– А пожалуй вы правы, святой отец, – ответила я, – Гадящих мух не следует ненавидеть, истребляя. Отец Павел промолчал, а потом добавил:
– Не хочешь пожить у меня?
– Спасибо, святой отец, но у меня есть свой дом и пока меня еще оттуда не выгнали., – ответила я и пошла к выходу с кладбища.
Что ж, похороны состоялись, думала я, придя домой. Все дела завершены. Теперь мне предстоит стать пауком. Что есть у паука? Когтистые лапы, острые хелицеры, паутина. А что есть у меня? Только кофейник, сковородка и топор на заднем дворе. Ну выскочу я со сковродкой или даже топором на этих выродков, а они меня пристрелят, как Богданку. Умереть-то не страшно, потому что как жить в таком мире теперь непонятно. Но уж очень меня держала мысль, что останется кацапская сучка с моим лицом. А такой радости я им не доставлю. Как будто это я не умру, а стану кацапом или этот мушиный рой вообще заберет все, что есть я. А где мне взять эти хелицеры, круговое зрение и умение плести ловчие сети? Допустим сети – это умение выстроить свои поступки так, чтобы эти твари попали в невыгодное положение. Круговое зрение – это умениме добыть необходимую информацию. Хелицеры…? А что главное умеет паук, чего не умеет муха? Он умеет убивать! Но пока это они убивают нас. Допустим я тоже научусь убивать, но мы станем всего лишь наравне. Значит я должна научиться убивать так, как принципиально не могут они… И тут я стала огромным пауком, гулящим средь узоров танцующих солнечных зайчиков, шепота ветров, дующих вдоль знакомых львовских улиц. А точнее я не просто гуляла, а плела тонкую сеть вокруг своего дома из брошенных взглядов и забытых мыслей.
«Ну и сон!», подумала я, отрывая щеку от столешницы. Судя по-всему, сегодня ничего я не придумаю, надо идти спать. Этой ночью мне не снилось ничего столь же дикого и яркого. Только непонятная группа мужчин, которым я разносила фрукты, входя в комнату по сигналу приземистого полного крепыша в круглых очках. Почему-то грузина.
С утра я сварила себе кофе и стала размышлять о том, как достичь того, к чему я стремлюсь. Можно, конечно, выйти на контакт с сопротивлением – Украинской Повстанческой Армией, сделать это не сложно. Но что мне светит там, я представлдяла достаточно хорошо: скорее всего меня отправять на кухню, варить воинам УПА обеды. Да еще стирать и штопать носки. Нужное, но не самое интересное дело – и, к тому же, никак не приближающее меня к поставленной цели. Был и другой вариант: попробывать сделать карьеру в Советской России. Например, стать знаменитой актрисой – внешность вполне позволяет избрать этот путь. Конечно нужно выучить их язык, но мне казалось, что это не сложно. Тем более, что судя по надписям, уже появившимся на стенах, особым богатством словарного запаса язык оккупантов не отличался. Став актрисой, я обрету влияние на массы, но к моей цели – отомстить кацапской сучке я никак не приближусь. Наконец, был третий вариант – найти агентов немецкой разведки, которые, несомненно, должны работать во Львове. Мне пришло на ум выражение «Враг моего врага – мой друг». Кроме того, в разведке могут заинтересоваться моим сходством с кацапской сучкой, которая, как говорил ее отец, работает у какого-то наркома. Наверное, стать пауком – это научиться плести шпионские сети, решила я. Мне опять померещилось, что я превратилась в огромного паука со свастикой на спине и сплетаю из шепота ветров и несбывшихся желаний какой-то закрученный узор-паутину. Что за бред! Я встала и бросила взягляд на часы – прошло более трех часов. Вот это я задумалась!
Интересно, что посетителей в этот день так не наблюдалось, что было странновато: обычно с утра жители соседних домов, несмотря на войну, заходили на кофе. Но я была даже рада вынужденному одиночеству, так как не представляла, что скажу завсегдатаям, если они спросят, где мама. Так день и прошел. А на следующее утро пришел он.
Нерадивая Ученица (Рассказывает герр Вюст)
Шульц отлично выполнил мое задание и уже через неделю привез девчонку в Берлин. Я встретился с Зоряной за завтраком и надо сказать, первое впечателение от нее меня разочаровало. Худенькая, с остекленевшим взглядом светло-голубых глаз и поджатыми губами она производила впечатление не совсем адекватной. Более того, по-немецки она не говорила, знала лишь польский и
по-всей видимости, тот диалект восточно-славянского языка, что распространен в деревнях близ Лемберга. Так что пришлось общаться по-польски, хотя я и не люблю издавать все эти шипяще-чирикающие звуки: спустя полчаса, начинаешь ощущать себя самцом дрозда в период брачных игр. Очень отвлекает от четких размышлений, которым столь соответствует немецкая речь.
Девочка, чью семью совершенно без всяких основательных причин убили два руских солдата была полна ненависти. Впрочем, ее можно понять – я и сам ненавижу русских свиней, по абсолютно непонятной для цивилизованного человека причине способных мгновенно перейти от расслабленного пьяного дружелюбия к кровавой бешенной агрессии. Мой приятель профессор Шнитке, зоолог, утверждал, что медведи ведут себя так же и намекал, что скоро построит теорию, доказывающую биологическое родство русских с медведями. Бред, конечно – биологически все люди происходят от обезьян. Причем представители всех ветвей белой расы (евреи в том числе, чтобы там не говорил Фюрер) происходят от одного вида ныне вымерших обезьян. Различия – они не в телах, а в Разуме и Душе. Я даже провожу один эксперимент, доказывающий мою правоту: группу совсем новорожденных младенцов из так называемых «унтерменшей» отобрали у матерей и передали на воспитание в немецкие семьи. Прошло пять лет с начала эксперимента и уже понятно, что все дети вырастут «истинными арийцами». Так что проблема «унтерменшей» не в телах, я уверен в этом. Фридрих любит рассуждать о том, что душа – эта некая дополнительная часть человека, которая создается, например, Нацией. Правда я эти оккультные умстования не слишком уважаю, хотя Она однажды подтвердила, что концепция Фридриха близка к истинной картине мира. Впрочем, Она утверждает, что может видеть Душу столь же легко, сколь я вижу руку другого человека. Однако меня Она этому искусству пока не учит, а я все-таки практик и предпочитаю верить своему личному опыту.
– Итак, пани Зоряна, как я уже сказал, я являюсь руководителем научной организации Третьего Рейха и одним из направлений наших исследований является Этногенезис. Мною были получены результаты, свидетельствующие в пользу того, что Галицкая Нация может занять достойное место среди других Ариев: Немцев и Скандинавов. В любой Арийской Нации существуют те, кто способен к контакту с Высшим Миром и теми помошниками Ариев, что обитают там. Проведенные мной изыскания говорят о том, что у тебя есть этот дар.
– И что он мне даст, герр Вюст? Я всего-лишь хочу отомстить убийцам моей семьи, – Зоряна говорила бесцветным тихим и ровным голосом.
– Думаю, что если мои предположения относительно твоего дара подтвердяться, ты найдешь способ сделать свою месть
по-настоящему страшной, – солгал я. Как говорила Она, девчонка нужна ей для задач, далеких от поисков двух русских солдат, – И я настаиваю на том, что должен провести с тобой Ритуал, который подтвердит мои догадки о твоих способностях.
– А ваш друг, который меня сюда доставил. Он что не мог помочь мне сначала найти убийц?!
– Действовать на оккупированной территории слишком опасно, юная пани. Твой дар, если он конечно у тебя есть, намного важнее для Третьего Рейха, чем твои мечты о мести. Итак, ты согласна провести со мной Ритуал?
– Да, – ответила девушка. Однако энтузиазма в ее голосе я не заметил.
Несмотря на все мои усилия, Зоряна так и не смогла войти в энергетический резонанс, необходимый для совместного Ритуала. Я повторил попытку на следующий день и еще раз: но ничего не выходило. Возможно ли, что Она ошиблась? – задавал я себе вопрос и не находил ответа. Или ошибся я, трактуя ее видение? Или Шульц? Хотя Зоряна внешне очень напоминала ту веселую хохотушку из кавярни «Краковска кава», ее поведение, ее характер, ее темперамент в корне отличались от того, что я помнил. А эти свойства личности не меняются даже при самых тяжелых потрясениях. Так что я начал склоняться к мысли, что шарфюрер СС Шульц ошибся или, что намного более неприятно, решил повести какую-то свою игру.
