— А говорил, что справок от психиатра у тебя нет, – печально произнесла она, протягивая руку к его волосам. Пальцы тонут в чёрных прядях.

Ричард понуро пожимает плечами:

— Солгал.

Мальчик ломается. Скарлетт (ха-ха!) ощущает, как его хребет крошится прямиком у неё в руках, рассыпаясь… Да, она надламывает его снова – Рик уже трётся об её руку, словно бездомный котёнок, прибившийся к первому прохожему. Замёрзший, грязный, с рёбрами, торчащими наружу – всего лишь жалкий облезлый кот, которому Гилл вот-вот свернёт шею, нужно только подождать.

— Мне нельзя лгать, – вкрадчиво шепчет Скарлетт, поглаживая его щёку. — Можешь лгать кому угодно, – Гилл берёт и вторую его руку, сжимая крепко, – только не мне. Мы ведь одно целое, солнце, помнишь?

Баркер не отвечает.

— Все проходят через разные вещи по разному. Ты справился, только по-своему. Всё в порядке, – она откидывает назад его волосы, так настойчиво лезшие в лицо. Шея Рика расслабляется, заставляя голову безвольно упасть на руки. — Ну-ну, – шепнула Скарлетт с лёгкой полуулыбкой на лице.

— Ты не переубедишь меня, – угрюмо пробормотал он в стол, что больше напоминал барную стойку.

— Почему же?

— Потому что. Аргументации не будет.

Гилл нахмурилась:

— По какой причине?

— Потому что я так сказал, – Рик резко поднял голову, затем вскинув её вверх. — Не хочу говорить больше ни о Хеди, ни о моих проблемах.

Блядство.

Скарлетт внезапно ощутила себя так, словно её ударило потоком воздуха в лицо. Вспыхнувший приступ гнева осыпал лёгкие сияющими искрами.

Перед ней словно захлопнули сундук с сокровищами, до которого ей было рукой подать, а эхо хлопка раздалось в чутких ушах. Напряжение секундно прошло сквозь тело: теперь же оно осело на молекулах кислорода, что находились в помещении, и стало расти в геометрической прогрессии. Как будто делиться по клеткам – так быстро оно окутало пространство между ними двоими.

Сукин, блять, сын.

— Хорошо, – она натянула на лицо максимально естественное подобие улыбки, стараясь запереть ярость от сокрушительной неудачи в дверях нейронов мозга. Кажется, вот-вот начнёт дёргаться глаз.

И в его зрачках, наконец, что-то мелькнуло.

Нечто короткое, но до того выразительное, что сумело её напугать: Баркер отразил атаку. Чёртов Ричи Баркер замкнулся, преградив ей путь.

Впервые за долгое время Гилл действительно не понимала, что видит по краям его радужки. Что это, мать твою, может значить?

— Давай перейдём на тему менее болезненную, хорошо? – без особого энтузиазма спросил тот. — У нас есть что обсудить помимо этого.

— Конечно, – согласно кивает, ощущая: враждебность растёт. Господи!

Ей не нравится. Потеря контроля ей не нравится до мозга костей.

Скарлетт, стараясь закрыть разрушительные мысли внутри черепной коробки и не дать тем просочиться в нечёткую реальность, слегка подрагивающей рукой взялась за ручку красной чашки.

— Буду говорить прямо и без увиливаний, – Рик прокашлялся, только отнюдь не показательно: кашлял, словно больной бронхитом – результат многолетнего прожигания лёгких смолами с никотином. — Ты стареешь.

— О, нет, нет, нет! – с напускным трагизмом воскликнула Скарлетт, схватившись за голову. — Нет, только не это!

— Да. Тебе двадцать через несколько дней.

— Господи, – Гилл театрально упала на колени, переместив руки с волос на сердце. — Не-ет, не-ет… Боже, только не это, я боялась этого так сильно… Я не… Господи!

— Да, дорогая, – обречённо вздохнув, повторил он. — Ничего не изменить.

— И мне придётся делать все эти взрослые штуки, да? – подняла глаза на него она. — Типа, принимать взвешенные сложные решения и вести себя, как адекватный человек?

— Именно.

