Мне не нужно было отвечать. Хорошая память могла помочь любому. Или стать проклятьем.

— Эссэра Фала тоже это знала, — сказала она. — Женщина всегда хорошо выбирает любимого. Я действительно думаю, что на львином троне сидит внучка Хранителя Знаний. Эта тайна, которая умрёт вместе с Фалой.

— Теперь мы тоже её знаем, — заметил я.

— Нет. Я видела лишь жест, который показался мне знакомым, ничего более.

Некоторое время мы продолжали молча идти, пока я размышлял о том, что Серафина пытается мне показать. Я осознал, что существует много видов любви и вспомнил, как мы попрощались с Абдулом. Он выглядел довольным собой. Мужчина, нашедший свой путь, который знал, чего достиг в своей жизни. Одно было ясно: он всю жизнь был верен эссэре Фале. И человек может этим гордиться.

Ещё одна мысль пришла мне в голову.

— Раньше у тебя был дар ощущать воду, верно? — спросил я.

— У меня он всё ещё есть. И это больше, чем просто ощущать. Я могу её позвать, — она улыбнулась. — Это истинное происхождение моей легенды. Когда я была ещё ребёнком, мы с отцом выехали в пустыню и разбили лагерь возле высохшего оазиса, и я позвала воду…

— Такой талант внушает уважение, — сказал я.

— И полезен, — добавила она.

— А какой талант был у Джербила?

— А откуда ты знаешь, что он у него был?

— Ты сама сказала, женщина выбирает своего любимого.

Она долго колебалась.

— Я полюбила его прежде, чем узнала, что у него есть талант. Его талант было трудно распознать. Даже когда мы знали, что это, он всё ещё был от нас скрыт. Сначала мы думали, что всё подчиняется его воли, потому что часто происходило так, как он хотел. Но дело не в этом. Мы, наконец поняли, что это талант, который ступает так тихо, что не слышно, как он идёт.

— Так что это было?

Она остановилась, мы уже почти дошли до дома, и пристально посмотрела на меня.

— Думаю, у него был величайший и прекрасный талант, которым боги только могут одарить человека. Никакой другой не может с ним сравниться, — она так серьёзно посмотрела на меня, что я не смог сдержать улыбки.

— Что это было, Серафина? — мягко спросил я.

— Удача, Хавальд. Просто удача. Он обладал возмутительной, невероятной, немыслимой удачей.

Я ничего не сказал.

— Почему ты так смотришь, Хавальд? В конце концов, ты знаешь ещё кого-то, у кого есть такая удача?

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Но поверь, это совсем не похоже на удачу.

Она кивнула.

— Да. Поэтому нам понадобилось так много времени, чтобы выяснить, что это. Он тоже всегда так говорил. Но это так. Он обладал всей удачей богов.

Которая закончилась в комнате глубоко под землёй в этих ледяных пещерах.

— Его удача покинула его, — неумолимо промолвил я.

Её глаза слегка расширились, больше никаких эмоций она не проявила.

— Жизнь покинула его. Всех нас. Тем не менее… он сохранил Ледяного Защитника. А потом вы спустились в нашу могилу. Он призвал нас, и мы выполнили своё задание, — она не отводила от меня своих блестящих, влажных глаз. — Знаешь, Джербил не всегда использовал свой талант в свою пользу. Иногда он жертвовал им на служение другим.

Он пообещал мне, что я не умру вместе с ним. В то время, когда холод въедался в мои конечности, в это было трудно поверить. Но я доверяла ему. Он ещё никогда не нарушал своего слова, никогда. Поэтому его называли Столпом Чести. И вот я стою здесь, недалеко от того места, где родилась. Сколько удачи требуется человеку, чтобы пережить свою смерть? Друг, который стал проклятым некромантом, предал нас. Джербил поклялся, что расстроит планы Бальтазара. Ты никогда не рассказывал… Джербил был с тобой, когда Бальтазар скончался?

Я обязан был сказать ей правду.

— Да. Это твой сержант победил Бальтазара, а не я.

Я просто одолжил ему руку, — лапу, если быть точнее.

— Тебе уже столько лет, Хавальд. Как такое может быть? Сколько раз ты переживал свою смерть?

Я вспомнил некроманта на корабле, и что почувствовал, когда моё сердце лопнуло.

— Достаточно часто, — признался я.

