«Мой Бог, один с тростью носится, второй хочет официального признания. Ни любви настоящей, ни детей, ни семей нормальных, одни понты. Вот придурки! Оба!» — злилась беременная женщина.

Кстати, она всё ждала, что Адам спросит у неё о биологическом отце ребёнка, но не дождалась и очень огорчилась — не исключено, что ей не поверили до конца.

Мистер Стюарт нашел в интернете образец брачного контракта и, по его примеру, составил их с Тэсс индивидуальный договор. После того как девушка прочитала и согласилась, отослал его по почте одному из адвокатов в Бангоре.

Когда все документы подготовили, парочка расписалась в администрации Миллинокета.

Мама плакала.

— Тэсс, ну зачем ты так? Он же тебе не нужен. — Сжимала кулачки Тиффани, сделав брови домиком и часто-часто моргая глазами. — Только он этого не видит! Ну, не хочешь с Андреем, ну и ладно, пожила бы со мной. Или нашла бы какого-нибудь врача… в Нью-Йорке. Что за спешка. — Качала головой женщина.

Как это ни странно, на новость одинаково отреагировали Джокаста с Дэни.

Сестра Джо позвонила, чтобы пригласить Тэсс к себе на совершеннолетие, которое праздновала через неделю после того, как Гленн-младший отметил «днюху». У них разница в возрасте оказалась год и шесть дней.

Констанция не стала скрывать от девчушки, что больше не имеет к Андрею никакого отношения, ибо вернулась к мистеру Стюарту.

— Тэсс, ты что, опупела? Ты что-о-о… он же дебил! Конченный! — орала в трубку Джокаста. — Нет, я в это не верю. Ты не можешь быть такой дурой!

— Джокаста, потише, пожалуйста. Я всё-таки старше тебя.

— Да пошла ты! Я думала, ты клёвая, а ты… Ну и живи со своим мудаком. Так тебе и надо!

Дэни закончил третий триместр и звонил уже из Нью-Йорка, поставив перед фактом, что домой его ждать пока не приходится — он останется работать вместе с Отто на предприятии его отца.

Перед глазами Констанции как реальный встал Даррен фон Дорфф. Таким, каким он сидел в своём кабинете, каким надвигался на неё в госпитале Lenox Hills.

«Не станет же он трогать детей, так ведь?»

Но Дэни её тут же отвлёк, поскольку мама уже поделилась с ним новостью.

— Ха-ха, систр, ты меня прямо размотала, — ржал в трубку братишка. — Ха! Тебя ранили? Ты курнула или пулю в голову схватила? Променять сверхзвуковой Харриер пятого поколения с вертикальным взлётом на стиральную машинку? Ну ты отожгла!

— Дэни, отстань! Тебя спросить забыла.

А вот следующий вопрос парнишки её застал врасплох.

— А балерина-то хоть знает?

— Эм-м… Джокаста?

— Конечно. Кто ж у нас ещё балерина-то.

— Она актриса, Дэни.

— Бля-я.

— Дэни…

— Систр, давай ты просто ответишь на грёбанный вопрос и всё.

«Систр» тяжело вздохнула.

— Эм-м… ну что сказала… Ругалась и назвала меня дурой.

— Ха! Слетел-таки намордник, значит.

— Дэни, ну зачем ты так. Ей за брата обидно.

— Да куда уж нам… до таких обидчивых. Она, кстати, остаётся в Бангоре, ты знала? Не сдёрнула от своего дрища.

— Правда? — удивилась Тэсс, пропустив мимо ушей уточнение про Арта.

— Да. Будет там… заниматься в студии при театре.

— Откуда ты знаешь? Ты с ней созваниваешься?

— Пф-ф… обломилась она мне. Без неё собеседниц хоть отстреливай. Знаю и всё.

Тэсс заулыбалась.

— Дэни, признайся: ты запал на неё.

Пауза.

— Ты опоздала бомбить такой дичиной, систр. «Запал»! Я уже слишком стар для всего этого дерьма и довольно давно.

Констанция только посмеивалась в трубку.

Единственной, кто поддержала Тэсс в замужестве, была Паркер.

— Ну и правильно. Этот твой роковой красавец слишком уж… — новоиспечённая мамочка запнулась, не зная, как продолжить, — весь из себя! Да он весь… слишком какой-то.

Кстати, именно от неё первой — до того, как об этом заговорила вся Бенедикта — Тэсс узнала, что Брук всё-таки сбежала из дому.

— Отец не стал её искать. Сказал: «Сколько можно», — поделилась Паркер. — Махнул на неё рукой, короче.

— И с кем она? И где? Не знаете?

— Звонила маме, что где-то в Филадельфии с каким-то мастером тату. Он к вам в Мэн на охоту с друзьями приезжал.

— Ну, это как всегда.

— И не говори.

Беременной практикантке, теперь уже — миссис Стюарт, на работе составили расписание, исключив из него дежурства сутками. Но она написала отказ от такого вида льгот, а в виде компенсации попросила о дополнительных выходных. Её ходатайство удовлетворили. Таким образом, у Констанции сохранился повод меньше находиться ночью в доме мужа и больше отдыхать от его присутствия днём.

Нельзя сказать, чтобы Адам её бесил и раздражал одним своим существованием. Вовсе нет. Токсикоз исчез незаметно и довольно быстро, чувствовала себя девушка вполне сносно, поэтому её даже не волновал бейсбол мужа по телевизору, лишь бы Хайди Клум там не показывали. Тэсс вполне без особого внутреннего сопротивления убирала, готовила, стирала, заказала новые жалюзи в гостиную, прикупила красивый половик в прихожую, подобрала немного посуды для кухни. Заставила парня раскопать небольшую грядку возле дома — посеяла там зелень и высадила клубнику.

Да, ей не нравилось, как муж выдавливал зубную пасту. Андрей с самого основания загонял содержимое к колпачку, а Адам выжимал тюбик как губку для мытья посуды. Девушке это взрывало мозг. После подписания контракта она мышкой улизнула из его спальни в комнату для гостей, пискнув что-то про то, что так будет лучше. Ей был неприятен один только вид его безволосых, голых предплечий и такой же груди, тогда как у Андрея она могла, наверное, до бесконечности водить кончиками пальцев по его коротким нежным волосинкам (и никакой Занозы не надо), которые иногда в шутку называла «ворсинками». По крайней мере, именно это слово они навязывали ей по тактильным ощущениям.

Однако когда Адам начинал разговаривать по телефону с приятелями или коллегами по работе, Тэсс с удовольствием замечала, что он вполне грамотно и умело разруливает ситуации, решает какие-то вопросы, да и люди его уважают.

«Они ведь не сравнивают его с Андреем», — вздыхала Констанция, но всё-таки, появляясь с мужем в городе, мило и с удовольствием улыбалась встреченным ученикам, которые подходили поприветствовать своего учителя, здоровались, старались перекинуться словом.

Однажды она попробовала выпытать у Адама про его травмированную руку, о которой ей когда-то рассказала сестра Джо. Начала как всегда издалека.

— Нам выдали какие-то новые перчатки для осмотров. Они чем-то обработаны… — вглядывалась девушка в свои ладони, — у меня от них руки становятся похожи на сушеных анчоусов. Никогда такого не было.

Адам, разумеется, с удовольствием подхватил тему о превратностях работы и не преминул пожаловаться, что у него от мела тоже кожа на ладонях сохнет. Тэсс спохватилась, будто только что вспомнила, как Джессика Тиглиниди, со слов своего мужа травматолога, рассказала, что мистер Стюарт ужасно повредил палец на физкультуре.

— Было такое, да?

Даже договаривая фразу, по лицу Адама поняла, что попала в точку.

— Д-да… было дело, — скривился тот, опустил голову и принялся разглядывать свой мизинец. После чего, не поднимая глаз, вышел из комнаты.

«Андрей», — девушка приложила руку к груди. Ту самую, которую когда-то вывихнул учитель биологии. У неё обмерло сердце. Она осознала, что у мистера Стюарта действительно есть мотив утереть нос мистеру Дексену хоть каким-либо способом, и фраза: «Он лучший из всех, кого я знаю» иногда звучит до боли животрепещуще — её захлестнула волна благодарности Андрею.

А муж большинство времени вызывал лишь досаду. Именно досаду. У неё кривился рот, когда он, глядя на «гогочущие», «блеющие» и «мычащие» наделы соседских ферм, начинал мечтать, что тоже когда-нибудь заведёт хозяйство.

— Иметь землю и не держать живность, это неправильно, так ведь? — потирал ладони будущий фермер.

В ответ жена только грустно улыбалась.

«И почему он не Андрей? И почему не может так, как тот? — отворачивалась она в сторону. — Не дано», — вздыхала миссис Стюарт.