– Я никогда не видела ни у кого надписей над головой, – произнесла она озадаченно, – На теле рисунки, на лице, – да. На голове, – да. А над? Нет.

– Может быть, присядем? – предложил я. – И, хватит кланяться, пожалуйста!

– Я не могу сидеть в твоем присутствии, пока мы не женаты, – распрямляясь, возразила девчонка.

Ага. Опять за рыбу гроши. Как же ей объяснить всю бесполезность попыток женить меня насильно? Рубануть с плеча, – мол, нет, и точка? Обидится, пошлет, и – «аста ла виста, бэби»? Или, обидится и не пошлет? Тогда, как быть?

– Но, ты можешь мне приказать… – призналась герцогиня, нервно теребя рукав чадры. – И я, обязана выполнить приказ будущего мужа.

– И ты станешь выполнять все, что я тебе прикажу? – мне вдруг захотелось проделать эксперимент, подобно Эдди Мерфи в фильме «Поездка в Америку», когда он своей невесте приказал прыгать на одной ноге и гавкать одновременно.

– Если это не навредит гнезду, Ааштони… – она заглянула мне в глаза. – Что бы я ни делала, или не делала, – я никогда не смогу нанести ему вред. Даже по прямому приказу. Даже, если прикажут сами боги!

– Хорошо, Ксюша, – согласился я, присаживаясь на краешек трона и устыдившись своего мимолетного идиотского желания.

– Я от тебя такого никогда не потребую! А теперь, я приказываю сесть на этот трон рядом со мной! – надеюсь, я не делаю чего-нибудь уж совершенно непоправимого, а то, кто их знает, со всеми их прибабахами и местечковыми табу?

Герцогиня, исполненная достоинства, примостилась на остающееся свободное место, вполоборота повернувшись ко мне.

«А она действительно, очень красивая!» – подумал я, краем глаза наблюдая ее необычный, и чем-то притягивающий взгляд изящный профиль. Девочка-то, с «изюминкой»! Весьма привлекательная, не смотря на непривычную для человека цветовую гамму и тактильные ощущения, вызываемые ее слегка шершавой, больше похожей на гладкую замшу, кожей.

Ладно, не буду ходить вокруг да около. Отшить и обидеть ее, я всегда успею. Попробую просто поговорить для начала, как с обычным разумным.

– Ксюша! – я взял ее узкую ладошку в свою руку, с все возрастающей паникой чувствуя, как наполняется светлой радостью вечная пустота в районе солнечного сплетения и блаженно ноющее замирание, дергающее низ живота.

Похоже, клиент дозревает! Это я про себя. Еще полчаса, и можно будет свадьбу справлять. Меня сразу же, при первом общении с герцогиней, заинтересовала неестественно быстрая реакция моей внутренней сущности, вызвавшая не присущую мне обычно игривость и жгучее желание нравиться. Неужели она какие-то феромоны выделяет? – Скажи мне, пожалуйста, зачем ты стараешься вскружить мне голову?

Она стала шафрановой с изумрудинкой. Зрачки сузились, почти пропав, и вся ее поза выражала негодование, однако без малейшего шевеления.

– Я думала об этом… – тихо призналась герцогиня по прошествии нескольких мгновений, потраченных ею на овладение собою. – После того, как ты ТАК поступил со мною, мне не жить! Нигде и ни с кем, кроме тебя!

Она облизнула сухие губы. На удивление, язычок ее был розовым и не раздвоенным. И весьма симпатичным.

– Я неплохой эмпат, и чувствую твое состояние! Я не виню тебя за произошедшее, хотя должна бы. Но я не могу. Ты – Объединитель, тот, кого мы ждем много поколений. Ты, сам того не зная и не понимая, уничтожил не только все, чем я дорожила и чем жила, но и меня. Физически.

– И не твоя вина, что у нас такие законы, но… Закон есть, – теперь ее поза не говорила о несломленном достоинстве. Она была такой, какой и должна оказаться в этой ситуации молоденькая девочка, обреченная на остракизм окружающих, в лучшем случае. В худшем же, при моем однозначном отказе, ее ждала безусловная смерть.

– И не мне спорить с ним! Я не использовала ничего такого, чтобы заставить тебя преодолеть свое предубеждение! Кто ты, и кто я? Хотя и могла, но не использовала! Что значит моя жизнь, в сравнении с надеждой всего народа дактили? С твоим предназначением и ролью, предначертанной тебе?

