А он делал свое дело великолепно. О нем быстро стало известно, что он хорош и в ближнем бою, и как стрелок. Пришлось учиться управлять транспортом – он преуспел и здесь. Старая стая сбилась теперь вокруг него, хотя он и пытался отказаться от командования, но ветераны, посмеиваясь, отказались принимать эту должность и подчинялись ему. Он не раз помогал и другим Волкам, хотя потери всё же были – неожиданно тяжелые для него. Несколько месяцев назад он бы не поверил, если бы кто-то сказал ему, что он будет жалеть о гибели Волков – они всегда были с ним жестоки.
Судьба, однако, решила иначе, и с поверхности планеты на флагман вернулся не вечно огрызающийся полуволк. Место у костра, в кругу Влка Фенрика занял воин, принятый легионом. Еще не совсем полноправный – все же, за его плечами не было тех сотен и тысяч боев, что прошли остальные, но он ступил на этот путь и не посрамил своего имени.
Прочие Стаи посмеивались над ним. Вожаки – настоящие лидеры легиона, брезгливо отворачивались – кто-то не верил в него, кто-то – не хотел верить. Только полтора десятка Волков, обязанных ему жизнями, как они считали, стоявшие с ним бок о бок в кровопролитных боях, бывшие свидетелями каждой его раны и каждого удачного удара, каждой верной команды – они были готовы стеной встать между ним и теми, кто выказывал слишком мало уважения.
Он не просил их об этом. Смущаясь от такого внимания, он пытался запрещать, но знал, что два или три легионера отправились к Волчьи Жрецам, дабы те помогли им поправить здоровье – следуя законам Русса, их не пытались убить, и драки были честными, один к одному, но праведный гнев придавал сил.
Примарху доложили обо всем, что было на планете. Антею было странновато впервые в жизни сидеть в либрариуме, в попытках составить что-то похожее на отчет. Он сбивался и смущался, когда, стоя перед ярлом и примархом, как капитан отделения, отчитывающийся перед ротным, рассказывал о боях, потерях и достижениях, стараясь ничего не упустить. Русс не должен был присутствовать там, слишком незначителен был Антей в этой иерархии, но никто ничего не сказал – его право быть там, где он хочет и делать то, что он хочет.
Судя по выражению лица – примарх был доволен этим маленьким успехом.
О его замыслах трудно было судить – он ничего не говорил – вообще. Ни похвалы, ни осуждения Волкодав так и не услышал. Словно все было так, как и должно было быть.
Стая, еще не полная - некоторые пострадали слишком сильно и нуждались в лечении, более масштабном, чем могло обеспечить собственное тело – встретила его дружным салютом чаш, в которых плескался фенриссийский мьод. Он почему-то сожалел, что не может пить на равных с ними – эта субстанция убьет его. Однако, они позаботились о нем заранее, и в его – даже не грубой чаше из низкосортной керамики, а стальном, простом, но аккуратном – кубке, плескалась не убийственная жидкость.
Откуда на флагмане бралось вино – он не знал, но оно было великолепно. Он надеялся только, что с них за это не спросят. Впервые Антей почувствовал себя уютно, оказавшись среди легионеров, совсем как дома, даже куда лучше. Не хватало лишь брата. Он так и не узнал, куда тот делся, но почему-то был уверен, что с ним все в порядке.
Кроме того – он был не готов сейчас отвечать на вопросы. Что-то с ним случилось там, на планете, он просто хотел отдохнуть и осмыслить все это.
Он почти не покидал своего места у костра, отлёживаясь. Все же, его тело не было способно переносить такие нагрузки и такие дозы стимуляторов. Все это время Волки неотрывно находились возле него, хотя он чувствовал стыд из-за своей слабости. Они же и сообщили ему, в конце концов, что его брат жив. Нашли его они не быстро, но информации было очень много, и разбираться пришлось долго.
Оказалось, что Сигурд не сильно отстал от старшего брата. В боях на планете он участвовал не реже, так и не подпустив к штабу врага. У него был свой круг боевых знакомцев, хотя отношения с ними были куда менее теплыми, чем у Антея. И все же – примарх проявил интерес и к нему. Правда, мальчишке пришлось еще сопровождать делегации множества чиновников, и Антей ему чистосердечно сочувствовал.
