19 мая 1942 года на небольшом плацдарме у Еникале, обеспечивая эвакуацию войск, вели последние бои сводные отряды бойцов численностью около 3,5 тыс. человек, которыми командовали полковники М. В. Волков, М. К. Зубков, И. И. Людников. Сражение на Керченском полуострове было закончено. Десятки тысяч защитников Крыма пали на поле боя и погибли при переправе через Керченский пролив. В ходе яростных боев были убиты многие опытные командиры Красной Армии. Погибли командиры стрелковых дивизий и бригад полковники М. Я. Пименов, П. И. Немерцалов, М. Д. Нечаев, К. М. Мухамедьяров, И. П. Леонтьев. Погиб командующий 51-й армией генерал В. Н. Львов. На Таманский полуостров, по разным оценкам, удалось эвакуировать около 130–150 тыс. человек.
Эвакуация с Керченского полуострова продолжалась с 15 по 20 мая 1942 г. По приказу вице-адмирала Ф. С. Октябрьского в район Керчи с ближайших баз и портов собрали баржи, сейнеры, тральщики, боты, баркасы и буксиры, торпедные и сторожевые катера. Всего удалось эвакуировать около 140 тыс. человек. В ночь на 20.05.1942 на корабли под огнем минометов и пулеметов погрузились последние подразделения, прикрывавшие эвакуацию остатков войск Крымского фронта на Таманский полуостров. После захвата немцами города защитники Керчи ушли в Аджимушкайские каменоломни. Директивой Ставки Крымский фронт и Северо-Кавказское направление были ликвидированы. Остатки войск направлялись на формирование нового Северо-Кавказского фронта.
Точно подсчитать истинные потери сторон в Керченской операции не представляется возможным из-за неполноты сведений и утраты многих документов. Манштейн в своих воспоминаниях пишет о 170 000 взятых в плен солдат и офицеров Красной Армии. Франц Гальдер указывает цифру в 150 000 пленных. Федор фон Бок утверждает, что было захвачено около 170 000 пленных. Роберт Фуржик пишет о 28 000 убитых и 147 000 пленных. Максимилиан Фреттер-Пико более осторожен в оценке и утверждает, что было взято в плен 66 000 человек.
С 8 мая 1942 г. Крымский фронт потерял 162 282 человека, 4646 орудий и минометов, 196 танков, 417 самолетов, 10 400 автомашин, 860 тракторов. На Таманский полуостров удалось эвакуировать около 140 тыс. человек, 157 самолетов, 22 орудия и 29 установок PC. Немцами в качестве результата операции «Охота на дроф» было заявлено в документах о 170 тыс. пленных, захвате и уничтожении 258 танков и 1100 орудий (А. В. Исаев, канд. ист. наук).
4 июня 1942 года Ставка ВГК объявила виновным в «неудачном исходе Керченской операции» командование Крымского фронта. Армейский комиссар 1-го ранга Мехлис был снят со всех постов и понижен в звании до корпусного комиссара. Генерал-лейтенант Козлов снят с поста командующего фронтом и понижен в звании до генерал-майора. Командующий 44-й армией генерал-лейтенант Черняк снят с поста, понижен в звании до полковника и направлен в войска с целью «проверить на другой, менее сложной работе». (В боях будет дважды тяжело ранен и закончит войну в звании генерал-майора.)
Сражение за Керчь было крайне тяжелым и кровопролитным. Это подтверждают и немецкий фельдмаршал, и русский солдат. Генерал-фельдмаршал Манштейн в своих мемуарах пишет: «Незабываемое зрелище открывалось с высоты вблизи города Керчь, где мы встретились с генералом фон Рихтгоффеном. Перед нами был берег, на котором стояло несметное количество разных машин. Советские катера предпринимали все новые попытки подойти к берегу, чтобы взять на борт хотя бы людей, но наши отгоняли их огнем. Чтобы добиться капитуляции последних остатков сил противника, отчаянно оборонявшихся на берегу, огонь всей артиллерии был сосредоточен на этих последних опорных пунктах. Все дороги были забиты брошенными машинами, танками и орудиями противника. На каждом шагу навстречу попадались длинные колонны пленных».
Эрих фон Манштейн, вспоминая пленных, почему-то в своих мемуарах умалчивает о том, что во многих подразделениях вермахта, выполняя секретный приказ, поступивший из его штаба в устной форме, командиры за день до наступления отдали распоряжение: «Красноармейцам перевязок делать не следует, ибо немецкой армии некогда возиться с ранеными! Комиссаров и политработников при взятии в плен немедленно уничтожать, применяя оружие!»
