Ирка победно взмахнула рекламкой, достала свою косметичку, похожую на сумку средних размеров, и приступила к Машиному лицу.

Вот так и спасла Ирка подругу, загрузив её ежедневным «делом» под названием макияж. Маша старательно красилась по утрам, смывала лицо специальным молочком-скрабиком по вечерам, приучила к себе, вампирной, всех домашних, но ни одного мышиного короля так и не поймала.

– Ты могла бы чуть-чуть улыбаться хоть иногда? – спрашивала её Ирка.

На что Маша ехидно замечала:

– А кто-то говорил, что достаточно сделать себе «лицо», и мужчина твоей мечты тут же окажется у твоих ног!

Время шло, и однажды Маше показались смешными её чувства к Роману и нелепые попытки сыграть с кем-то неизвестным в кошки-мышки. Она вернулась к себе прежней – без визажа-макияжа.

В то утро она пришла на кухню – мама, как обычно, уже пару раз прокричала ей, что пора завтракать, и братишка-десятиклассник с насмешливой торжественностью объявил:

– А вот и несравненная и непревзойдённая по уму и красоте Мария Стюарт! – и тут же продолжил: – Make-up больше не украшает Ваше нежное личико?

Мама взглянула на неё, с беспокойством спросила:

– Доченька, ты что-то бледненькая какая? Не заболела?

Маша подошла к ней, обняла и чмокнула, куда пришлось. Пришлось в мелкие завитки на макушке – Маша была высокой девушкой. «Вот так! Буду теперь снова серой мышкой, и попадусь в лапы какому-нибудь коту-воркоту». Тут Маша вспомнила, как в детстве мама пела ей одну и ту же колыбельную: «У кота-воркота колыбелька хороша! Приди, котик, ночевать, нашу деточку качать!» – и улыбнулась.

После университетских пар девушка не поехала домой, а по синей ветке метро быстренько добралась до Старого Арбата. Она любила эту улицу, любила наблюдать, как работают художники. Она даже определила для себя два их типа: Китобои и Коробейники. У Китобоя для рекламы есть парочка вылизанных до фотографической чёткости портретов голливудских звёзд: Брюса Уиллиса, Бреда Пита, Джулии Робертс. Он пишет портреты исключительно масляной краской на больших листах ватмана, по нескольку часов вымучивая богатого Кита. А вот Коробейник тихо подкрадывается к какому-нибудь иностранцу и начинает его быстренько портретировать, а потом настойчиво требует свои кровные.

Маша стояла, наблюдала, ела мороженое, пока не обратила внимание, что сама – нет, ну, каков нахал! – тоже стала «жертвой» Коробейника.

– Что вы делаете? – она оторопело воззрилась на молодого художника.

– Пишу Ваш портрет.

– Пишете мой портрет?

– Да, у вас яркая внешность.

– У меня яркая внешность?

– И денег мне не надо.

– И денег вам не надо?

– Слушайте, девушка, вы так и будете повторять мои слова, как коллеги доктора Хауса, или всё же назовёте своё имя, чтобы я сделал дарственную надпись?

Маша, конечно, поняла, что симпатичный художник сделал ей комплимент, что с помощью портретирования он решил с ней познакомиться и что она сейчас, следуя его сценарию, должна назвать своё имя, но Маша решила сначала выяснить самое важное для себя:

– Вы смотрите сериал про доктора Хауса? – сама она просто обожала сериал (недоступная и любимая медицина!) и жёсткого и циничного, но такого умного и честного Грегори Хауса. – Разве мужчины смотрят сериалы вообще, а медицинской тематики в частности?

Вместо ответа на вопрос художник процитировал:

– Кто вам нужен? Доктор, который держит вас за руку в то время, как вы умираете или доктор, который вас игнорирует в то время, как вам становится лучше?

Маша подхватила:

– Врачи должны лечить болезни, а те, кто лечит пациентов, не вылезают из тоски.

После этого они почему-то одновременно засмеялись, потом Маша всё-таки сказала, что её зовут Маша, а художник сказал, что его зовут Костя. «Приди, Котя, ночевать, нашу деточку качать!» – быстро-пребыстро пропелось внутри у Маши, это воспоминание её ещё больше развеселило, она снова засмеялась и с удивлением заметила, что Костя смеётся тоже. «Мысли он мои читает, что ли?»

