Да, она прекрасно помнила о том, что даже удалённые сообщения можно восстановить.

— Помню, – она послушно кивнула.

— Провернём всё в пятницу вечером. Считай, у тебя есть пару дней, чтоб подготовиться.

Убивать по пятницам – их личная бессмысленная фишка.

— Морально же, да? – Скарлетт вопросительно изогнула бровь. — Мне ведь не придётся с ним спать?

От тяжёлого молчания в воздухе пролегают трещины.

— Рик?

Он думает.

— Рик, нет, если он ко мне притронется, я убью себя, – встревоженно тараторит Гилл. — Пожалуйста, скажи, что мне не нужно будет этого делать, я… Не нужно ведь, правда?

Её глаза, кажется, впервые полны немой мольбы. Баркер прикрывает веки:

— Если я успею, – он делает многозначительную паузу перед тем, как закончить, – то нет.

Комментарий к XIII: СВЕТЛАЯ ГРАНЬ

такс такс такс што тут у нас

дада я не запуталась в таймлайне и помню прекрасно что сие действо происходит где-то в мае но ещё я помню что оно происходит в австралии а там всё не как у людей

у них самая холодная пора года лето а наиболее морозный месяц июль так что австралийская зима наступает ЛЕТОМ бум вынос мозга повышаем уровень эрудиции с лемон хейз

лол фанфакт это уже вторая часть к&л которую я пишу находясь в электричке

напротив меня сидит смешной мужик в клетчатой рубашке и играет на красном кнопочном телефоне мне кажется я была обязана поделиться с вами этой информацией

хз иногда мне хочется какой-то повседневки

зато скоро вам устрою мясо))))((()))(())) тупо фарш из человечины задрочитесь отвечаю

завтра начинаются экзамены

благословите меня что ли

========== XIV: ТАНЦЫ НА КОСТЯХ ==========

Сегодня его кровь чиста, как сканк.

Ричард выкуривает вторую сигарету подряд. Она тлеет, и это – единственный источник света в тёмной комнате, отовсюду устланной полиэтиленом. Он, чёрт возьми, заканчивается; на следующей неделе Рик обязательно закупит ещё.

Панорамные окна открывают обзор на двор и длинную улицу за его границами. Преспокойный, Баркер стряхивает пепел, пока машина Скарлетт приближается к воротам, ярко сверкая фарами. Сегодня Ричард обнажает клыки.

Зажигалка щёлкает над третьей, когда входная дверь тяжело открывается. Он слышит смех Скарлетт – его, его, до скончания веков его Скарлетт – и низкий мерзотный голос того ублюдка.

Широкое лезвие переливается в лунном свете. Чем шире – тем больнее, Итан, знаешь? Да, именно поэтому он сжимает рукоять топора так крепко. Свет внизу загорается. Грохот. Чёрт-чёрт-чёрт, только бы не… Ч-ё-р-т.

Но нет, голос Гилл ровный, когда она ведёт его по лестнице наверх, прямиком в ловушку. Рик радостно улыбается; он разминает шею. Он упоительно счастлив, он трезв, а чувствует себя так, словно нажрался эйфоретиков. Через несколько коротких мгновений его жизнь – их жизнь – расколется на «до» и «после», ведь сегодня они познают жестокость, истинно и бесповоротно.

Ричард дымит. Они на этаже. Его вот-вот вывернет: он слышит всю ту грязь, что льётся изо рта уёбка, и хочет всадить лезвие топора в его пустую башку.

Почему нет?

Он лезет к ней настойчиво. Итан пытается запустить руки под её юбку и она, неохотно, борясь с собой, позволяет.

(«я ценю твою преданность, манеки-неко»)

Сигарета в его пальцах истлевает. Рик задумчиво прикусывает нижнюю губу и слышит, как этот кусок дерьма спрашивает что-то вроде: «У тебя ведь есть парень?» Скарлетт отвечает что-то недвусмысленное; он даже не слушает – резко толкает её и присасывается, как ебучая пиранья, опускает руку ей на задницу.

(«я вырву тебе гланды голыми ру-ка-ми»)

— Куда он только смотрит?

Рик, выпуская в воздух остатки дыма, тушит сигарету и бросает окурок наземь:

— Ну, сюда я смотрю, и что?

Баркер улыбается во весь рот, когда Скарлетт включает свет. Она закрывает за ними дверь, скалясь хищнически, скалясь злостно и мстительно; лампы вспыхивают одна за одной.

— Это чё ещё за хуйня?! – Итан взвизгнул, завидев остро наточенное лезвие. — Чё происходит?!

— Тебе никто никогда не говорил, – Рик скользит по кромке ленивым взглядом, – что, если девушка тебе отказывает, это значит, что от неё нужно отъебаться, нет?

— Убери это, – парень шарахается к двери, закрытой на замок. — Я, блять, понял всё, не нужна мне твоя… Ты шизофреник, – он снова пятится. — У тебя с головой не всё в порядке, долбоёб!

— Нет, ты, похоже, вообще ничего не понял, – Баркер огорчённо вздыхает. — Котёнок? – улыбается довольной Скарлетт. — Я не хочу запачкать тебя.

Она послушно отходит, искрясь от счастья.

— Эй, чувак! – он рефлекторно закрывает голову руками. — Я всё…

Ричард замахивается.

Он бьёт его в живот — лезвие проходит глубоко: без пяти минут труп выгинается в адской агонии, пока тёмная кровь пузырится на его губах и струится по подбородку.

Ещё.

Рик выдёргивает топор из брюшной полости. Адреналин выжигает нервы, когда дыхание сбивается;

(«дышать больше не нужно»)

сквозь гортанный стон боли Баркер бьёт вновь.

Итан, до этого кое-как державшийся на ногах, теперь тянет трясущуюся руку к смертельной ране в попытках её закрыть, а Ричард кромкой рвёт его тугую плоть, и тогда жертва с грохотом падает на колени; кишечник вываливается наружу. Итан закатывает пустые глаза.

— Ебаный ты кусок мусора, а, — счастливая улыбка рвёт углы рта, лёгкие содрогаются от приступа истеричного хохота.

С размаху Рик наносит удар по лицу: он вгоняет лезвие в рот, как в лунку, и нижняя челюсть с хрустом разламывается. Булькающий звук прерывается. На пол летят ошмётки кожи вместе с раздробленными зубами.

Шаг назад.

Кровь кипящей лавой разливается по покрытию, ведь изувеченное тело валится на пол. Он чувствует на себе куски соединительных тканей, дышит часто и рвано, облизывается, ощущая голод; бурлящая энергия поднимается к горлу, вот только вместо рвоты горло выедает восторг.

Баркер растирает кровь по шее.

Закинув оставшуюся половину расколотого черепа вверх, труп оставляет омертвевшие руки прижатыми к вспоротому животу, уродливо вывернутому так, что жёлтая жировая прослойка поблёскивала в жидком свинце. Глазные яблоки закатились к самому лбу. Челюсть висела на остатках мышц, больше не сокращающихся.

Ричард присаживается рядом. Что он чувствует?

А ведь это на него вовсе не похоже: он, никогда не заставлявший своих жертв страдать, оглядывает труп, истерзанный в клочья, и вдыхает запах смерти абсолютно невыносимой, улыбаясь от уха до уха. Зрачки наверняка уже выжгли радужку.

Насилие ужасно. Ричард ужасен трижды.

(«что она с тобой сделала?»)

Ричард вырывает челюсть.

Тишина трещит помехами. Тишина умирает во всхлипе Скарлетт.

Рик оборачивается назад; туда, где, в состоянии шока, она закрывает лицо руками.

— Что такое? – осторожно спрашивает, орудие убийства звонко бросая на пол. Кисти его покрыты кровью так же густо, как и стремительно теплеющее лезвие. — Скарлетт? Что-то случилось? – он убирает её руки и видит, как в глазах сверкают слёзы. — Он что-то сделал с тобой?

Она смотрит на него молча.

— Скарлетт, – Баркер оставляет кровь в тёмных волосах, смотря на неё снизу вверх. — Что произошло?