Но я надеялась. Просто чувствовала твое ко мне доброе отношение, и надеялась…

Я не стал развивать тему.

– Расскажи мне о предсказании.

– Я согласна, – ответила она невпопад.

– С чем? – не понял я.

– С тем максимальным, на что ты можешь согласиться, – она отстранилась. Не отодвинулась, а именно отстранилась, я это почувствовал. – Ты пока не готов принять свою Судьбу, Ааштони, и я тебя понимаю. Это я ждала тебя всю жизнь. Каждая девушка в Ассахте посчитала бы за честь стать избранницей Объединителя, но, Спектралии указали на меня! Это я всю жизнь готовилась, а ты знаешь меня всего пару часов, и твоя реакция понятна. Хотя, честно сказать, иногда я и сомневалась в правдивости их предсказаний, но поверь, – встретила тебя и поняла – они оказались правы!

– Ксюша, – я успокаивающе погладил ее по руке. – Для меня это, в отличие от тебя, совершенно неожиданная случайность, и не в моих правилах идти на поводу у слепого случая!

Обидится – значит, так тому и быть. Нет, – придется тащить этот груз, не взирая на нежелание. Только не в качестве мужа. Друга, брата, – посмотрим. Становиться причиной ее смерти мне не хотелось, но и влезать в матримониальную авантюру с неожиданно предначертанным началом и совершенно туманным концом, я тоже не собираюсь!

Она грустно улыбнулась, вставая с трона и выпрямляясь.

– Я пойду с тобой, куда бы ты не последовал, Ааштони! До конца. И ты не прогонишь меня, я это знаю. Только тебе все равно придется объявить о нашей помолвке. Иначе меня ждет смерть. Ты же не хочешь этого? Помолвка тебя ни к чему не обязывает. Однако она бессрочна и мне не придется приносить себя в жертву твоим сомнениям! Все дактили будут верить, – все указанное в пророчестве идет своим чередом.

Она прошлась по залу – пять шагов от меня, пять назад.

– Ты выполнишь свое предназначение, и все-таки станешь тем, кем тебе суждено стать. А я? Поверь, Ааштони, я умею ждать, милый!

Я уже понял, – она не отступится. Только понимание, не принесло облегчения. Я одиночка по своей сути! Но что-то внутри, некий вшитый в душу моральный императив, не дал мне просто портануться домой и послать ее ко всем чертям, вместе с их законами и обрядами.

Саламандра тем временем выползла из-под трона и, осторожно обнюхав меня, ничем при этом, не отличаясь от обычной большой флегматичной собаки, ткнулась мне в руку холодным мокрым носом. Я машинально погладил ее за ухом, от чего она громко заурчала и, привстав на передних лапах, положила мне чешуйчатую голову на колени, вопросительно заглянув в глаза.

– Ты ей понравился! – грустно улыбнулась Ксюша и погладила саламандру по холке. – А предсказание… Что ж, слушай!

«Изначальный, проходя из ниоткуда через наше нигде, обронил свой Сосуд Средоточия.

В нем он хранил такой же, как и он, – изначальный, Космос. Созидающую смесь Всеобъемлющей Пустоты и Всепронизывающего Света. Самого необходимого ингредиента для любого Творения.

Не смотря на важность и уникальность Сосуда, он не сразу заметил его потерю. Великая Цель и Путь к ней, занимали все его мысли в те мгновения.

Сосуд, упав, разбился на мириады частей.

Все миры и звезды нашего горизонта, и звезды и миры за горизонтом, все планеты – всего лишь осколки его Потерянного Сосуда. Некоторые, называют его Брошенным Сосудом и не верят в случайность потери, объясняя, таким образом, невнимание Изначального к походя созданным им мирам. Средоточие оказалось выпущенным на свободу и, разделившись на Истинный Свет и Безупречную Пустоту, разлетелось по самым дальним противоположным уголкам Ничто. И с тех пор есть места, где живет только Свет, так же, как и есть места, где живет только Пустота.

Осколки же, остались только там, где Свет и Пустота по-прежнему не могут разбежаться, перетекая друг в друга, враждуя и сплетаясь, разделяясь, и дополняя друг друга. Они, оставаясь связанными с хранимым ранее содержимым волей Изначального, одним своим присутствием не дают произойти этому разделению, так же, как и сами не могут покинуть остатки Средоточия. Ведь суть Сосуда после потери им целостности не изменилась.