Но это всё потом, а пока ей необходима передышка. Пауза.

Вспоминая разговор с Дарреном, Констанция видела, что тот явно добивался, чтобы, испугавшись за мать и узнав про Матисса, она рванула в Мэн. И его расчёт оказался верным. Но не бывает худа без добра — именно поступок мистера фон Дорфф принудил дочь съездить повидать маму. И только решившись на такой шаг, она поняла, насколько в этом нуждалась.

Да и напугать девушку в конечном итоге Даррену толком не удалось — удостоверившись, что мама жива и почти невредима, если не считать пережитого шока, Тэсс успокоилась и сразу же разозлилась. Возможно, мужчина был не прочь поссорить племянника с его девушкой, но в первую очередь — нажил себе ещё одного врага.

Наревевшись вдоволь и оставив Занозу в покое, Констанция немного остыла, пришла в себя и принялась собирать вещи уже как уезжающий ненадолго человек — то бишь налегке. Ей очень хотелось взять кошку с собой, но если Дексен вернётся в необитаемую квартиру, не считая «Немо и Ко», то ему потом долго придётся доказывать, что его женщина не исчезла насовсем.

Перед выходом потрепала и потискала свою красавицу, попрощалась, обещала в скорости быть и замыкала входную дверь уже не только с горечью, но и с облегчением.

И почти вменяемая и сосредоточенная набрала в такси телефон Андрея. Услышав приятный женский голос, сообщивший, что аппарат абонента выключен или находится «чёрт знает где», девушка неимоверно обрадовалась.

«Пусть только скажет, что я сбежала», — сбросила она вызов и набрала номер Фелисити.

Попросив секретаршу уведомить своего шефа, что особа по имени Констанция Полл улетела сегодня в некий город Огасту, такого штата как Мэн, страны под аббревиатурой США, и, получив обещание, что всё будет исполнено неукоснительно, с жалким подобием расслабленности откинулась на спинку сиденья.

«Мама. Теперь хочу к маме», — с тоской смотрела она на неприглядные красного кирпича четырёхэтажные дома района Bushwick, мимо которого проезжала в такси.

По мере отдаления от Нью-Йорка злость и возмущение ослабили хватку, и Тэсс начала думать: как бы удержаться и не заявить в полицию? Да, в США грубое обращение с животными — уголовно наказуемое преступление, но как рассказать полицейским, что её собаку задушили, и не дать наводку на мистера фон Дорффа? На что это будет похоже? А как, спрашивается, его выдать, если в таком случае придётся рассказать о его мотивах, а это — напрямую протиснуть полицию между Андреем и Дарреном в их семейных разборках?

«Хм… — скривила девушка уголок рта, рассматривая в иллюминатор густые облака довольно глубоко под крылом самолёта, — а это мысль. Навести на них полицию, чтобы отбила охоту играться во всякие династии и кланы. Это было бы лихо, — вертела большими пальцами друг вокруг друга Тэсс и понимала, что никогда на такое не решится. Она тяжело вздохнула: — Тут дела семейные».

И наступала не менее противная растерянность. Неопределённость. Тэсс очень хотелось знать конкретно, что ей делать, как поступить и что же с ними будет дальше, но для этого нужен был Андрей. Только он мог прояснить, разложить по полочкам, успокоить и убедить.

Девушка уже хотела было пожалеть, что не дождалась его и не поговорила, но тут же поняла: к разговору ещё не готова. Пока только к упрёкам и истерике, но такие «развлечения» с ним ей не по мозгам — для этого существуют мусор и взбалмошные пуговицы.

* * *

Никогда до этого мать и дочь не обнимались при встрече так, как в этот раз. Констанция прижалась к маме ещё и потому, что ей придётся как-то успокаивать женщину, ничего не объясняя и не рассказывая.

— Тэсс… — старательно заглядывала в глаза девушке миссис Гленн, — прости меня… — У неё искривился рот, и предательски задрожала нижняя губа.

— Мам, ты не виновата.

— Я не хотела идти в полицию… — прижала женщина ладонь к губам. — Как ты думаешь…

— И правильно сделала. Я скажу Андрею — и он разберётся.

И Андрей именно это и сделал, но для начала — с ней самой.

