Дженкинс позвонил в мой офис неделю спустя.

– Смита арестовали, – сообщил он. – Устал бегать по лесам. Сам сдался.

– Думаю, большой срок ему не грозит, – сказал я. – При умелом адвокате даже предумышленное убийство можно представить как помрачение рассудка. Жаль парня.

– И мне жаль, – признался полицейский. – Ненси все мне рассказала, и хотя я против самосуда, но поймал себя на мысли, что Габер заслужил эту кару. Не все измеряется законоуложениями, не все можно расписать по статьям и пунктам, и не всегда судьбу человека Фемида должна вершить в зале суда. Я хочу с вами увидеться, Гарри.

Так Уилфред Дженкинс стал моим «источником» в Центральном полицейском управлении города. Мы встречались нечасто и неизменно с обоюдной выгодой. Я передавал Уиллу сведения о криминальном мире Локвуда, естественно, тщательно их дозируя, чтобы самому не попасть под удар. Дженкинс тоже оказывал мне ценные услуги, тщательно следя за тем, чтобы совесть его перед Богом и людьми оставалась чиста. Конспирации ради я звонил ему по «секретному» телефонному номеру, он мне – как клиент «Детективного агентства Балдмэна». Афишировать свои контакты нам нужды не было, напротив, мы были крайне заинтересованы в обратном, поэтому встречались в малолюдных местах, причем Дженкинс, как человек в городе известный, прибегал к нехитрой, но действенной маскировке. На прошлое рандеву, к примеру, Уилл явился в сером макинтоше и шляпе с обвисшими полями, и был так же неузнаваем, как в более легкомысленном сегодняшнем наряде. И еще одно всегда оставалось неизменным: ему было некогда…

– Гарри, у меня совершенно нет времени, – предупредил Дженкинс. – Так что покороче.

– Постараюсь, – сказал я и поведал о событиях в госпитале имени Хопкинса и сестрах– убийцах

– Я уже в курсе, – перебил меня полицейский. – Насколько я понимаю, это одна из них устроила побоище у Черного озера. Кстати, хочу напомнить, что о трупах в автомобиле вы узнали от меня.

– Я помню, Уилл.

– Но кое о чем вы все-таки забыли.

– О чем?

– О взаимопомощи, Гарри!

– Что вы имеете в виду?

– Автомобильную катастрофу в ущелье Злых духов. Мистер Балдмэн, выражаясь без обиняков, вы выкрали у моих людей главную подозреваемую! Более того, вы сделали так, чтобы ее отвезли в военный госпиталь, где у вас есть свои люди. Почему вы не доверяете мне, Гарри?

– Не вам, Уилл. Вашим людям! Ведь это так просто – лежа на койке в тюремной больнице, умереть от асфиксии, а если попросту, быть удушенной подушкой. Остановка сердца от чрезмерной дозы успокоительного тоже годится.

– Ее все равно пытались убить.

– Да, но не убили. Более того, теперь у вас в руках две дамы, которых надо заставить выдать имя заказчика. Я перемолвился с врачами в госпитале и уговорил их под благовидным предлогом поместить раненых в спецблок, якобы их нельзя перевозить. Киллерши пробудут там несколько дней. Этого должно хватить, чтобы вы тщательно подготовили их транспортировку в тюрьму и подобрали надежных людей, которые там глаз с них не будут сводить.

Дженкинс скривил губы:

– Мне кажется, вы сгущаете краски, Гарри. Конечно, в полиции хватает подлецов и мздоимцев, но там много и порядочных людей.

– Не сомневаюсь, Уилл. Но я хочу подстраховаться со всех сторон и от всех неожиданностей.

– Хорошо, Гарри, не беспокойтесь, я возьму это дело под личный контроль. Это все, что вы хотели мне сказать?

Снова взгляд на часы.

– Не совсем, – с расстановкой произнес я. – Смерть Кардовского, налет на консервный завод в Вест-Крике, убийства «солдат» мафии, число которых растет день ото дня, теперь вот киллерши из Франции… Все это звенья одной цепи. Скоро начнется война, Уилл. Война между кланами! Пора определиться, на чьей стороне мы будем в этом потасовке. Что скажете?

– Мне кажется, нам лучше остаться наблюдателями, – усмехнулся глава Центрального полицейского управления Локвуда.

Я чуть не поперхнулся, даже пиво расплескал. Похоже, я недооценивал свой самый ценный «источник».

– Колмен? Ты что здесь делаешь?

– Гуляю.

– Так я тебе и поверил. С чемоданом!

Я ставлю чемодан на землю, складываю носовой платок, которым была обмотана ручка, и убираю платок в карман.

– Не верь.

– Все шуточки шутишь?

– Мне не до шуток. И вам, как я понимаю, тоже.

Полицейский смотрит на мертвеца:

– Ты об этом? Ну так дело-то привычное.

– Особенно последние две недели.

– Опять смеешься?

– И не думаю. Просто в последнее время Локвуд все больше напоминает покойницкую. Слишком много трупов на душу населения.

Я поднимаюсь по откосу и сажусь на прогретый солнцем рельс. Чувствую я себя прескверно, что не удивительно после кувыркания по железнодорожной насыпи и часового забега по пересеченной местности – сначала налегке, а потом с чемоданом. Камни в нем, что ли? Я хотел было заглянуть, да поостерегся. Вдруг бомба?

– Колмен, я ведь серьезно!

– И я серьезно.

Далеко не все полицейские дураки, но этот из меньшинства. С тех пор как Гарри Балдмэн пригрел меня в стенах своего сыскного бюро, я успел познакомиться со многими полицейскими Локвуда, в том числе с главой Центрального управления Уилфредом Дженкинсом.

Истинный демократ Дженкинс раз в год устраивает бал для всех, кто хранит или хотя бы пытается охранять порядок в Локвуде. На этот бал приглашаются и частные детективы. Гарри Балдмэн непременный их участник, а в этом году с ним отправился и я. Там, в переполненном зале, зажав в левой руке бокал крюшона, я и поручкался с мистером Дженкинсом. Даже обменялся с ним парой слов! Вот так, по простому. Я же говорю, Уилфред Дженкинс у нас демократ! Жаль, закону это не на пользу.

– Что ты тут делаешь?!

– Сижу!

Встречался я и с этим придурком. И это не оскорбление, а констатация факта. Потому что только законченный идиот может клюнуть на дешевую приманку в виде грудастой шлюхи, затащить ее к себе домой, накачаться виски и разболтать, когда из спецблока госпиталя имени Хопкинса будут перевозить в тюремную больницу двух очаровательных сестричек, по профессиональной принадлежности и склонности души – киллеров. В результате на конвой было совершено нападение, и девушки упокоились вечным сном. А ту шлюху с безразмерным бюстом на другой день нашли мертвой на городской свалке.

Любителя «клубнички» быстро вычислили и перевели в патрульные. Хотели уволить, но пожалели, тем более что никто из конвоя серьезно не пострадал, касательные ранения не в счет. Дженкинс, надо заметить, в последнее время стал славиться своей сердобольностью, хотя прежде в этом уличен не был. Что характерно, это милосердие ощутимо сказывается на его репутации, так как, согласно общественному мнению, главный полицейский города должен быть жесток и даже кровожаден. Справедлив – не обязательно.

После нападения был большой шум, но мало-помалу все стихло, почти забылось. И только Гарри Балдмэн все так же кипел от ярости и ругался последними словами. Я ему вторил. Правда, причины для «загрязнения» пространства у нас были разные: шефа приводило в исступление то, что он лишился возможности выполнить заказ Фрэнка Барези; меня – оказавшейся напрасной отвага нашей Дженни.

Дженни показала себя молодцом. Не ожидал. И в том себя не виню. Потому что секретарше, даже если она служит в сыскном бюро, не пристало проявлять проницательность и рисковать жизнью; ее дело бумажки перебирать и отшивать безденежных клиентов.

Я был категорически против участия мисс Хоуп в операции, предложив свою кандидатуру. Увы, предложение мое было отвергнуто Балдмэном как не выдерживающее никакой критики. В госпиталь отправилась Дженни, и с великолепным изяществом справилась с заданием.

В распоряжении следствия появились две бесценные арестантки, которых оно вскоре лишилось из-за похотливого павиана в полицейской форме. Ирония судьбы, однако.