– Похоже, я в лучшей в мире компании.

– Не сомневайся, мой золотой!

Владимир не сомневался. Владимир пил вино и глядел в разбитое ко всем чертям зеркало. Из цепляющихся за последние остатки гордости осколков на него смотрела Ведьма. Красивая, яркая, сильная, безжалостная. И мудрая. Беспредельно мудрая своей глубинной ведьминой мудростью. Мудростью, перед которой весь совокупный человеческий разум казался жалким и второстепенным.

Ведьма повелительно улыбалась. Она знала, что он знает. Она хотела, чтобы он знал, что она знает. Чтобы он задумался, чтобы он передумал, чтобы он страдал и каялся. Сейчас, послезавтра и всегда!

В старом, грязном, треснувшем зеркале Ведьма была прекрасней весны, звезды и листопада. Желанней тайны, мечты и крови. Важнее любви, победы и надежды. Владимир не отрывал от зеркала глаз, не смея развернуться и посмотреть зачаровавшему отражению в лицо.

– Ты же ненастоящая, – еле слышно прошептал он, надеясь, что она не услышит.

– Какая разница, если хочешь? – раздался в ответ лукавый шепот.

– Должна быть разница, – продолжил шептать Владимир, с трудом веря в собственные слова. – Должна же быть какая-то разница.

– Или нет.

«Должна, – упрямо повторил Владимир и на этот раз строго про себя. – Просто обязана быть, а иначе зачем это все? Зачем я каждый раз ломаюсь пополам для того, чтобы выбраться обратно – в светлый мир? Зачем мне, вообще, этот светлый мир? Неужели лишь потому, что он светел?

Плевать на свет! Плевать на Солнце и кольца Сатурна! Важно, что жизнь на другой стороне. Ведьма, конечно, скажет иначе, но на то она и Ведьма. На то и дана ей власть говорить то, о чем другие промолчат. И не потому, что боятся сказать, а потому, что не знают таких слов.

Владимир допил вино и прикинул, что следующий кубок может привести к трагикомическим последствиям.

– Мне пора, – он тяжело поднялся и бросил на Ведьму полный смешанных чувств взгляд.

– Тогда иди! – насмешливо улыбнулась она и послала воздушный поцелуй. – Не провожаю!

Владимир отвернулся и медленно вышел из комнаты. Прошел пару десятков шагов и только потом понял, что вокруг него вместо колдовских чертогов, старый добрый Лабиринт, без разбитых зеркал и архитектурных изысков.

Владимир на всякий случай обернулся, но увидел только то, что ожидал. Ту же скорбную темноту, что и впереди. Где-то там, во всезнающей тьме его искали беспощадные янтарные глаза. Как два огненных демона, они рыскали по узким тоннелям, едва задерживаясь на очередном перекрестке.

Они обязательно его найдут. Владимир знал, что найдут, и просто надеялся, что это будет не сегодня. И в следующий раз он будет надеяться на то же самое. В следующий раз? Именно. Ведь сегодня он уже выбрал нужный поворот.

На следующий день Владимир встречался с Юлией. Юлия опаздывала, и Владимир лениво разглядывал вокзальное табло. Владимир думал о том, что если бы поезд был живым существом, то он наверняка был бы счастлив. Ведь поезд всегда точно знает, куда едет. На его пути нет ни поворотов, ни перекрестков. Идеальный путь, о котором мечтает каждый. Идеальная жизнь? Нет! Разумеется, нет! – крикнут лучшие из нас. Дураки! Вы просто не знаете иной жизни.

– Привет! – Юлия ткнулась Владимиру в плечо.

– Привет! – он поцеловал девушку и вопросительно поднял бровь.

– Все в силе, – Юлия загадочно улыбнулась. – Пошли?

Через пять минут они стояли и смотрели на ячейку номер 57. Обычная вокзальная ячейка в обычной камере хранения. Обычного цвета и размера. Владимир подумал, что даже немного расстроится, если внутри будет лежать что-то настолько же обычное. Хотя обрадуется он этому, конечно же, больше.

– Я открываю.

– Может, все-таки есть шанс передумать?

– Поверь, Володя, я пыталась. Никаких шансов.

