В послевоенные годы немецкий исследователь X. Пфальман определил, что только до 1 сентября 1942 года, за первые 14 месяцев Великой Отечественной войны, из плена бежали почти 41 300 офицеров и солдат Красной Армии. Так, в июне 1944 г. в одном из своих докладов о состоянии военной экономики страны министр вооружений и военной промышленности Шпеер говорил, что побеги из лагерей иностранных рабочих и военнопленных приняли угрожающие размеры и что из общего числа бежавших ежемесячно удается обнаружить и вернуть к местам работы от 30 до 40 тыс. человек.

Какой части вырвавшихся из-за колючей проволоки лагерей удалось обрести полную свободу и вернуться в строй антифашистских борцов, сражавшихся с оружием в руках, сказать, разумеется, невозможно. Тем не менее участие большого числа их в партизанских отрядах на временно оккупированной врагом территории Советского Союза, а также в других странах, свидетельствует о том, что значительная часть побегов, особенно в последний период войны, увенчалась успехом. Только во Франции сражались 35 000 советских солдат и офицеров, бежавших из немецкого плена, – более 6000 из них погибли (Chris McNab).

Согласно же немецким данным, советские военнопленные за годы войны совершили около миллиона попыток побега, многие из них – неоднократно.

Чем больше затягивалась война, тем нужнее становился труд пленных на заводах Германии. Для достижения более высокой производительности труда надо было их «поставить на ноги», что позволило незначительно снизить крайне высокую смертность среди советских пленных.

Организационный отдел управления по делам военнопленных верховного командования германской армии (ОКВ) 1 мая 1944 года докладывал гитлеровской ставке, что частями вермахта захвачены в плен 5 165 381 красноармеец и командир Красной Армии. Известный западногерманский историк профессор Боннского университета Ганс-Адольф Якобсен считает, что 2 млн военнопленных погибли в стационарных лагерях, 280 тыс. умерли в транзитных лагерях и 1 030 157 расстреляны при побегах или казнены службой безопасности и гестапо. По данным Якобсена, основанным на документах ОКВ, общее количество советских пленных доходило до 5 700 тыс. человек, из которых пережили плен немногим более 1 млн. Согласно отечественным публикациям за первый период войны Красная Армия потеряла пленными свыше 3 млн, а за всю войну – около 5 млн.

На Нюрнбергском процессе советская сторона представила документ из аппарата рейхсминистра А. Розенберга (справка на имя рейхсмаршала Г. Геринга, сведения в ней давались по состоянию на 10 января 1942 г.), в котором говорилось об общем числе советских пленных и называлась цифра в 3,9 млн, из них имелись в наличии только 1,1 млн. О «недостающих» 2,8 млн в справке ничего не говорилось, но из других немецких источников известно, что общее количество умерших в лагерях советских пленных к середине января 1942 года перевалило за отметку в 2 млн человек, без учета свыше 400 тыс. пленных, погибших еще до поступления в лагерь (Земсков В. Н. Российская история. № 3, 2011).

Большинство зарубежных исследователей, основываясь на документах штабов немецких войск, называют число 5,7 млн военнопленных. С ними можно было бы согласиться, но известны факты, когда немецкое командование относило к военнопленным гражданских лиц. Отечественные источники дают число 4,559 млн человек, однако в него не включены партизаны, подпольщики и т. д. К тому же нельзя забывать тот факт, что учет личного состава Красной Армии в первые годы войны из-за крайне сложной обстановки не был полным. По данным начальника управления МО РФ генерал-майора В. Попова, в немецком плену находились 4,5 млн советских военнослужащих, из которых погибли 2,722 млн человек.

«Всего вместе со своими подчиненными тяжесть неприятельского плена разделили 83 генерала, среди них 7 командующих армиями, 2 члена военного совета, 4 начальника штаба армий, 5 начальников артиллерии армий, начальник тыла армии, командующий ВВС армии, начальник отдела военных сообщений армии, 19 командиров корпусов, 2 заместителя командиров корпусов, 3 начальника артиллерии корпуса, 31 командир дивизий, заместитель командира дивизии, командир танковой бригады, начальник училища, начальник кафедры Военной академии Генерального штаба, начальник оперативного управления фронта, начальник управления Главного разведывательного управления Генерального штаба, заместитель начальника санитарного отдела фронта.

Несмотря на скудное питание, тяжелые работы, глумление и издевательства, на обещания немецких властей всяческих благ, лишь около десятка генералов дали согласие на сотрудничество с врагом. Шести генералам удалось бежать из плена. За подготовку побегов и советскую агитацию среди военнопленных в лагерях были казнены 15 человек, в их числе генерал-лейтенант Д. М. Карбышев, генерал-майоры И. С. Никитин, Г. И. Тхор, Герой Советского Союза И. М. Шепетов, 10 умерли от голода, болезней, побоев и тяжелого физического труда. За мужество и героизм, проявленные на фронтах и в плену, были удостоены звания Героя Советского Союза генералы Д. М. Карбышев (1946), Г. И. Тхор (1991) и звания Героя Российской Федерации – М. Ф. Лукин (1999). Все посмертно» (Дембицкий Н. П. Судьба пленных).

Надежда на спасение, надежда выжить – это и есть та самая искра, которая помогает людям бороться за право на своё существование в плену. Иногда страстное желание выжить переходит какую-то невидимую грань подсознания, и человек перестаёт быть человеком, и товарищ отбирает у своего товарища хлеб или становится предателем. Только непоколебимая воля и вера в победу советского народа позволяли сохранить человеческое достоинство в плену, что само по себе было уже подвигом. В чудовищном круговороте беспощадных нацистских концлагерей тусклый лучик надежды светил измученным и голодным пленным, заставляя истерзанные сердца биться на исходе последних сил.

Известный американский публицист Генри Кэссиди, возглавлявший в годы войны Московское бюро информационного агентства США Ассошиэйтед Пресс, 7 мая 1945 г. написал: «Русские могут утверждать, без особых опасений быть опровергнутыми, что они сделали больше всех для победы в Европе. Их победы были самыми главными… и горе их было величайшим, потери их были величайшими».

Бóльшая часть советских военнопленных попала в плен в первые 6–8 месяцев войны, и бóльшая их часть, более 2 млн, была убита в это же время. Казни пленных осуществлялись в несколько этапов. Выявленные по нашивкам комиссары и политруки расстреливались вермахтом в прифронтовой полосе. Помимо этого, части СС имели собственные приказы, в исполнении которых вермахт должен был оказывать им содействие. Части СС, допущенные в прифронтовую полосу, расстреливали также евреев, а иногда и всех коммунистов. Раненые и ослабленные военнопленные расстреливались в ходе длительной и изнурительной пешей эвакуации, во время так называемых маршей смерти. После прибытия в лагеря спецподразделения с помощью доносчиков из числа пленных проводили дальнейшую «сортировку», которая заканчивалась расстрелом «опасных элементов» или отправкой «нежелательной» части пленных в лагеря уничтожения (Hans-Adolf Jacobsen. Kommissarbefehl… Freiburg 1965, S. 200–204).

Расстрелы «наиболее активных и политически опасных» для фашистов советских пленных, которые осуществлялись частями вермахта до середины 1942 года, а частями СС до конца войны, исполнялись по личному указанию Гитлера в строгом соответствии с совершенно секретным «приказом о комиссарах».

Одной из целей войны гитлеровской Германии против СССР, как это не раз подчеркивала геббельсовская пропаганда, было «уничтожение большевистского мировоззрения». Ветеран вермахта немецкий писатель Heinz Höhne (Хайнц Хёне), известный исследователь истории НСДАП и СС, пишет: «Гитлер 30 марта 1941 года собрал в новой рейхсканцелярии 200–250 высших офицеров вермахта и выступил перед ними с речью: "Война против России не может вестись по-рыцарски. Это война идеологий и расовых различий. Восточная кампания будет самой жестокой из всех. Большевизм – это социальное преступление, – кричал фюрер, – комиссары и сотрудники НКВД – преступники, и с ними следует обращаться как с преступниками! Комиссары придерживаются взглядов, прямо противоположных национал-социализму, следовательно, комиссары должны быть уничтожены"». Итогом этой «пламенной» речи Гитлера стал самый преступный приказ в немецкой военной истории: так называемый «приказ о комиссарах», обязывающий фронтовых командиров обращаться с захваченными комиссарами и политработниками Красной Армии не как с военнопленными, а как с политическими преступниками, которых следует ликвидировать на месте или передать для казни в полицию безопасности».