– Каких сил?

– Сил смириться. Это я вижу четко. Так же четко, как сейчас вижу вас, – старик принялся обходить всю избу, зажигая свечи.

– Смириться со смертью своего мужа?! – не выдержала София. – Если этот путь приведет меня к смерти, то так тому и быть.

– Тогда в добрый путь, – произнес старик, указав в сторону двери. – Вы властны над своей судьбой, но советую властвовать с помощью разума, а не эмоций.

– Благодарю вас.

– Советую вам добраться до Вержавска до полуночи, иначе вас накроет надвигающаяся на западные земли снежная буря.

София ещё раз поблагодарила старика и незамедлительно отправилась на север, даже не обратив внимания на Белослава, что не могло не задеть его. Он оставался у избы, в надежде, что она все-таки остановится и хотя бы поинтересуется его мнением по поводу отправления в Вержавск. Однако этого не произошло. София уж скрылась за деревьями. Старик вышел на крыльцо и велел Белославу скорее принять решение. Юноша побагровел и бросил на Лешего гневный взгляд. Взявшись за лук, он направил стрелу на невозмутимого старика и пригрозил «размозжить череп», если он продолжит его поторапливать. Леший глубоко вздохнул, уселся в кресло и закурил трубку, пока Белослав удерживал его на прицеле. Внезапно появившийся на соседнем дереве Варди метнул камень в сконцентрированного юношу, повредив ему руку. Пальцы сорвались с тетивы. Варди ахнул. Белослав затаил дыхание. Стрела скользнула по воздуху и вошла в стену, недалеко от головы Лешего. Последний и виду не подал. Варди скрылся в сугробах. Белослав вдруг опустил лук и виновато молвил:

– Простите.

– Твой страх губит тебя, как человека, – с грустью произнес старик, все никак не могущий раскурить трубку. – Считай потому я и озвучил смерть твою.

– Но страха стало лишь больше. Я не знаю, при каком решении смерть настигнет меня. Направь меня, мудрейший старик.

– Я уж направил, юный Белослав, – молвил Леший. – Тебе лишь остается следовать зову своей души и ощущениям сердца.

Белослав распрощался с Лешим, поблагодарив его за совет, и ушел следом за Софией.

– Прости меня, дурака, – набравшись смелости, выдавил из себя Белослав. – Я вел себя крайне глупо. Да и чего греха таить, ты явно презираешь меня за явную трусость.

– Однако ты все же отправился со мной в это путешествие, – улыбнулась София, тем самым пытаясь показать Белославу, что ему не за что извиняться. Да и не любила она извинений. Они пробуждали в ней чувство некоего стыда за то, что кому-то приходится перед ней извиняться за какой-то незначительный поступок или же за какое-либо качество, проявленное неосторожно.

– Не извиняйся. Суд выбирает виновных, а все остальное – ерунда, – добавила она.

– Я хочу быть с тобой откровенным, – виновато продолжал Белослав. – Но мои откровенности вполне могут разозлить тебя.

– Говори же.

– Я ведь влюбился в тебя давно. Ещё по прибытию в Воино я все рассуждал о возможностях стать твоим мужем. Возможности были невелики, ведь ты долгое время убивалась по Добромиру, и я все не решался подойти к тебе. Мне была непонятна такая привязанность к мужу, ведь разумнее было бы оставить прошлое, но ты упорно держалась за него, будто там по-прежнему теплилась надежда.

– Она и сейчас теплится, Белослав, – сурово произнесла София. – Пускай ты и не доверяешь Лешему, но я поверила каждому его слову. Ты как никто другой знаешь, как дорог мне Добромир. Как я люблю его. И принять его смерть я смогу, лишь увидев тело.

– А если мы его не найдем? Если волколаки полностью съели его?

– Значит моя душа никогда не успокоится.

Белослав ещё раз извинился, добавив затем, что слова эти снимают груз совести с сердца. София приняла это и поторопила Белослава. Им следовало добраться до Вержавска до начала очередной снежной бури. Ближе к вечеру Белослав предположил, что добраться вовремя они не смогут, поэтому предложил устроить привал и приготовить ужин. София согласилась и принялась разжигать костер. Белослав отправился на охоту, сразу предупредив свою спутницу о том, что вернуться он может очень нескоро.

