинок лежит на левом, остриём на врага, кисть тыльной стороной вниз под правой подмышкой, левый клинок поперёк правого, держит его, кисть тыльной стороной вверх». И бежать с такой расстановкой клинков было достаточно удобно.
Волк прыгал, правый клинок входил ему в пасть, реже в шею под пастью, а левый, отмашкой кроил грудину под шеей поперек, параллельно земле. Торба после отмашки заносила меня вбок от волка на правую ногу, и если тот был еще жив, я рубил ему голову.
Волки рубились и протыкались легко. А вот кабаны требовали больше силы. Вообще любая стойка на кабана, кроме «оба клинка в опущенных руках, разведены в стороны» не эффективна.
Кабан требует от мечника точного расчета взаимной скорости, для своевременного прыжка в сторону, причем прыжка полуприсев, чтобы широким замахом отрубить кабану ногу, или сразу две.
Если кабан выше третьего уровня, то пробить его шкуру до сердца трудно, еще труднее снести ему голову, но я ни разу не убрал один из клинков, чтобы взяться за оставшийся двумя руками. Так победим.
На пятнадцатой зверюшке я получил полное восстановление сил — шестой уровень. Вот что торба животворящая делает. Мы как раз вышли на луга чуть дальше поселений моих «деревенских» крестьян.
Милли молча бежала сзади. У нее-то уровень не поднялся. За все время она и выпустила только три стрелы, в того самого первого кабана, от которого мы так долго и неловко бегали. Ладно, войдем в лес на второй круг большего радиуса, присядем выпить водички и съесть пирожок.
И тут мы подняли медведя. Точнее медведь вылез из дыры в земле в том месте мимо которого я уже пробежал. Оказывается Милли не видела целей, если они прятались в норах.
Медведь седьмого уровня оказался ровно между нами, встал на задние лапы, вытянул шею и заревел низко и зло. Он стоял ко мне спиной и ревел на Милли. Она уже стреляла ему в морду, но один его прыжок, и лучница четвертого уровня мгновенно умрёт.
Поэтому адреналин меня кинул медведю на спину. Собственно я должен был взлететь и воткнуть два клинка ему в основание шеи за горбом, воткнуть на всю длину. Но забыл про торбу. Не допрыгнул, и клинки вошли на всю длину по две стороны от медвежьего горба.
Это медведя сильно отвлекло, но, разумеется, не убило. Надо было подрубать ему ноги. Какая своевременная мысль.
Я держался за рукояти мечей, ноги скользили по грубой шерсти, торба же моталась из стороны в сторону, так как мотался из стороны в сторону медведь. До горба лапами достать он не мог и уже не ревел, а трубил, как десять тысяч объявлений о поражении.
Вопрос времени, когда же он додумается завалиться на спину и почесать её о землю. А вытащить мечи я не могу. А оставить их в медведе не могу тем более. Хотя почему я такой тупой? Надо просто собрать все мои благословения в стопочку и вывалить их на себя.
Медведь замедлился. Или это я ускорился? Зачем выдёргивать мечи? Точнее, зачем выдёргивать их до конца? Я перенёс вес на один меч, выдернул второй на половину клинка, и вогнал его обратно под другим углом, и провернул.
И повторил то же самое с другим мечом. Где у него сердце? Я должен достать. Но пока не доставал. Зато из ран, из которых до этого вышло не так много крови, в небо ударили два мощных фонтана.