Как назвать человека, мужчину, который очень или практически полностью напоминает, повторяет другого человека, долго объяснять никому не нужно. Двойник. Мне довелось встретиться с иным явлением. Или феноменом. Точнее, с иной… В общем, это была женщина. Двойница, – так я для себя её обозначила.

Потеряв однажды кого-то из знакомых, родных или близких, нужно пребывать в абсолютной уверенности и знать наверняка, что на планете Земля, такой зелёной, а из космоса – голубой, такой огромной, населённой, даже перенаселённой в некоторых местах, вы уже никогда с ушедшим не увидитесь. Почему? Объяснений здесь два. Первое. Вы точно знаете, что «оттуда» не возвращаются. И второе. Вы уверены: другого такого знакомого, родного или близкого человека вам больше не встретить. Из-за уникальности. Ну, нет такого второго, хоть кричи, хоть молчи! Его нет! Больше его нет! Всё! Вопрос закрыт! И снова спрашивать себя «почему?» не имеет никакого смысла.

Самое парадоксальное во всей этой объективной реальности то, что после ухода кого-то из знакомых, родных или близких, этот ушедший навсегда человек вам будет встречаться! Или мерещиться. Являться. Мелькать, преследовать и настигать. В мыслях, в снах, за окном, на людном переходе и в тишине музея, за столиком ближайшей кафешки и в толчее вокзального пространства… Наваждение! Вы будете жадно провожать глазами ускользающий силуэт, будете оглядываться ему вслед, пытаясь поймать знакомый образ, и не однажды сделаете попытку не отпускать его, секундно и свято веря: вы обладаете сверхъестественными способностями, а потому у вас получится! Не отпустить. Остаться рядом… Подышать одним воздухом, посмотреть в одну сторону, восхититься одним пейзажем…

Она сидела в шезлонге и смотрела на море. Нисколько не удивившись, что встретила её здесь, я подошла. Мы разговорились. Она по-прежнему ласкалась к моему лицу взглядом серо-голубых глаз, как и раньше, улыбалась краешком губ и привычным для всех нас, знавших её, движением убирала за ушко прядь тёмно-рыжих вьющихся волос. Раскрыв друг другу с десяток женских секретов, мы решили поплавать. Она пошла впереди, и я обмерла: её бёдра по-прежнему смотрелись чуть шире, чем нужно, а ноги – немного короче, чем ей хотелось. Тем не менее, загорелая фигурка была стройной… размер сорок четвёртый, не больше. Она худела неистово, а, похудев, приобретала сходство с любимой героиней американского сериала, которая знала о сексе всё и не боялась сказать об этом.

Мой друг, как и было условлено, ожидал меня в холле. Мы подошли, я представила новую знакомую. Он внимательно вгляделся в лицо женщины и, как будто ничего не случилось, поддержал разговор. Когда мы остались наедине, он, не скрывая изумления, воскликнул:

– Это же …! – и он назвал имя моей подруги, которую прекрасно знал.

– Правда?!? Ты тоже обратил внимание на сходство?

– Обратил внимание?!? Да я полностью поверил в её присутствие! А кто она?

Мне очень хотелось сказать, что моя новая старая подруга, как и была, осталась художницей, что она продолжит писать мой портрет, который не успела когда-то закончить, и что через месяц она улетает на стажировку в Италию, а буквально на днях в известном издательстве выходит книжка моих стихов с её иллюстрациями…

– Она работает в местной парикмахерской. И я уже записалась к ней на стрижку и укладку…

То единственное,

что хочется больше всего в жизни,

как правило, нельзя купить за деньги

Мэрилин Монро

– Надо же так! Он настоящий! – Мэри повертела в руках человечка. Тот покосился на неё, смолчал, поэтому она спросила:

– А говорить он умеет?

Продавец пожал плечами:

– Это первая партия, нам завезли их буквально час назад, ещё даже в зал все коробочки не вынесли. Почитайте инструкцию – там всё должно быть…