– А цена? Они дорогие, наверное?
– Для вас… – он окинул её «фасад» риелторским взглядом, – мы сделаем скидку. Процента три. Устроит? И посмотрите цвет глаз повнимательнее. Обычно дамам вашего эээ… круга нравятся темноглазые, с поволокой…
Она машинально последовала его совету и, повернув человечка к себе лицом, взглянула ему в глаза…
– Нет. Этот голубоглазый.
– Не будете брать?
– Буду. Брать.
– Значит, я выписываю чек?
Она поставила человечка на прилавок и, прежде чем продавец сгрёб существо, чтобы завернуть в шуршащий дырчатый пакет, успела заметить, как тот виновато пожал худенькими плечиками… «Действительно, – подумала Мэри, – разве он виноват в том, что его сделали голубоглазым, что именно его первым достали из коробки и показали и в том, что он мне сразу понравился?» Она вспомнила мультик про Чебурашку и мысленно кивнула единственному зрителю в зале, который аплодировал прозорливости писателя Успенского, с чьей малой родины в ближайшую «Пятёрочку» регулярно завозили горчицу в баночках.
«Ой, а я горчицы куплю и сосисок! – с радостью подумала она, когда вышла из троллейбуса на своей «Садовая, дом 6», размахивая фирменным пакетом, – они обычно любят сосиски с горчицей…» Кто такие «они», было неважно. «Они» где-то всегда существовали, в каком-то другом измерении. «Они» ходили на премьеры фильмов; торопливо застёгивали молнии на платьях своих жён перед тем, как сесть в Maserati; «они» смотрели на метеорный поток Персеид в телескопы, выходя на громадные, как палубы, балконы, обутые в фирменные домашние туфли с задранными носами; «они» за два часа до надрывного звонка биржевого брокера узнавали, что акции «Мечела» на Московской бирже рухнули… И на ужин «они» обычно любили съесть пару сосисок с егорьевской горчицей. Да! И с зелёным горошком. Непременно той самой фирмы, звуки от названия которой так приятно перекатываются во рту, если немного, без педалирования, пожеманничать, стараясь совпасть с мужским идолом по имени Мэрилин на растиражированном фото: Bon-du-elle!
– Знаешь что?
– Что?
– Давай на «ты»?
– Мне трудно перейти с вами на «ты».
– Почему?
– Вы взрослая, серьёзная. Традиционная… «Ты» – это девчонка из соседней квартиры. Её тянет за собой на поводке Белый-Бим-Без-Чёрного-Уха, а она ещё упирается, дурёха. «Ты» – это худышка с синей ящеркой, несмываемо сидящей у неё на плече и готовой нырнуть в темноту причёски, когда она торопится на собеседование в крутую фирму. «Ты» ходит в кедах с шнурками фиолетового – на правом и красного цвета – на левом, купается в фонтанах и орёт как сумасшедшая «Fuck You!» вместо пристойного «Forget You», слушая Cee Lo Green… «Ты» не кормит мужчин сосисками из нитратов, нитритов, фосфатов, кошенили и каррагинана, пытаясь прикрыть эту химозу егорьевской горчицей и консервированным горошком…
– Значит, я – не «ты»?
– Нет. Не «ты»…
– Здравствуйте! Вы не могли бы у меня его… в общем, я решила вернуть товар.
– Не подошёл?
– Не подошёл. По цвету глаз. Нужно было темноглазого брать. С поволокой.
ЗЛ
Снова вошли в моду аббревиатуры. Учебник истории, с которым Уля не расставалась на Земле, тайно был запрятан ею в рюкзачок и летел на Марс, в отстроенный землянами город ЯС (Яблоневый Сад).
Сев в звездолёт, она начала читать главу об СССР, о страсти, которую питали люди из прошлого к разного рода сокращениям и, шевеля губами, как будто пробуя на вкус заморские вина, проговаривала: ГОЭЛРО, ГОСТ, ГОПУ, ГКО, ЖЭК, ЗИЛ, ИО, ИТУ, КИП, КГБ, МИД, НИИ, НИИИ БТВТ, ОГРВП, ОКПП, РЯО, СДЛ, СИЗО, ТК, УК… Потом, предварительно запросив персональные данные из ЦУПа, она обратилась на хинди к соседу справа:
– Профессор, скажите, а почему снова вошли в моду аббревиатуры?
Тот покосился на её учебник, улыбнулся неожиданно светло и ответил совершенно невпопад:
– У меня сегодня ДР!
Она не удивилась, что он перешёл на её родной русский, и попыталась понять смысл резанувшего сочетания «ДР».
– У вас сегодня Доброе Расположение? У вас сегодня Детальное Расследование? У вас сегодня… День Рождения?!? Оу! Почему вы не сказали мне об этом сразу? – она начала мысленно формулировать заказ подарка для мужчины, индийца, шестидесяти четырёх лет, неженатого, профессора космологии, коллекционера марок, игрока в гольф и любителя верховой езды… Остановившись, Уля вдруг поняла, что справка из ЦУПа должна была содержать информацию о дне рождения соседа… но не содержала… значит…
Их время, новое ВС (Время Счастья), отличалось от прошлого тем, что люди друг друга никогда не обманывали. Они говорили одну только правду, чистую правду и ничего, кроме правды. Данное правило не нарушалось никогда и ни при каких обстоятельствах. Никому не приходило в голову обмануть ребёнка, пообещав ему новый красный вертолётик в обмен на послушное поглощение ненавистного, но полезного пюре из брюссельской капусты… Ни от одного умирающего ни один доктор не скрыл диагноз и оставшееся ему время дожития… Ни один муж, решивший покинуть семью ради новой влюблённости, не оставил в неведении на этот счёт свою супругу и детей…
Значит… Уля покосилась на соседа: выражение его лица выражало что угодно – мрачность, сосредоточенность, задумчивость, утомление, равнодушие, бесстрастность – но никак не Доброе Расположение.
– У вас сегодня Детальное Расследование? – он кивнул утвердительно.
Уле стало жарко. Она попыталась быстренько спрятать учебник в рюкзачок, но Профессор перехватил её руку, больно сжав запястье… Она вынуждена была разжать пальцы и спросить:
– Что со мной будет?
– Вас высадят из звездолёта.
– Как? Когда?
– Через ЗЛ. Сейчас.
– ЗЛ – это Звёздный Легализатор?
Профессор усмехнулся:
– Нет, ну, что вы? ЗЛ – это Запасный Люк.
В этот момент пол под ногами Ули стал почти прозрачным и разделённое пополам светом и тенью космическое пространство в последний раз продемонстрировало ей улетающую в небытие голубую Землю.
Гм с планеты Ягдес
Ему снился сон. Две огненные вспышки – огромная и маленькая, разделённые временным интервалом, – дважды обожгли его. От страха, перешедшего в боль, он вздрогнул и проснулся в полной безнадёге, но с ясным пониманием, что огромная вспышка уничтожила корабль, а маленькая… Когда придёт время, он обязательно напишет об этом фантастический рассказ. Фантастический, потому что никакой планеты Ягдес никогда не существовало, никакой космический корабль с неё на Землю не прилетал и его, Гладкова, родословная не могла начаться в кайнозойскую эру…
Гм был в плохом настроении и потому тяжёлыми прыжками отправился на берег озерка – маленького и заросшего тростником. Он часто ходил к озерку, чтобы отвлечься от неприятного ощущения, возникающего в середине груди. Там он слушал, как ветер поёт свою ветреную песню, играя на обломках полых тростниковых трубочек.
Вот и сейчас он присел, подогнув под себя одну ногу, но тут же вскочил и резко, даже со злостью, сломил тростник. Ему вдруг захотелось стать ветром, могучим и сильным, чтобы управлять облаками, дождём и тростником.
Трубочка была крепкая, нужной, как показалось Гм, толщины. Он неловко взял её пальцами, поднёс ко рту и устроил ей ветер. Звук получился схожий с тихим постаныванием Зы, когда она порезала руку, очищая шкуру скребком. Гм улыбнулся, потому что и звук ему понравился, и воспоминание о Зы – тоже.
Он повертел трубочку, немного сжал её и, сам того не желая, длинным чёрным ногтем, которым так удобно было вспарывать брюхо пойманным рыбам, проколол тростник в нескольких местах. Уже ни на что не надеясь, он неуклюже взял трубочку, где-то зажав отверстия, и снова в неё подул.
Что это было? Подул сильнее и застыл: трубочка зазвучала как цикады, что встречали их с Зы по вечерам у пещеры. Гм забыл о боли в середине груди. Теперь он будет играть на трубочке, как ветер, петь, как цикады и все – и старый Ры, и молодые Ва и Ку – будут его слушать…
