Огромная территория была просто выжжена. Трупов почти не было. Почти. Просто, для разрушения таких масштабов, их было странно мало.
По пыли и каменной крошке бродили воины Астартес. Их броня почти утратила цвет, сама покрывшись пылью и сажей. Они что-то искали, всматриваясь в землю под ногами, но что могло уцелеть после такого катаклизма?
Далеко, на пределе видимости, хотя Сигурд догадывался, что видит во сне дальше, чем обычно в жизни, в пыльном мареве, показалось темное пятнышко. Он всмотрелся и словно бы еще приблизился к тому, что его интересовало.
По руинам уничтоженного города шла девушка. Шла, падала, ползла и снова поднималась на ноги. Поначалу было непонятно, что с ней не так, но потом пришла догадка – она слепа и не видит дороги. Оступается, хотя есть место, чтобы твердо встать. А еще она очень устала от своего путешествия.
Ее можно было бы назвать красивой, если бы ее тоже с ног до головы не покрывала пыльная пелена. От одежды мало что осталось. Лишь нечто легко и полупрозрачное, когда-то светлое. Босые ноги были изранены острыми осколками до колен, как и руки - до самого локтя. Врядли она долго смогла бы так идти – уже очень скоро её должно было убить истощение. Она шла уже несколько дней.
Понимая, что сам ей помочь не сможет, он несколько раз окликнул легионеров, сам не подозревая даже, из какого они легиона. Потом, вспомнив, что это лишь сон, разочарованно продолжил наблюдать, но один из Астартес посмотрел, казалось, прямо на него. Сквозь него. И пошел в сторону вновь упавшей девушки. Легкое сияние, окружавшее ее до той поры, стремительно меркло, но только до тех пор, пока ее не коснулись руки, закованные в композитную броню. Воин осторожно поднял хрупкое тело и легко зашагал обратно к своим собратьям. Теперь уже от обеих фигур лился свет, напоминавший цветом холодное золото.
Юное человеческое дитя прижималось к нагруднику, по чумазому личику неостановимым потоком текли слезы, а губы шевелились, произнося какие-то слова. Прислушаться не получилось – либо она не говорила вслух, либо сказанное предназначалось для иных ушей. Астартес же явно слышал то, что она говорила. Так же беззвучно он отвечал, а на лице застыло сострадание и сожаление, словно он был невольно причастен к тому, что случилось с городом и молодой женщиной.
Потом сон начал рваться на куски, как гнилой пергамент. Сигурд еще пытался ухватиться за него, но трэлл слишком упорно будил его, и пришлось уступить, бессильно наблюдая лишь ничего не говорящие обрывки сна. Красно-золотой керамит, усеянный шипами. Восьмиконечная звезда, вырезанная на тысячах лиц и тел. Астартес с искаженными чертами лица. Страшно деформированные доспехи – единое целое с телами, и увенчанные когтями, рогами, пастями на месте вокс-решеток. Тысячи кораблей, гибнущих в пучинах варпа и в схватках между собой – между собратьями. Схватках между Астартес.
Он видел, как та женщина, уже прожившая годы, которые не отразились на ней, осторожно и заботливо поглаживает красный керамит, служащий теперь кожей ужасному чудовищу, которое льнет к ней, словно ища защиты и прощения. Видел, как она умирает, пронзенная беспощадным острием, а потом то чудовище расправляется с ее убийцами – смутными золотыми фигурами.
Дикая головная боль была вполне объяснима – никакой разум не в состоянии выдержать такое сумасшедшее зрелище. Возможно, стоило поблагодарить раба за то, что он помог очнуться от этого страшного забытья.
========== Глава 22 - Возвращение домой ==========
Тихо ругаясь про себя, Сигурд, облаченный в броню, добрался, наконец, до посадочной палубы. Подготовка к вылету велась довольно странно – это явно не была военная операция, но угрюмое выражение лица примарха заставляло нервничать экипаж и легионеров. Сам Сигурд не успел ознакомиться с местом высадки и задачами, потому просто подготовился к стандартной процедуре. Русс махнул ему рукой, указывая на собственный транспорт, куда сейчас заходили его ветераны. Не слишком обрадованный этим фактом, Волк подчинился, и, зайдя внутрь, занял место с самого края.