Когда все было закончено, и каждый Волк вернулся на свое законное место в стае, пришла пора вспомнить павших собратьев. Антею, как преемнику одного из вожаков, пришлось тоже говорить – скальдов было мало, да и он почувствовал, что обязан сказать несколько слов сам. Ко всему прочему, похоже, что каждое его слово, каждый жест, приближали его к Волкам. Он одергивал себя при этой мысли – не все они были благосклонны к нему, глупо было рассчитывать на то, что когда-то он станет равным им.
А потом его нашел Сигурд.
Он рассказал ему всё, но рассказ этот не занял много времени – он не умел приукрашивать события и растягивать повествование. Он сам словно бы пережил это все заново, но всего в слова облечь не смог, как ни старался. Сигурд больше не задавал вопросов, и тогда Антей заставил его в свою очередь рассказать обо всем случившемся.
Тот лишь пожал плечами, но не отказался. Его рассказ оказался еще короче. Ни живописных боев, ни подвигов ему совершить не удалось. Единственными его подвигами были расшифровки поврежденных сообщений, да быстрое развертывание вспомогательной приемной точки, когда основную уничтожило на редкость меткое попадание вражеского снаряда. Он и один из Волков сработали очень быстро, затратив меньше пяти драгоценных минут на всю работу, когда под ураганным огнем восстанавливали связь. Да и подвигом-то это не было, об этом в отчетах было лишь несколько строк, что тогда-то, на таком-то участке был использован дополнительный комплект аппаратуры связи.
Этот случай был почти штатным и случился едва ли не сразу, после высадки, когда ксеносы еще имели наглость подобраться так близко. Участок связи был важен сам по себе, вплоть до критической значимости, и восстановить его в условиях войны было столь же необходимо, сколь и сложно.
Собранную антенну удерживал вертикально один из Волков, пока Сигурд лихорадочно искал, чем закрепить ее основу. Обычно их сажали на заранее подготовленные и вбитые в землю штыри. Но сейчас они уже не существовали – взрыв уничтожил и прежнюю антенну, и площадку, на которой она была установлена. На ее месте остался небольшой котлован, который, словно ухмыляясь, ощерил прутья арматуры.
Рыская в поисках подходящего инструмента или хоть чего-то, способного помочь, Сигурд мельком бросал взгляд на рискующего жизнью Астартес. Тот стоял в полный рост. В броню вгрызались тяжелые пули. Множество попаданий разрушало керамит, и в воздух уже начали взлетать фонтанчики крови.
Он почти поддался отчаянию, когда чуть ли не споткнулся о то, что иначе, как чудом, здесь оказаться не могло. Это был инструмент, тот самый, которым в землю вбивают штыри, которыми крепят те самые антенны. Больше того, здесь же стоял целый ящик пиропатронов к нему и связка ребристой арматуры – все, что ему было нужно. Он был удивлен, что не увидел этого раньше, если уж оно оказалось здесь, но раздумья оставил на потом.
Он бросился обратно, туда, где с трудом уже, держась за саму антенну, стоял, низко опустив голову, Волк. С приоткрытых губ стекали струйки крови, расплывавшиеся в немилосердно хлещущем ледяном дожде.
Последние два-три метра Сигурд проделал уже на коленях, скользя по влажному феррокриту, и моментально приступил к работе.
Он никогда не пользовался этим странным приспособлением, но сумел с ним совладать. Все четыре точки опоры оказались надежно прихвачены к поверхности.
Сигурд поднял взгляд на все еще стоящего Волка. Тот лишь слабо улыбнулся и разжал руки, окованные керамитом.
Бесполезно было подхватывать падающее тело. Едва оно коснулось земли, на вороте доспеха окончательно погас индикатор жизнедеятельности. Волк был мертв, продержавшись из последних сил столько, сколько понадобилось, чтобы восстановить связь. Ни одного стона не сорвалось с окровавленных губ.
Эта потеря оказалась для Сигурда наиболее тяжелой. Он был свидетелем и других смертей, но не воспринял их, как нечто особое.
