– Где он? – холодно спросила я.

После секундного колебания, Джонас полез в потайной карман пиджака и извлек оттуда прозрачный камешек.

Я хмыкнула – так и знала, что он носит его с собой.

– И что дальше? – спросил колдун.

– Снимем проклятие.

Джонас рассмеялся.

– Если бы это было возможно… – он осекся, но я и так прекрасно уловила его мысль.

Он бы и глазом не моргнул, если бы пришлось прочитать заклинание и принести меня в жертву.

– Еще увидим, – с вызовом ответила я.

Я отыскала на столе забытую всеми рукопись – ту, что с картинками. Признаться, я понятия не имела, что делать дальше. Я храбрилась, строила из себя крутую и умную, но, на самом деле, у меня только и были, что догадки и предположения.

– Что мы знаем о проклятии? – принялась рассуждать я вслух. – Шестьсот лет назад один ацтекский шаман проклял вампиров и оборотней, привязав первых к солнцу, а вторых – к луне. С тех пор ни один вампир не может находиться под солнцем, а оборотень оборачивается в полнолуние и только тогда. Лунный камень содержит в себе ключ к проклятию.

Пока что я только озвучила уже известные им факты. Затем обвела взглядом всех присутствующих – они так и не поняли, к чему я клоню. Я и сама поразилась внезапному озарению, ответ был настолько очевиден, что я не переставала удивляться.

– Меня всегда интересовал вопрос, почему Клаус так стремится разрушить это проклятие? Наверняка, для него не проблема найти колдунов, – я вперила уничижительный взгляд в Джонаса, – и получить защитный амулет. Нет же, он потратил пятьсот лет на поиски двойников Петровой.

– К чему ты клонишь, Елена? – не выдержала Кэролайн.

– Внимательно посмотрите на это изображение, – я указала на открытую страницу рукописи.

– Но тут ничего не разобрать… – в один голос возразили Джереми с Алариком.

Остальные развели руками в знак согласия.

Только Кэролайн изумленно рассматривала бледные, почти стершиеся от времени, очертания рисунка.

Я довольно улыбнулась.

– Здесь изображен шаман с тремя руками, – объяснила я остальным. – В левой он держит волка, в правой – девушку, а в средней руке – лунный камень. Позади волка на линии горизонта луна, позади девушки – солнце. Сам шаман олицетворяет третью силу – колдовство. Но больше всего мне нравится линия, зигзагообразно делящая картинку на две части. И два набора каких-то фраз, отличающихся всего в одном слове. А затем символ бесконечности.

– У меня голова кругом идет, – пожаловался Джереми. – Ни черта не понял.

– Что если, Клаус помешан на поиске двойника лишь потому, что заклятие может быть снято только один раз и только для одной стороны? – предположила я с видом знатока. – Камень после этого самоуничтожится, – я показала Кэр на изображение небольшого огненного шара, расположенного сразу над зигзагообразной линией, которая, как мы выяснили, означала разрушение проклятия. – То есть, если оборотни первые доберутся до камня, они получат как полный контроль над превращением, так и вечную зависимость вампиров от солнца. Конечно, Клаусу это невыгодно.

Кто-то ахнул, кто-то потрясенно открыл рот. Колдуны не издали и звука.

– Вы знали об этом, не так ли? – процедил сквозь зубы Аларик.

– Это не то, на что похоже, – пожал плечами Джонас. После минутного молчания, он добавил: – Мы действительно работаем на Клауса и делаем для него… кое-какие вещи.

Кэролайн оскалилась, готовясь в любой момент наброситься на предателей, но я жестом остановила ее.

– Но?

– Но… – Джонас замялся, решая, стоит ли открывать все карты, – мы… потомки того самого ацтекского шамана.

Моя челюсть пополза вниз. Такого я точно не ожидала.

– То есть все это время вы прекрасно знали, как спасти Деймона, но молчали?!

– Не совсем, – Джонас устало вздохнул, – смертельное проклятие на свой укус наложили сами оборотни, оставив известную только им лазейку для спасения укушенного. Не исключаю, что это проклятие куда древнее проклятия луны и солнца, возможно, ему несколько тысячелетий, а то и больше. Сейчас оборотни либо позабыли о противоядии, либо информация о нем строго засекречена из-за массового истребления их вида вампирами. Как бы то ни было, до сегодняшнего дня я не слышал о случаях восстановления вампира после укуса вервольфа. А оно вон как, оказывается, просто. И так сложно одновременно.

– Но нелогично, – вставил Аларик. – Зачем оборотням оставлять шанс спастись тому, кто их покусал? Допустим, ликантроп проигрывает вампиру бой – в этом случае погибнут оба: вампир от яда оборотня, а оборотень от ран, нанесенных вампиром. Зачем оставлять шанс вампиру, убившему оборотня, выжить?

А, действительно, зачем?

– Редко какой вампир способен в одиночку справиться с оборотнем. Иначе теряется весь смысл, – объяснил Лука. – В обличье волка оборотни куда сильнее кровососов, а кусать вампиры их попросту не рискуют из-за яда в крови. Гораздо проще голыми руками свернуть шею, если, конечно, вампир достаточно силен для этого. Практически всегда оборотень успевает ухватить клыками вампира, и уже не важен исход – вампир все равно сгниет от яда, даже если убьет вервольфа.

Я попыталась собраться с мыслями.

– Так что на счет вас? – я снова посмотрела на Джонаса. – Почему вы тогда работаете на Клауса?

– Иногда жизнь не оставляет выбора, – грустно ответил он. – К тому же, так мы имеем возможность первыми узнавать информацию о местоположении лунного камня. Более ста лет он считался утерянным. Последние тридцать лет я посвятил его поискам. При этом я просто обречен был рано или поздно столкнуться с Клаусом и Элайджей. Мне повезло, что они поверили в мою ложь. И тебе, Елена, повезло: о существовании второго двойника стало известно довольно поздно. Иначе, ты могла и до пяти лет не дожить.

В голове крутились сотни вопросов, которые я хотела задать этому человеку. Его признание многое проясняло, одного я только не знала – его истинных целей.

– И что вы планируете делать с лунным камнем сейчас? – осторожно уточнила я. – Если, конечно, я отдам его назад.

На лице Джонаса мелькнула едва заметная улыбка.

– Мы хранители камня, – пояснил он. – Мы обязаны сохранить его целым, не дав заклинанию разрушиться. Наш далекий предок отдал за это жизнь и завещал всем своим потомкам хранить это наследие. Камень уничтожить невозможно, он разрушается сам, когда снимается проклятье с одной из сторон, активировавшей его. Таким образом, наш предок уменьшил угрозу вдвое – если кто и разрушит заклинание, то только наполовину.

– Умно… – констатировала я. – Но сейчас мы все равно уничтожим камень, разрушив заклинание со стороны оборотней. Для этого нужна жертва, так ведь? Причем жертва-оборотень.

– И оборотни смогут оборачиваться только тогда, когда захотят? – затаив дыхание, спросила Кэролайн. – Или не оборачиваться вообще?

Я знала, что она задумается об этом. Конечно, сняв проклятие, мы бы автоматически развязали руки всем вервольфам, но, если верить данным, их осталось слишком мало.

– Все не так просто, – разрушил надежды Кэр колдун. – Как и в случае с двойником Петровой, существовали двойники для второй стороны. Последний из них был зверски растерзан вампирами двести пятьдесят лет назад.

Сердце ухнуло в пятки. Неужели, выхода нет? Паника начала подниматься во мне с прежней силой. Я обхватила руками голову и села на корточки, чувствуя, что вот-вот потеряю самообладание.

– Но… – выждав немного времени, добавил Джонас, – есть способ помочь твоему вампиру.

– И как же? – превозмогая накатывающие на меня волны негодования, спросила я.

– Предлагаю тебе сделку, Елена, – предупредил меня колдун. – И я хочу, чтобы ты знала: мы вовсе не обязаны помогать.

Я кивнула, давая понять, что согласна с ним. Впрочем, на саму сделку мне было плевать. Если он знает способ спасти Деймона (а он знает), значит, он мне его расскажет в любом случае. Но ради ускорения процесса я соврала, и глазом не моргнув: