Ей жутко не хватало энергетики Дексена. Интонаций, жестов, взглядов, молчания, уверенности, его ума, да и просто звука шагов.

А когда наступала ночь…

Констанцию кроило на куски. Однажды она проснулась посреди темноты от того, что до клацанья зубов хочет Андрея. Хоть поцелуя с ним, хоть объятий, хоть прикосновения, хоть звука голоса, хоть слова или вдоха одного воздуха с ним. Фантазия разыгралась не на шутку, проснулась память, и понеслось. Тэсс поверхностью кожи вспомнила, как становилась плавкой и жидкой в его руках, как пропитывалась ИМ до костей и сама просачивалась в него, тоже всего расплавленного и неадекватного, словно масло пачули — в распаренное тело. В голову полезли названия гормонов, которые включаются у беременных, но не отрезвили даже они. Потребность в человеке нахлынула настолько сильно, что Тэсс казалось, что ещё чуть-чуть, и она поднимется с постели и пойдёт. В пижаме и босиком переступит через порог и будет идти к НЕМУ пока не уткнётся носом в родной торс, не наполнит лёгкие таким вкусным запахом, не почувствует вот этот вот терапевтический эффект счастья от любимого человека рядом. Каждая клеточка её тела сжималась от жажды напитаться, наполниться ощущениями от любимого мужчины, набухнуть им.

Как медик, изучавший физиологию не один год, она поняла, что у неё нет другого выхода, и потянулась ладонью себе между ног.

Был и ещё один не очень приятный момент в её жизни с мужем — со временем выяснилось, что тот довольно часто прикладывался к виски и не всегда останавливался на лёгком опьянении. В будни Адам обходился без спиртного, но в выходные уже с утра приносил из машины бутылку, с безапелляционным стуком ставил её на кухонный стол и до вечера опустошал, периодически проваливаясь в сон на диване и трезвея после него.

Конечно же, Тэсс это не нравилось. Особенно плохо она переносила запах перегара в доме. Но поскольку муж вёл себя спокойно и даже где-то расслабленно, предпочитала тему не поднимать.

Но самое страшное началось после того, как закончился учебный год.

Администрация Миллинокета объявила, что благодаря щедрости спонсоров в их городе за лето к школе будут пристроены новые сверхсовременные корпуса, туда перенаправят детей из близлежащих ферм, для чего закуплены ещё и несколько новых автобусов.

— Говорят, там вместо лестниц желоба прямо на улицу. — Показал винтовой жест рукой Адам. — Ну… чтобы дети спускались не по ступенькам, а как с горки… знаешь? — Разумеется, услышав такую новость, он напился, как следует, а проспавшись, принялся страдать.

Школу Бенедикты муниципалитет решил сократить наполовину и перепрофилировать под интернат для младшей группы из ребятишек самых отдалённых поселений, куда не успевает транспорт.

— А у нас уже отвели освободившиеся места под спальные комнаты, — в ужасе качал головой мистер Стюарт.

— И чем это грозит тебе? — прищурилась Тэсс, закрывая крышку своего ноутбука.

— Ну, чем… в Миллинокете полно учителей. А здесь ни биологии, ни истории, ни одного часа не оставят. А физкультуру ведут наставники. После отпуска меня, скорее всего, сократят.

У Тэсс сжалось сердце за него.

— Но ты же собирался летом работать опять… в пансионате, — попробовала она рассуждать. — А потом… к началу учебного года что-нибудь придумаешь.

— Мда… придётся, — почесал затылок муж и после этого начал пить ещё больше.

Однажды жена не выдержала и заметила ему, что так он ничего не добьётся, а сделает только хуже.

— Ты меня совсем не жалеешь, — обиделся Адам.

Но Тэсс жалела. Она чувствовала вину перед этим мужчиной и потому будто несла за него ответственность. Она сама полезла на сайты с вакансиями преподавателей, изучала рынок, напечатала у себя на работе резюме, с которым Адам пошел устраиваться опять в «Мэри-Джо». Она вытащила его в магазин за новым спортивным костюмом и даже не сказала ни слова против, когда он впервые позвонил с пансионата и заявил, что останется ночевать, потому как не успевает подготовить всё к открытию сезона.

«Неужели он думает, что я не знаю, когда у них открытие сезона?» — приложила после разговора телефон к груди Тэсс и застыла в раздумьях.

Кстати, именно в обновке мистера Стюарта пьяного избили и ограбили в близлежащем городке Stacyvill возле бара «Жирный кашалот», куда он отправился вместе с Корто, тем самым глухонемым работником автомастерской мистера Джексона. Сняли с руки часы и отобрали всё остальное: телефон, карманную записную книжку, бумажник вместе с пластиковыми карточками и даже орехи в карманах, которыми опять угостил его брат Джек. И угнали машину. Правда через два дня полиция нашла её целую и невредимую в Восточном Миллинокете на стоянке перед аптекой, но только без ключей. Благо, у Адама имелся дома запасной комплект.

Джек Стюарт пару раз появился на ферме младшего брата, но долго не задерживался и с невесткой встретился лишь однажды и уже в дверях. Девушка, кстати, не смогла не отметить его болезненный внешний вид.

«Как наркоман», — нахмурилась она и часто заморгала, входя в дом после работы.

Где-то к середине лета сделалось невозможным скрывать её беременность, но как ни странно, местная общественность встретила сию новость на удивление спокойно. Это радовало.

Но ещё больше утешало то, что с тех самых пор, как Тэсс переехала к Адаму, не пришло ни одной безумной СМС, и Даррен никоим образом не напомнил о себе. Девушка почти ликовала. Всё-таки, у неё оставался страх, что её уловка не сработает.

Она даже осмелела настолько, что активировала страничку в Facebook.

Там ничего толком не изменилось, имелось лишь несколько писем от коллег из Нью-Йорка по учёбе, да набралась лента новостей и рекламы. Поэтому в череде всех этих поступлений от фармацевтических сетей и новшеств в медицине и гинекологии в частности, миссис Стюарт не сразу заметила активную ссылку от некой Джокасты Дексен.

Констанция нажала на адрес и очутилась на странице журнала Sport, где была размещена статья о празднике футбольной команды «Нью-Йорк Джетс». Девушка сразу же вспомнила Чака. В тексте говорилось, что клуб после окончания сезона провел совещания, по итогам которых было решено приобрести квотербека Джоша МакКауна, дефенсива Маркуса Уильямса и ресивера Девина Смита. Именно этому посвящена вечеринка в Элис Талли-холле на Манхеттене, куда приглашено много гостей и известных болельщиков.

Прилагалась череда фотографий, на одной из которых миссис Стюарт увидела Андрея в костюме-тройке с бабочкой и с ним под руку Сибилл в красивом черно-белом платье с геометрическим рисунком.

Мир рухнул.

В одночасье.

Внутри всё сжалось и заныло. Заскулило, заплакало. Хоть и находилась в доме одна, Тэсс тут же зачем-то подскочила и закрыла дверь спальни, где сидела с ноутбуком. Прислонилась к ней спиной, зажмурилась и быстренько схватилась за свой тогда ещё не так выпирающий живот и начала его гладить как ребёнка по голове и успокаивать, будто это его только что раскроили пополам.

— Тш-ш-ш… тише, тише, малыш, не надо, не надо так. — Как «так» и что «не надо» она не знала, ей просто необходимо было говорить хоть что-то. «Проглотив» первый шок, Тэсс оторвалась от двери, распахнула её и ринулась в кухню за водой, где тут же заварила зелёный чай.

Наверное, если бы она могла себе позволить депрессию или хотя бы нареветься вдоволь, то боль вышла бы из неё, но о такой роскоши Констанция не смела и мечтать, поэтому замкнулась и окаменела ещё больше. Ушла в себя. Вся.

Кстати, она стала меньше скучать по Андрею. Боль трансформировалась и развернулась на сто восемьдесят градусов, позволив тем самым девушке начать зализывать раны и отвлекать своё кровоточащее нутро общением с малышом, классической музыкой, чтением, мелодрамами, работой, домом, мамой, Занозой, готовкой, Зоди и просто сном.

* * *

Как-то вечером после рабочего дня доктор Стюарт не успела выйти из дверей больницы, как застыла на ступеньках соляным столбом — возле одной из колон, подпирающих козырёк входа, стоял Берч фон Дорфф.