Юлия ввела код и осторожно открыла дверцу. Владимир облегченно вздохнул. Ни оружия, ни наркотиков, ни краденых бриллиантов. Только клочок бумаги и массивная связка ключей.

Юлия осторожно вынула из ячейки и то, и другое. На мятом бумажном листке кривым, трудночитаемым почерком был написан адрес. Причем даже отдаленно знакомый. Владимир прикинул, что это западная окраина города.

Ключи оказались чуть более интересны. Во-первых, их было много. Во-вторых, все они были разные. Большие и маленькие, простые и затейливые, красивые и совершенно безобразные. Словом, абсолютно непонятно, что заставило объединить их всех в одну тугую связку.

– Может, на этом и остановимся? – предложил Владимир, уже предчувствуя, что вряд ли его услышат.

В ответ Юлия печально покачала головой, засунула ключи и бумажку с адресом в карман куртки и твердо посмотрела на Владимира.

– Мне надо идти, Володя.

– По адресу?

– Да.

– Тогда я с тобой.

– Спасибо.

На глазах Юлии внезапно проступили слезы. Она прижалась к Владимиру, и тот крепко ее обнял. Он очень хорошо понимал, как тяжело оставаться один на один со своим безумием, не имея возможности ни убежать, ни спрятаться от него. Не имея возможности поделиться. Не так, чтобы сказать, а так, чтобы тебя поняли. Так, чтобы почувствовали, как тебе больно и одиноко.

Они стояли так несколько долгих минут, а потом Юлия ласково оттолкнула Владимира и смахнула с ресниц остатки хрустальных слез.

Уже на выходе из вокзала у Владимира вдруг возникло ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Он быстро развернулся, повертел головой, но никого, похожего на агента темных сил, в прямой видимости не нашлось. Это, конечно, не значило, что его не было, но здорово повышало такую вероятность.

По нужному адресу они добирались около часа. А когда добрались, то увидели перед собой старое и явно нежилое здание на тихой, безлюдной улице. Оно было похоже на обычную пятиэтажку, если не считать небольшой башенки на крыше и барельефов на обшарпанных стенах.

Часть окон была нещадно побита, многие заколочены досками. При этом, несмотря на усталый вид, здание находилось за высоким железным забором, на воротах которого висел внушительный замок.

– Неужели нам придется туда войти? – Владимир с тревогой смотрел на мрачные оконные провалы. – Выглядит не слишком дружелюбно.

– Боюсь, что да, – обреченно ответила Юлия и вытащила из кармана ключи. – Откроешь?

Владимир взвесил в руке тяжелую связку, отобрал ключ побольше и попробовал открыть им замок. Получилось только с шестого раза, а точнее, с шестого ключа. Владимир толкнул ворота и первым сделал шаг в черт знает куда.

За воротами он тут же наступил в глубокую лужу и промочил ногу почти до колена. Юлия вошла более аккуратно и закрыла за собой массивные створки. Оказавшись в непосредственной близости от дома, они несколько минут молча рассматривали мрачное здание, пытаясь найти подсказку о том, зачем кому-то желать в него попасть. Лично Владимир не нашел ни одной.

– Ну ладно, – Юлия сдалась первой, – заходим.

На этот раз ключ подобрали только с двенадцатой попытки. Железная дверь со скрипом отворилась, и они вошли в дом. В доме было тихо, темно и страшно. Прямо напротив входа располагалась ведущая наверх деревянная лестница. Справа стоял широкий, заваленный книгами и бумагами стол, слева – наглухо забитая досками дверь. Все было покрыто толстым слоем пыли и утраченного времени. Гостей здесь явно не ждали.

– Пошли наверх, – неуверенно предложила Юлия.

Владимир глубоко вздохнул, но промолчал, понимая, что споры бесполезны.

Медленно, взявшись за руки, словно дети из сказки, они начали подниматься по отчаянно скрипящей лестнице. Внутри было откровенно жутко. В такие дома обычно заходят герои спинномозговых кинокартин для того, чтобы либо выйти из них с расстроенным лицом, либо не выйти вообще.

Владимир очень старался казаться храбрым, но всех его стараний хватало только для того, чтобы не броситься прочь из проклятого дома. Юлии, по всей видимости, было немного полегче. Она все же в этом вопросе пользовалась поддержкой высших сил. Хотя скорее низших.