Скарлетт обхватила своё горло руками, как если бы ей стало больно глотать. В сапфировых глазах поселился чистый ужас, заняв собой каждый сосуд.

— О нет… – прошептала та, имитируя боль. — Я не готова… Я не хочу…

— Это неминуемо, котёнок, – пожал плечами Рик. — Я научился жить с этим. Уже четыре года как.

— Мне нужно подумать, что делать дальше, – Гилл поднялась с пола, имитируя слабость. — Надеюсь, что смогу пережить столь… травмирующее событие.

— А теперь я задам тебе главный вопрос, – тяжело вздохнув, с видом совершенно разбитым, Баркер взял её руки, сойдясь с ней взглядами: — Что бы ты хотела получить в подарок?

Гилл печально взглянула в окно, прикусив губу.

— Не знаю, Рик… – на выдохе выдала Скарлетт. — Мне так трудно…

— А если серьёзно? – тоном куда более простым Баркер вырывает её из роли, как и из их маленького сымпровизированного спектакля. — Как ты вообще видишь грядущее событие?

— Точно не знаю, но планирую сделать одну вещь, – она глотает кофе, уже переставший источать пар.

— И какую же?

— Перечислить деньги в благотворительный фонд.

Ричард зависает: он замер с таким видом, будто не понял, что услышал только что.

— Погоди, – хохотнул Баркер. — Что? В благотворительный фонд?

— В благотворительный фонд, – кивок.

— Сколько? – прищурился тот.

— Миллион.

Рик молча вскидывает руки в жесте «сдаюсь», поворачивается и начинает искать что-то на полках. Через полминуты уже держит в руках прозрачную бутылку объёмом в литр.

— Что ты…

Он быстро открывает морозильную камеру, после чего высыпает из неё лёд в пустой стакан. Рик, сняв крышку, стал выливать содержимое туда же. Водка.

— Ты же не пьёшь, – поморщилась Скарлетт, скрестив руки на груди.

— Но ты меня вынуждаешь.

Гилл удивлённо наблюдает за тем, как Ричард опустошает стакан, после чего смотрит на неё как ни в чём не бывало.

— Ты говорил, что алкоголь для скота.

— Все мы, понимаешь ли, скот в какой-то степени.

Скарлетт сделала вид, что понимает.

— Ага. Наверняка ты прав.

— Нет, постой… Благотворительность? Как ты вообще, блять, до этого додумалась? – слегка скривился Рик.

— Да ладно, что такого? – спрашивает она. — Я же знаю, что ты этим занимаешься. Этим занимаются все, у кого есть деньги.

— Да, но ты осознаёшь, с какой целью? – выгнул бровь тот. — Мой отец делает это исключительно ради бизнеса и поддержания своей репутации в обществе таких, как он.

— И ты тоже делаешь это для бизнеса?

— Я бенефициар, у меня его нет, – вновь скривился Ричард. — Я делаю это, потому что мне не безразлично.

— Ну, ты на постоянной основе помогаешь животным в приютах, а я один раз помогу экологии. Что такого? – до последнего притворяется, якобы не понимает, что именно ему хочется сказать.

— Скарлетт, ты… – Рик выдыхает. — Я делаю это искренне, потому что с детства люблю животных. В этом весь смысл. Благотворительность заключается не в количестве денег, которое ты можешь перевести.

— И что ты хочешь этим сказать? – Гилл приподнимает подбородок.

— Я мог бы сказать, что ты ведёшь себя как ребёнок, пытаясь повторять за мной, не имея малейшего представления о том, зачем я делаю то, что делаю, – вздохнул Баркер вновь. — Но ты закатишь истерику и скажешь, что я подвергаю тебя дискредитации.

— Именно! – заулыбалась Скарлетт. — Ты такой сообразительный, я горжусь тобой!

Рик ударил себя ладонью по лбу.

— Хорошо, дело твоё. Никому хуже от этого точно не станет.

— Меня оскорбляет тот факт, что ты подвергаешь сомнению мои благие намерения, – хмуро откликнулась та спустя минуту.

— Нет, конечно не подвергаю, о чём ты? – покачал головой он. — Я тебе верю. Ты пытаешься меняться в лучшую сторону. Только с чего бы это?