Смеркалось. Мертвую тишину развеяла приближающаяся с севера яростно бушующая метель. Тут же раздался звериный вой, и София быстро укрылась в снегах. Белослав по-прежнему не возвратился, а София страшно изголодалась. Может пророчество Лешего сбылось, и Белослав правда сгинул в снегах? София до последнего отказывалась в это верить. Не в силах ей перенести гибель ещё одного близкого человека. Но ей придется двинуться дальше, как только затихнет буря, иначе она и впрямь рискует погибнуть от голода. Звериный вой отчетливо пронизывал метель. София затаилась под снежным одеялом, ожидая прибытия стаи. Сгорбленные массивные силуэты резво проскочили мимо, чуть было не задев замершую девушку. Буря не смолкала до самого утра. Когда начало светать, продрогшая от холода София аккуратно вылезла из сугроба и разожгла костер. А Белослава все не было. Да и ждать его уже не стоило – София далеко не была уверена в том, что он пережил метель, а ей надо бы двигаться дальше. Пока оголодавшая девушка грела на невеликом костре железную кружку с травяным чаем, наскоро прихваченным из дома, за ней наблюдал непонятно откуда взявшийся черный кот.

Темный шерстяной комочек томно расхаживал по ветвям, устремив любопытные зеленые глазки на дрожащую девушку. Она обратила внимание на кота, однако его появление не удивило её. И это если учесть, что коты уж давно вымерли, а в западных землях уж давно не осталось животных. София допустила до себя мысль, что появление кота – волшебство, происки нечистой силы, однако мысль эта ушла так же быстро, как и появилась. София отправилась дальше.

Небо по обычаю было затянуто мрачными тучами. Холод пронизывал тело своими тончайшими иглами, заставляя все тело изнывать от точечных ледяных ожогов. Чай уж закончился, а в походной сумке больше уж ничего и не было. День клонился к вечеру, вечер сменялся ночью, а утро развеивало ночь. Крайне истощенная София бездумно брела вперед, в заснеженную лесную чащу, но Вержавск словно отдалялся от неё. А может она и вовсе оказалась уж в северных землях? Вержавск вполне могло замести снегом. Но нет, невозможно! В северных землях очень сильный мороз. Человек, укутанный десятками шкур, не переживет и одной ночи в тех землях. Бури там водятся страшные, деревья увешаны огромными сосульками, порой формирующие собой величественный острог. Сугробы там невиданной высоты, под которыми, по легендам, погребены множество селений. София давно бы погибла в северных землях, а значит где-то в западных, где-то неподалеку от Вержавска. Черный кот периодически появлялся на ветвях, однако тотчас же исчезал, если София переводила на него свой усталый взгляд. Так и шагала девушка около двух дней, пока, окончательно не обессилев, упала у древесного ствола, прикрыв глаза.

Холод, укутавший собою все тело, сменялся приятным теплом. Подозрительный хруст снега абсолютно не волновал истощенную Софию. То тут, то там бродили заложные покойники – неупокоенные люди, умершие насильственной смертью. Рваные одежды свисали с прогнившей плоти, яркие глаза светились желтым огнем посреди иссохшего бурого лика. Таких здесь оказалось много, и все они кружились вокруг ещё живой Софии, будто пытались привлечь её внимание. И дева ощущала их отчаянные мольбы, их жестокие страдания, их страстное желание увлечь к себе нового человека. София не отзывалась. Откликнись она на зов, и мертвецы сразу же выдавят из неё тот хилый жизненный комок, поддерживающий её в сознании. Соблазн, однако, был очень велик.

Подняв глаза, она попыталась разыскать взглядом Добромира. Если бы он был среди них, то София почти наверняка приняла бы смерть, пускай и душа её осталась бы мучиться здесь. И все же не нашла она мужа своего, и воля её к жизни пошатнулась. Позабыв обо всем, она прикрыла глаза.

Ощутив на себе чью-то руку, София с трудом раздвинула слипшиеся веки и узрела перед собой Белослава. Его глаза безумно рыскали по телу девушки в надежде отыскать что-либо съедобное, а затем он и вовсе стал раздевать девушку, облачая себя в её одеяния. Схватившись за женскую руку, Белослав прислонил её к дереву и дрожащими пальцами покрепче взялся за топорик. Глядя на него, София уже не могла вымолвить ни единого слова, но все же, приоткрыв рот, пыталась хоть что-то выдавить из себя. Подняв взгляд на Белослава, она видела перед собой лишь темное пятно, размытое на белом холсте.