– Дай-ка глотнуть твоего, – обратилась я к Кацапской Сучке и взала ее стакан.

– Ты чего, из деревни! У нас в Москве так не делают!, – возмутилась она.

– А я делаю, – сказала я, сделав небольшой глоток. – Мой сок вкуснее был! Еще по-мороженному? Угощаю!, – и я жестом позвала официантку, улыбчивую толстушку с красным лицом. Эта сидела надув губы, по-моему, она брезговала допивать из стакана, которого коснулась я. – Не порти нам настроение, я тебе новый сок закажу!, – вообще-то мне требовалось подлить Кацапской Сучке второе зелье, действие которого было сложнее. «Мушка в Янтаре» позволяла не только уменьшить выпившего это зелье, но и заключить его в какой-либо предмет, где он будет сохраняться сколь-угодно большой срок. Если потом предмет разбить (потому желателен кристалл), заточенный вернет свои прежние размеры и оживет как ни в чем ни бывало. Предмет я уже выбрала – кулон с красным камнем, кажется это был настоящий рубин, висящей на шее Этой.

Второй раз подлить каплю зелья Сучке в стакан оказалось сложнее и похоже Лидочка что-то засекла: ее кукольное личико скривилось, и глаза наполнились слезами. «А ну, не вздумай начинать тут», – бросила я ей сердито, как будто из-за ее нытья. на самом деле я опасалась, что она сдаст. Правда, та все равно разревелась, бормоча что-то про своего Юру. Кацапская Сучка залпом выпила свою порцию сока и манерно процедила: «Что-то мне скучно становиться с этой плаксой». «Лидочка, у тебя тушь размазалась», – сказала я – «Дать тебе платок, или у тебя свой есть?» И Лидочка, тоненько всхлипнув, пулей вылетела в туалет приводить себя в порядок. Как только она ушла, я взяла Эту за руку и сказав «А давай сбежим от плаксы?», потянула ее к выходу. Проходя мимо стойки, я небрежно швырнула на нее 50 рублей, крикнув «Сдачи не надо!» и мы выскочили на улицу.

– Ты что? Мы максимум на 5 рублей посидели!, – зашипела она мне на ухо

– Да? А я думала, в Москве дорого! Ну и ладно, пусть порадуются нашей щедрости! Ты мне лучше скажи: у вас тут парки есть? На горке хочу покататься, а то у нас во Львове снега почти и не бывает.

– Есть, но придется на метро ехать. Вид у сучки был весьма недовольный, похоже ее задевало мое небрежное отношение к этому чепуховому полтиннику, как походя я подемонстрировала свое превосходство.

– Покажи, а то я Москву плохо знаю еще! сучка согласилась, явно стремясь взять реваншь над приезжей фифой. она что-то жужала в своей презрительной манере, но я лишь тихонько улыбалась – муха влипла!

В парке Культуры и Отдыха имени Горького, куда Верка привезла меня, культурой даже не пахло. По заснеженным дорожкам шатались какие-то мерзкие нетрезвые хари в сером. Некоторые из них были с подругами: чьи рожи были яркими – синие веки, морковные губы, бордовые щеки и носы, а одежда тусклой и уродливой. Верно говорит лииси Рэйэлл: кацапы – это не люди, это какие-то совсем другие твари. Начинало смеркаться и на аллеях парка зажигались редкие фонари, толку от которых было чуть. погода благоволила блоагому делу – небо плотно закрыли хмырые тучи и валил редкий сежок.

– Может пойдем отсюда, тут не безопасно вечером. Пристанут еще, – предложила Кацапская Сучка. Стремительно темнело и ее увереность также стремительно таяла.

– А ты трусиха. У вас в Москве все девчонки такие?, – поинтерсовалась я, взяв ее за обе руки и посмотрев ей в глаза признесла «лхачаннар гхлоосс»³¹. Разум мой заволокло туманом и мы, держась за руки, недвижно застыли друг напротив друга.

– Позекай, какие дрючки маячат!, – наглый голос вернул меня к действительности. – Я с кентом фалую вас керосину вмазать!^31А, – обернувшись я увидела двух парней развязного вида, приближающихся к нам по аллее. Один их них держал бутылку.

– Влипли, – испуганно прошептала Кацапская Сучка. – Это урки!

– Кто?, – машинально переспросила я, приготовляя заклинание отвода глаз

– Бандиты. В нашем советском обществе есть еще такое позорное явление, – отвелила мне Эта. Голос ее дрожжал. – Я сделала жест в направлении парней и они вдруг встали, удивленно озираясь. – Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли?^31В, – произнес один из них, тот, что предлагал нам вина.

– Бежим, – я схватила Кацапскую Сучку за руку и потащила ее в глубину парка. Она и не думала сопротивляться.

Через пять минут бега запыхавшаяся Сучка (мое дыхание оставалось ровным – в Аненербе спорту уделяли важную роль) плюхнулась задницей в сугроб.

– Ты что-то сделала, да?, – отдуваясь, спросила она

– Да, – ответила я и резко дернув ее за руку, подняла из сугроба. Потом я протянула к ней руку с растопыренными пальцами и произнесла несколько звонких фраз по-шиншийски. Полыхнуло багровым и Кацапская Сучка исчезла, а на снег упал ее рубиновый кулон на серебрянной цепочке. Я нагнулась и подняла его, поднеся к глазам – внутри камня застыло искаженное удивленной гримасой лицо Этой.

– Зоя, зачем? – услышала я Лидочкин голосок. Честно: я вздрогнула, когда он прозвучал. Обернувшись, я увидела свою подругу, смотрящую на меня широко распахнутыми глазами.

– И давно ты тут, подруга моя лучшая?, – поинтерсовалась я

– Да. Я все видела: как Верка исчезла. Это очередной твой фокус? Ты же вернешь ее обратно?, – Лидочкин голос уже не дрожжал, а звенел. Сейчас истерику закатит, подумала я. А, ладно, расскажу ей все. Начнет орать – тут же и прикончу, возьмет себя в руки – там посмотрим.

– Постарайся успокоиться и выслушай. Ее отец с приятелем больше года назад ни за что убили мою мать и сестру. Она будет сидеть в камне до тех пор, пока я не встречусь с ее папашей. И запомни, теперь я – это она.

– Но ведь твоя мама ехала с нами в поезде? Картошку везла, матерные песни пела.

– Это была случайная тетка, я заколдовала ее на Львовском вокзале. Моя мать и сестра мертвы уже более года. Но речь не о них, они отомщены. Речь о тебе: запомни – меня зовут Верка Петрова, я живу в ее квартире, – и тут я сбросила с себя наведенный облик и пристально уставилась Лидочке в лицо, внимательно считывая ее мысли.

Увиденное меня не слишком обнадеживало и я активировала «Алмазное Копье»: заклинание, позволяющее быстро убить. Но тут я с удивлением поняла, что я-паук не воспринимаю Лидочку, как очередную муху. А я-Зорняа доверяла себе-пауку.

– Ты что, не кацапка?, – спросила я

– Не знаю. Папа родился в Польше, в Станиславиве, а мама из-под Киева. А что?, – удивилась Лидочка

– А вот и наши дрючки! От нас не снычешься!, – услышала я знакомый наглый голос. Я обернулась и резким жестом, сопровождаемым тремя словами, махнула рукой в направлении парней. Сияющий изумрудным пламенем трезубец пронзил их обоих, и два мертвых тела рухнули в снег.

– Между прочим, это заклинание предназначалось тебе. Но раз ты украинка, я оставлю тебя в живых. Но позволить тебе свободно болтать, я тоже не могу. А потому сейчас мы поступим так. Я подняла левую руку и призвала Пылающее Темное Пламя – Изначальную Тьму Шиншийа, а правой рукой взяла Лидочку за руку, направив в нее поток темной энергии.

– Смотри! Это Изначальная Тьма, которой ты сейчас поклянешься Смертельной Клятвой Высокой Верности мне, вэлииси Зоряне из Путей Отраженного Паука!, – заявила я, когда Лидочка обрела способность видеть призванную мной Тьму, – А теперь повторяй за мной!

– Я, Лидия, пред ликом Пылающей Тьмы смертельной клятвой Высокой Верности клянусь служить вэлииси Зоряне из Ордена Отраженного Паука и бесприкословно выполнять все ее требования. И пусть Ужас Смерти настигнет меня тотчас, когда и если я лишь помыслю отступить от своей клятвы!, – дрожжащим голосом повторила моя подруга. Тьма полыхнула, на миг сокрыв своим ледянным пламенем фигуру Лидочки.