— Констанция, что за выходки? — возмутился он этим же вечером по телефону, пребывая, судя по всему, в своём излюбленном «режиме льда». — От меня сбегать совершенно не обязательно. Не думал, что тебе нужно об этом напоминать.

— Я похожа на идиотку? — парировала девушка. На миг она удивилась, что он не спрашивает «что случилось?» или «в чём дело?», но решила подумать об этом позже. А сейчас ей тоже очень хотелось напомнить ему его же слова о том, что он в состоянии её защитить, однако она этого делать не стала. — Сбегать от тебя? Даже если представить такую наикрутейшую фантастику, что я смогу от тебя сбежать, то у меня ещё остаюсь я, Андрей.

Мужчина немного помолчал.

— Я здесь недалеко. Я приеду, — наконец продолжил он уже почти спокойно.

Тэсс прострелило ужасом. Ей до дрожи в коленках одновременно хотелось и не хотелось рассказывать ему о Матиссе, и она ещё не решила, как именно поступит.

— Андрей…

— Что?

— Мне нужно отдохнуть.

С одной стороны, ей не терпелось выплакать ему «в жилетку» всю боль, усталость, обиду и, может быть, укорить его, но девушка держалась: сцепила зубы, сжала себя даже не в кулак, а в какой-то камень, и молчала.

— Так будет лучше, — подумала вслух ещё и о том, что способен предпринять мистер Дексен в отношении мистера фон Дорффа, если узнает, что тот уже сделал первый шаг. Ей хотелось отсрочить начало этой бойни как можно дальше.

— Хорошо. Я понял. Я подожду.

На самом деле Андрею было известно намного больше, чем предполагала Тэсс.

Мистер Дексен в последнее время, словно зверь, чувствовал облаву: к нему кто-то подкрадывался, наматывал круги вокруг на манер акулы, сокращая расстояние раз от раза. Он уже давно научился отличать паранойю от интуиции, поэтому притаился. Затих. Прислушивался, обострял рецепторы, собирал силы и успокаивал нервы. Напряжение преследования висело в воздухе, которым он дышал, и чей-то неуловимый заинтересованный взгляд то и дело лапал спину.

Ему нужен был импульс, поэтому не удивительно, что хотелось спровоцировать события, дать Даррену проявить себя, показать уровень агрессии, на что готов пойти, до какой степени низко может опуститься. Даже пришлось дом Тэсс привести в негодность и развести бурную деятельность по покупке новой недвижимости здесь, в окрестностях Нью-Йорка.

Он узнал про Матисса почти сразу же, как включил телефон. Его парни, снимающие квартиру на первом этаже напротив дома Тиффани, могли вмешаться только там, на местности. Следить за женщиной и преследовать её по всему городу, каким бы он ни был крошечным, мистер Дексен посчитал излишним.

Доложили ему и о том, что в тот день, когда он улетел в Мэн, дядя наведывался в госпиталь Lenox Hills. Сложить два и два Андрею не составило ни малейшего труда — и картинка получилась очень цельная и конкретная.

Разумеется, смерть собаки отвратительна, но Дексен был готов и к чему похуже, пожёстче, поэтому испытал некое облегчение.

И, конечно же, заволновался о Констанции.

Ему стало жаль её до какой-то гнетущей, грустной нежности, до всплеска гормонов, до обожания. Мужчину распирало от эмоций, которыми в другое время и при иных обстоятельствах он не преминул бы насладиться и даже отдаться на откуп, но только не сейчас. Чувства пьянили, словно виски, и плавили его кости, как печь стекло на острове Мурано близ Венеции, а ему нужна была его голова. Трезвой и холодной.

В принципе, Андрей знал, что дядя вряд ли решится на что-то очень уж чреватое последствиями и откровенное. Его участь — пакости и раздражители различного калибра и окраса, поэтому охранять девушку очень плотно и серьёзно Дексен причины не видел. Пока. Более того, считал: в интересах Даррена, чтобы с самой Констанцией сейчас ничего худого не приключилось, ибо на него первого падёт подозрение — и тогда будет очень плохо. Племянник не сомневался в понимании дяди, что его, Андрея, не стоит доводить до опасного и неконтролируемого состояния «нечего терять». Их клану тогда придётся несладко.