Только здесь ему удалось ознакомиться с задачей. Открыв нужный файл, он почувствовал, как холодеют кончики пальцев, а во рту появляется привкус желчной горечи.
Он не то чтобы сбился со счета, но просто давно перестал задумываться о том, сколько времени прошло с того момента, как они с братом присоединились к легиону Космических Волков. Он знал, что много – по меркам смертного. И он даже не помышлял о том, что когда-то вернется на Видфрид. И не желал возвращаться при таких обстоятельствах. Но выбора не было. Сегодня всё было иначе, чем в тот раз.
Это был скорбный полет. С ними не было Антея, пропавшего неизвестно где. Не было могучих бойцов, Аримунда и Сигульфа, которые погибли, исполняя свой долг. Не было разговоров. Видя раздражение своего господина, Волки умолкли, да здесь и не было тех, кто по молодости бахвалился любым подвигом. Кроме Сигурда и еще пары легионеров, остальные были матерыми бойцами. Они еще не были здесь и готовились именно к бою, хотя по виду примарха нельзя было судить о том, что он ждет войны. Он тоже предпочел бы не возвращаться. Не так. Но выбора не было.
Раньше Русс испытывал странную приязнь к этому миру, так непохожему на Фенрис. Было ли это из-за того человека, Рагнара, встретившего его на этой планете, или еще почему-то – было сложно сказать, но ему здесь нравилось. И потому, получив послание, он немедля отозвался на него, хотя был не так уж близко. Просто это должен был быть он и никто иной. Он знал, что будет нелегко. Однако, рано или поздно, это должно было случиться.
Время смертных быстро уходит. Ушло время и Волчьего Лорда Видфрида – Рагнара.
Странное было чувство. Незнакомое. Казалось бы – один из миллиардов людей, какая разница? По всему Империуму миллионы смертных умирают, и на это мало кто обращает внимание. Но этот, один, был большим, чем просто смертный. Среди сотен и тысяч тех, кого Русс знал лично, только этого смертного он мог назвать странным и непривычным словом «друг». Не братьев. Не своих сыновей. Не тех, кто правил на Терре. Не тех, с кем он охотился и жил на Фенрисе. Никого из них. Только этого смертного.
Странно и неприятно. Вроде бы - друзья это хорошо, но дружба принесла горечь расставания, заставившую померкнуть светлые воспоминания.
Примарх поморщился и обвел взглядом угрюмые лица своей немногочисленной свиты, остановив его на мальчишке, Сигурде.
Вообще-то он уже не мальчишка. Кое-что от Астартес ему все же передалось – его организм перестал стареть, но опыта у него уже было не намного меньше, чем у смертных офицеров командного уровня, а его способности, усердно развиваемые и им самим, и не догадывающимися о своей помощи ветеранами и наставниками, уже очень скоро приведут его к командованию небольшой стаей. Русс мысленно сделал себе заметку – нужно будет не переусердствовать – не все правильно воспримут приказы того, кто не стал полноправным легионером. Особенно это было заметно в таких ситуациях.
Мальчишка вжимался в противоперегрузочное кресло и, судя по лицу – ему было тяжелее, чем самому Руссу. Он потерял первого наставника, почти заменившего ему отца. В его мире все менялось слишком быстро, ему постоянно приходилось привыкать ко всему, что для многих было простым и понятным. Но даже сейчас волчонок не зацикливался на своей печали. Он продолжил перелистывать страницы инфопланшета, собирая информацию, и лицо из опечаленного становилось постепенно сначала озадаченным, потом откровенно злым. Примарх не мог не заметить этого.
- В чем дело?
Сигурд мгновение смотрел несколько растеряно, не замечая внимания примарха, но потом до него дошла суть вопроса. Он показал на пластину инфопланшета.
- Тиабрах Хальдриг? Вы намереваетесь заключить с ним договор? С Северными Баронами?
Примарх пожал плечами. Он мало интересовался местной структурой и раньше, а теперь и вовсе. Единственное, что ему было надо – узнать, что нужно знати, и что они хотят в обмен на то, чтобы навести порядок на планете, где после смерти Рагнара, как грибы после дождя, появлялись очаги восстаний, жестоких убийств и неподчинения начавшей укрепляться власти Империума. Однако, щенок явно о нем что-то знал, и, несмотря на нежелание вникать в дрязги местных правителей, Русс все же поинтересовался: