– Я здесь, рядом – подала я голос

– Мне плохо, Зиночка! Помоги встать!, – у нее был отвратительно-визгливый голос и маленькие, темно-карие, злые глазки на бледном лице. Я помогла ей подняться, весила она, к счастью немного.

– У нее бывают обмороки, ничего страшного, – сказала я внимательно смотрящему на нас врачу. – Я отвезу ее домой!

– Ничего у меня не бывают! Это я поскользнулась!, – завижжала вдова летчика! – Врет все моя Зинаидка, стерва!

– Ваша дочь?, – поинтерсовался врач

– Племянница!

– Ну-с, если врач вам не нужен, – произнес мужчина с нажимом на слово врач, – я пойду.

– Идите. Зинаидка со мной, стерва! Поможет родной тетушке, не бросит ее тут! Или бросишь? Знаю, ты всегда хотела мою квартиру захапать, стерва!

Под этот визгливый аккомпанимент мы прошли перрон и спустились в метро. Там было легче: в шумном вагоне слов моей временной тети было не разобрать, хотя кое-кто из пассажиров и морщился от ее визгливого тона. Да, Паутинный Колпак то же имел свои побочные эффекты. Странно, ведь те заключенные, на которых я тренировалась в Дахау, просто становились послушными моей воле и жили с новой, наведенной мною картиной мира. Тут же возникали какие-то побочные эффекты: то пьянство, то истеричный скандал, непрекращающийся уже час. Дома концерт (отнюдь не по моим заявкам) продолжился: моя временная тетушка обвиняла меня в стремлении свести ее в могилу, чтоб завладеть ее квартирой и украшениями. В то время как она, только в память о своем муже-герое, приютила меня, сироту: дочь его мерзкой любовницы. Он просил не бросать меня в последнем письме и она, выполняя завещание любимого мужа привезла меня в Москву как родную, одела-обула, кормит – а я, стерва неблагодарная… Заснула она только заполночь и мне наконец-то удалось принять душ, чего я почти неделю ждала с нетерпением.

– Привет, лииси Рэйэлл!, – произнесла я, стоя перед зеркалом в ванной после душа. – Я в Москве, нашла жилье и разработала план, как подменить собой ту кацапку!, – я рассказала Рэйэлл придуманный мной план, в котором Пустоглазая Лидочка должна была сыграть главную роль.

– Отличный план, ты прирожденная диверсантка, Зоряна!, – похвалила меня лииси. Мне она нравилась больше лииси Хээльмны, как мне казалось, она была искреннее и действительно считала меня младшей партнершей.

– Кстати, я заметила одну странность: в отличии от учебных задач, здесь мои заклинания имеют неожиданный для меня побочный эффект, – и я рассказала лииси о странном поведении обоих моих теток.

– В Дахау ты работала с культурными европейцами, Зорянка! А тут – кацапы, которых даже нельзя считать за чойо в силу принадлежности их к Пути Зеркального Роя. Вообщем, эти существа не менялись от твоей магии, они мерзки и тупы от природы. Уверена, до воздействия они вели себя точно также! – рассмеялась лииси Рэйэлл. – Вспомни убийц твоей семьи, например! Агрессия, бессмысленная и абсолютно невыгодная им, на пустом месте. Эти твои тетки просто их сородичи…

– Ну Лидочка вроде ничего, глупая только и трусиха!

– Вот-вот. Трусость и глупость – самые страшные их грехов людских, как говорит его святейшество кардинал Терренс. Ладно, у меня тут дела, так что желаю успехов, вэлииси Зоряна!, – надо сказать, что лииси Рэйэлл называла меня этим титулом, утверждая, что я – полноправная вэлиииси ее Ордена. Иногда я верила ей.

Утро началось с очередного скандала: я вовремя не подала кофе. К счастью, моя временная тетушка (надо бы узнать ее имя что ли) после завтрака ушла в поликлинику и я была предоставлена сама себе. Конечно, мне велели прибрать в квартире, вымыть полы и выбить ковер, но я решила обойтись очередным заклинанием. Наведу на эту истеричку Наваждение, что квартира сияет чистотой и все. А пока позвоню своей лучшей подруге, благо, что телефон у вдовы летчика-героя имелся и на нем была табличка с его номером. Мне повезло вдвойне: Лидочка была дома и сообщила, что послезавтра у них в школе контрольная по геометрии, а значит Верка придет. Так что завтра, часа в два дня, она сможет вытащить ее на прогулку – сходить в кафе, успокоить нервы после контрольной.

Наваждение чистоты, наведенное на вдову, похоже не сработало. Визжала она так, что снизу сосед постучал палкой по-потолку и сварливым голосом пригрозил вызвать участкового, если мы не прекратим кричать. Вообщем оставшийся день прошел отвратительно и я решила, что вечером наложу на тетушку сонные чары: пусть поспит сутки и не мешает мне готовиться к завтрашней встрече. Если быть совсем честной, мне хотелось подлить ей в кофе «Темное Дыхание Смерти» – жуткое зелье без вкуса и запаха, которое меня научила изготовлять лииси Рэйэлл. Одна капля зелья в стакане – и выпивший его человек обречен на мучительную смерть, наступающую ровно через 16 часов. Противоядия против него у Земной медицины не было. В Дахау я проверила его действие на двух убийцах: смотреть на 4-х часовую агонию было, мягко говоря, неприятно. Визгливая вдова заслуживала такой смерти значительно больше, чем те двое, но я подумала: вдруг мне еще придется пожить у нее. Не придет послезавтра Верка по какой-то причине и операцию придется отложить. Искать новое жилье мне не хотелось: я опасалась, что следующий «родственничек на час» будет еще отвратительнее. В результате, визгливая вдова получила в вечернем кофе лошадиную дозу сонного зелья и мне пришлось помочь ей дойти до кровати и раздеть ее. Тело у нее было дряблым и морщинистым, хотя ей было всего-то 38 лет. Некоторые узники Дахау выглядели лучше, между прочим.

Утром я проснулась от тетушкиного храпа. Отлично. Позавтракаю и приготовлю все для операции «Подменыш», решила я. Кстати, мне требовалась нормальная одежда – не в валенках же идти на встречу с девчонками из Кремлевской школы! Я порылась у вдовы в столе и нашла завернутые в газету деньги. Взяв 50 рублей (я сумею навести наваждение, что у меня много денег – был бы образец), я отправилась за покупками. Как оказалось, найти приличную одежду в Москве очень непросто и я с трудом отыскала сапожки, шапку и приличное светлое пальто только в Центральном универмаге. Обошлась мне покупка почти в 2500 рублей. Судя по всему, миф о богатой жизни советских людей был именно мифом…

Утром я расслаблялась: предыдущий вечер выдался напряженным, так как необходимо было разбудить вдову, чтоб дать ей возможность попить и сходить в туалет. А сейчас вдова мирно похрапывала, и я блаженствовала в ванне, смакую в уме предстоящие действия. Сегодня я окончательно разберусь с кацапской сучкой. Сегондня я наконец-то увижу ее вживую, встречусь с ней лицом к лицу, посмотрю ей в глаза. Любопытно, что она сейчас чувствует? Ну что: очень скоро я узнаю и это. План был готов уже давно.

Телефон зазвонил в два тридцать. Лидочка сообщила мне «Через час в кафе на Горького, рядом с Центральным Телеграфом». Час – это было сурово: жила вдова на окраине Москвы и я с трудом успела к назначенному сроку. Кафе нашлось легко и, подходя к нему, я увидела Лидочку и Эту. Я потрясенно застыла – на пороге стояла Богданка, непривычная, в чужой одежде. те же широко распахнутые хрустальные глаза, тот же мягкий овал лица, и даже еле заметная тонкая полосочка бледного шрамика на правам виске! Лидочка познакомила меня с девушкой, та заговорила и наваждение развеялось. Мы зашли в кафе. Оно было вполне уютным, а мороженное с шоколадом и сок – вкусными, но меня это мало занимало, всем своим существом я чувствовала, как звенит Паутина Причинности, сворачиваясь в ключевую точку, где намертво прилипла жирная самодовольная муха. Время сучки стремительно заканчивалось, а вместе с ним заканкивалось нечто безповоротно прошедшее, уступая чему-то совершенно новому. Над Паутиной Причинности собиралась Гроза. Улучив момент, я подлила в стакан сучки несколько капель «Марева Знаний» – теперь мне было необходимо отпить из ее стакана (строго после того, как она сама выпьет из него) небольшой глоток и вся ее память станет и моей памятью. В тот миг, когда я, посмотрев ей в глаза, произнесу ключевое слово. Я специально заказала себе другой сок: потом я скажу – дай твоего попробывать и отхлебну из ее стакана. Лидочка трещала без умолку: какая сложная была контрольная, как Юра дал списать жирной Светке, а не ей, о том, какие красивые у меня сапожки (дядька твой подарил?) … Эта молчала, а я рассеяно поддерживала разговор.