— Какое это имеет значение?

— Как какое? Кто один раз позволил себе, не остановится впредь.

— Принимаю ваш упрёк, вы вправе думать обо мне плохо.

— Да. А что это не так? Разве ты не предал Дилару?

— Всё верно. Мне нет прощения.

— Я-то что…простит ли Дилара?

— Понимаю и нет мне покоя. Где она?

— Я отвёл её в более спокойное и безопасное место.

— Этим вы хотите сказать, что я не увижу её больше никогда?

— Увидишь тогда, когда она этого захочет. В противном случае…

Рашад не дал повелителю договорить.

— Так зачем вы послали меня к Алтун, чтобы устроить пытку и больно наказать?

— А ты как думал? Легко тебе даются победы, как я погляжу, юноша. Смирись, ты недостоин её. Растерялся ты, не устоял перед соблазном.

— Согласен, что не достоин. Смириться не в силах. Буду ждать, когда Дилара вспомнит обо мне и простит.

— Вот это правильное решение. Помогу тебе вернуться, но не сейчас, погоди, час ещё не настал. Мне надо удалиться.

— И на том спасибо.

Октай пошёл к Диларе.

— Дитя моё, рассвет близится, проснёшься скоро. Сказать хочу тебе на прощание.

— Слушаю вас, дедушка.

— Дилара, девочка, ты должна знать себе цену. Это величайший дар: уметь любить, даровать своё чувство любимым и хранить верность своей любви. Не многие могут этим похвастать. А тебе он дан. Любовь — твоя Путеводная звезда, запомни. Иди, дитя, живи, и будь счастлива, — пожелал на прощанье повелитель и прослезился. — Жаль расставаться. Но тебе здесь нечего делать. Живи и радуйся.

— Благодарю, дедушка.

Всё исчезло так же внезапно, как появилось. Дилара пробуждалась ото сна с тяжёлым чувством. Рана вновь дала о себе знать, саднила, кровоточила.

Дилара открыла глаза. В окне попеременно проскальзывали первые лучики солнца.

— Рашад мёртв. Опустошена душа. Люблю ли я его? Не знаю. Больно, да. Любви не испытываю. Тогда так сладко было. Моя душа пела, летала, порхала, и я вместе с ней. Мысли, картины упоительные и чувственные кружили в моей голове. Сейчас пустота и никакой надежды, что кто-нибудь напомнит мне об этом чувстве. Смогу ли поверить, ответить взаимностью? Не уверена. Всё кануло и безвозвратно.

Пришло время

Старец сразу заметил изменения в настроении Дилары.

— Дитя моё, что так грустна сегодня? Чего приуныла?

— Сон плохой приснился.

— Сказывай, что за сон?

— Будто я оказалась в загробном мире и там встретилась со своей первой любовью — Рашадом. Он там теперь.

— Знаю. Это огорчило тебя, понимаю. Человек, которого ты любила, не оправдал твоих ожиданий, стало быть, он слабее тебя. Нет ему места рядом с сильной, умной и благородной девушкой.

— Понимание этого пришло поздно.

— Но пришло и хорошо. Так о чём печалишься?

— Рана заныла, и тяжёлый неприятный осадок лёг на дно души камнем, бередит и волнует.

— Ты его до сих пор любишь? — спросил старец и обронил на девушку вопрошающий взгляд.

— Не думаю. Вместо чувств остался лишь пепел.

— В таком случае и думать о нём не следует. Забудь.

— Увидела во сне неприглядную и бесчеловечную картину, которая повлекла за собой мой побег из дома, и вновь пережила весь этот ужас.

— Забудь. Они не стоят твоих страданий. Каждый заплатит свою цену. Отвлекись, осмотрись, глянь, красота какая тебя окружает.

— Вы правы, дедушка. Однако забыть не получается.

— Время любые раны лечит, — сосредоточенно произнёс старец.

— Надеюсь на это.

— Дитя моё, совсем скоро вулкан заговорит. Готовься, отведу тебя к Оленице, там исцеление наступит — прозреешь ты, и красота твоя вернётся.

— К чему мне она? Одни несчастья принесла.

— У тебя вся жизнь впереди. Ещё встретишь свою судьбу, полюбишь, а там и семью обретёшь.

— Вы думаете, это ещё возможно?

— Не знал бы, не стал говорить. Живи надеждой и всё будет.

— Вам я верю, дедушка. Вы добрый.

— Ты сердцу своему верь, оно подскажет.

Время шло. Дилара занялась рукоделием, постепенно отвлеклась от тревожных мыслей.

В этот день старец вернулся поздно.

— Что-то вы сегодня загулялись, дедушка. Ушли рано, вернулись к ночи. Без крошки хлеба. Что заставило вас?

— Некогда мне собираться. Не на прогулке был. Торопился, путь не близкий. К Оленице ходил.

— Как поживает мой крестник? — расцвела в улыбке Дилара.

— Прекрасно, подрос, крепко стоит на ножках. Весёлый малыш.

— Как радостно мне слышать это.

— Дилара, Оленица наказала, чтобы ночью привёл тебя к подножью горы. Сегодня вулкан заговорит и выпустит на свободу силу невиданную.

— Уже сегодня?

— Да.

— Хорошо, пойдём, как скажете, девушка.

Старец и Дилара вышли задолго. Дорога предстояла не близкая.

У подножья высоченной горы их ожидала Оленица.

Стояла прохладная, тихая ночь.

— Оленица, дорогая, здравствуй, — Дилара подошла к ней, поглаживая по спине, сказала, — истосковалась по тебе, а ты всё не идёшь.

— Прости, дорогая, мои малыши, то один, то другой капризничали, нездоровилось им. Некогда было навестить.

— Что ж не позвала, помогла бы тебе, я умею ухаживать. В нашем заповеднике много животных было.

— Как можно? Не привыкла беспокоить. Справилась. Тихо, — прислушалась Оленица. — Начинается, слышишь? Отойдём подальше, затем вернёмся.

Началось…

Раздался сильный шум, с треском, грохотом, лопались земные покровы, с криком, визгом и рёвом кипящая лава вывалилась наружу, паром и гарью наполнился воздух.

— Тяжело дышать, — прошептала Дилара.

— Это скоро пройдёт. Видишь месиво, спадая, застывает и догорает там наверху. Если поднимешься на самый верх, увидишь, в том месте, где вышла кипящая масса, что накопилась в земле, образовалась глубокая яма. Скоро успокоится и начнёт остывать. Вот тогда-то мы подойдём ближе.

Путники терпеливо ждали.

Повелительница Тьмы

— Пора, — сказала Оленица и повела за собой Дилару.

Старец остался, не пошёл с ними.

Оленица подошла к подножью горы, вскинула взгляд к небесам, затопала копытцами и воззвала:

— Обращаюсь к тебе, повелительница Тьмы — Царица ночи. Не для себя прошу, для души чистой, непорочной. Ни за что беды и несчастья пленили её, заполнили душу стенаниями. Ни за что лишилась она дома родительского. Пожалей, пощади Дилару. Без тебя не справимся. Откликнись, помоги, властительница Тьмы.

Не успела Оленица договорить, как промчались раскаты по небесному полотну, раздался сильный треск, небеса медленно стали раздвигаться в разные стороны, волшебные двери растворились, и оттуда выплыла на колеснице, запряженная чёрными лошадьми, в длинном до пят одеянии повелительница Тьмы. Её голову украшала серебристая диадема, переливаясь и играя камнями, густые пряди жгуче-черных волос спадали на плечи и спину. По платью вприпрыжку бегали серебристые крохотные звёздочки. В руках она держала посох, верхушка которого была обрамлёна месяцем.

— Это ты нарушила мой покой? Зачем побеспокоила среди ночи, — спросила повелительница Тьмы.

— Прости меня. Да, это я решилась.

— Зачем звала, Оленица? Ты без нужды не приходишь. Давно не виделись.

— Прошу о помощи. Не для себя прощу. Взгляни на девушку, лишилась она глаз и красоты невиданной не по своей вине. Позарился проходимец на красоту её и наказал. Недоступна ему оказалась. Вот и причинил зло. Заплатила она проходимцу цену небывалую — поплатилась глазами зоркими и красотой своей во имя спасения сестры. Нынче только ты можешь помочь ей. Спаси, Дилару, ни за что наказана.

— Ты забыла, не всё в моей власти. Перейду черту, нарушится гармония во Вселенной. Что в силах моих — сделаю. Вот, что скажу. Успокойся, будет Дилара видеть, даю слово, в остальном обращайся к повелительнице Света. Ей дано много больше, чем мне.