— Думай, что хочешь, Хавальд. Но не отнимай у меня веру в то, что Джербил сдержал своё последнее слово. И ещё сдержит.

— Что он тебе пообещал?

Она покачала головой.

— Это, Хавальд, я могу тебе сказать только тогда, когда это произойдёт. Я прошу тебя об одном. Джербил сказал, что удачи тоже нужна помощь. Береги себя и думай о других. Каждому из нас требуется удача, если Лиандра хочет выполнить свою миссию.

— Она и твоя? Я имею в виду, ты тоже следуешь за Лиандрой и поддерживаешь её миссию?

— Да, Хавальд. По той же причине, что и ты.

— Я люблю её.

— Думаешь, ты один её любишь? — похоже, ей было весело. — Тебе просто повезло, что она разделяет твою любовь.

Она положила руку на дверь нашего дома.

— Мы дома, Хавальд, ты не хочешь войти?

— Эссэри? — обратился ко мне Тарук, когда мы вошли. Серафина одарила меня улыбкой и пошла дальше. Я задумчиво посмотрел ей вслед, а потом повернулся к Таруку.

— Я раскрыл секрет люстры, — сообщил он с поклоном. — Есть кривошип. Он скрыт под обшивкой стены вон там.

Я последовал за ним к правой стене, где он надавил на деревянную обшивку, после чего та открылась. С внутренней стороны панели на креплении висел большой кривошип. Два штыря выпирали из металлической пластины с квадратным отверстием.

— Кривошип вставляется сюда, — он сделал, как сказал. — Потом нужно нажать на этот штырь…, - над моей головой забренчало, и я с тревогой посмотрел наверх. Все кристаллы дрожали. — И крепко держать… Если отпустить она полетит вниз, — объяснил Тарук. — Со мной случилось это перед вашим приходом. Я подумал, что рушится мир, но должно быть где-то есть стопорение, потому что люстра остановилась прямо над полом. Она только сильно затряслась и громко забренчала, — он немного потянул за кривошип, нажал на другой штырь и снял его с пластины.

— Теперь кривошип снова заблокирован. Люстра висит на массивной цепи, которая в свою очередь накинута на железную балку. Конструкция слегка заржавела, но продержится ещё семьсот лет, — он посмотрел на потолок. — Если только не станет чаще идти дождь.

— Ты хорошо справился, — похвалил я.

Он поклонился. Я сам не знал, почему люстра так меня беспокоила, но почувствовал себя лучше узнав, что та ещё надёжно висит.

Я уже собрался уйти.

— Эссэри, это ещё не всё.

— Что-то ещё?

— Вот это.

Он вытащил из-за пояса дротик. Я уже давно не видел таких. На самом деле, это было довольно практичное оружие, его можно было использовать даже со спины лошади, но требовалось много практики. Длинной дротик был с моё предплечье, полностью сделан из стали и ужасно острый, хотя и слегка ржавый.

— Есть ловушка, — сообщил Тарук. — Как известно, этот дом был раньше имперским монетным двором.

Когда проход закрывали, пройти в дом можно было только одним способом: через этот холл. Единственные наружные ворота вели в проход во внутренний двор, через который как раз могла проехать повозка. Были ещё одни ворота со стороны внутреннего двора. И те, и другие были сделаны из железа, и хотя они тоже слегка заржавели, их нужно было просто покрасить, другого ремонта не требовалось.

И в тех, и в других воротах имелась железная дверь с тяжёлыми засовами. Двери и ворота со стороны внутреннего двора запирались с обоих сторон. Без тарана за эти ворота было не пробраться. Если человек заходил в проход с улицы, там с правой стороны находилась тяжёлая дверь, и эта дверь вела в большой холл. Если внутренние ворота были заперты, что было в порядке вещей, в дом был лишь один путь. Через этот холл.

— Какая ловушка?

— Тут есть низкая промежуточная крыша, где пройдёшь только ползком. Я искал крепление люстры и нашёл эту ловушку. В потолке есть несколько десятков труб, и в каждую такую трубу вставлен дротик.

Теперь я всё-таки втянул в себя воздух и снова посмотрел наверх. Потолок, высоко над нами, находился в полутьме, потому что свет из окон туда не доходил. Выпущенный оттуда дротик разовьёт достаточную скорость, чтобы прострелить человека, даже если тот будет в доспехах. Такой снаряд даже сможет пробить большинство щитов.