В мае 1945 года Манштейн будет арестован офицерами британских оккупационных войск и отправлен в лагерь для военнопленных. В августе 1949 года предстанет перед Британским военным трибуналом в Гамбурге, ему будет предъявлено обвинение в совершении военных преступлений и нарушении законов войны. По девяти пунктам обвинения Манштейна признают виновным (в частности, в том, что он допускал расстрелы военнопленных и санкционировал передачу комиссаров в руки СД). Манштейна приговорят к 18-ти годам тюремного заключения, однако через три года фельдмаршала досрочно освободят.
Западная Фемида, видимо, сочла заслуги Манштейна в расстрелах русских военнопленных и комиссаров безусловным смягчающим обстоятельством. «Немцы, убивая русских, тем самым спасали бесценные жизни англичан и американцев!» – «мудро» рассудили судьи, отменяя свой «несправедливый» приговор и освобождая Манштейна из-под стражи.
Из воспоминаний гвардии рядового К. Балдина: «В ночь на 14 мая 1942 г. заняли огневые позиции в полукилометре юго-западнее Керчи на безымянной высоте. К утру мы были готовы к бою, и вскоре по команде капитана Миносевича орудия открыли огонь прямой наводкой по танкам и мотоциклам, появившимся на гребне ближайшей высоты. Бронебойных снарядов у нас не было. Поэтому, ведя огонь осколочно-фугасными снарядами, мы метили по гусеницам танков. После трех-четырех залпов несколько фашистских танков были подбиты, а мотоциклисты куда-то исчезли. Немецкие танкисты, по всей видимости, еще не успели точно засечь нас, поэтому их снаряды летели через нашу огневую позицию и разрывались за нашими спинами.
Трудно сказать, чем бы мог закончиться этот бой, если бы на нас вскоре не обрушились десятки «юнкерсов», отвесно пикирующих на наши батареи. Через мгновение мы оказались в кромешном аду воя, визга, сплошного грохота от разрывов авиабомб и треска пулеметных очередей. Чудом уцелевшие в окопах батарейцы увидели страшное зрелище: исковерканные орудия, исчезнувшие земляные окопы-укрытия с людьми и иссеченного осколками нашего командира отдельного артдивизиона капитана Миносевича.
По приказанию оставшегося старшим на батарее лейтенанта мы извлекли из орудий клиновые затворы и боевые пружины. Под прикрытием трех ручных пулеметов, взяв раненых, начали отходить к северной окраине Керчи. Тем временем в южную часть города уже ворвались немецкие мотоциклисты. Вечером нам удалось погрузить раненых товарищей на катер в районе поселка Опасное. Переночевав в поселке Маяк, мы на другой день, согласно приказу об эвакуации, попытались сесть на катер. Но, увидев по всему побережью огромное скопление повозок, автомашин, лошадей и потерявших связь со своими подразделениями бойцов, приняли решение вернуться к поселку и дальше действовать по обстановке.
Немецкая авиация свирепствовала, подвергая непрерывным ударам переправы через Керченский пролив, катера и скопления людей. Укрывшись в небольшом овражке неподалеку от поселка Маяк, мы под командованием сержанта заняли круговую оборону. Нас было чуть больше десяти человек. У каждого – винтовка, гранаты-лимонки и по три-четыре обоймы патронов.
Провели около суток на этой позиции, а утром увидели немецкие танки и автомашины с автоматчиками, двигавшиеся в нашу сторону. По команде сержанта стали отходить к поселку Маяк, откуда загремели пушечные залпы: это открыли огонь по гитлеровской колонне наши зенитные батареи. Мы залегли и наблюдали, как танки остановились и попятились под разрывами зенитных снарядов, а автоматчики заметались. Вскоре появился большой отряд наших бойцов, который быстро продвигался в сторону прорвавшихся гитлеровцев. Присоединившись к отряду, под прикрытием зенитчиков гнали врагов назад несколько километров.
На другой день нам пришлось отойти к крепости Еникале. Погрузив на катера раненых, мы переправились через Керченский пролив на косу Чушка. К этому времени гитлеровцы захватили Маяк, Жуковку и Глейки. Оттуда они вели огонь из орудий и минометов по проливу и побережью.
