Изучение теории продолжалось довольно долго, но никто из курсантов не роптал. Летное дело только набирало обороты; самолетов было мало, зато к пилотам простое население относилось как к настоящим героям.

И вот как-то по весне небольшая группа учлетов завершала сдачу объединенного экзамена на допуск к выполнению программы учебных полетов. В большом классе сидела комиссия из преподавателей и руководителей аэроклуба. Запускали по одному. Учлет вставал перед длинным столом и отвечал на многочисленные вопросы. «Гоняли» сразу по всем предметам, причем вразнобой, неожиданно, без какой-либо последовательности. На ответ давалось всего несколько секунд.

Пройти подобный экзамен мог лишь хорошо подготовленный человек. Учлетов с такой подготовкой комиссия отбирала для будущих полетов.

Дверь класса приоткрылась. В щель высунулся секретарь комиссии и объявил:

– Учлет Иванцов. Приготовиться учлету Девятаеву.

Иванцов проскользнул внутрь, дверь за ним закрылась. Сердце Михаила неистово затрепыхалось в груди. Вот и настала его очередь. Через несколько минут решится главное в его жизни: сдержит он данное матери слово, освоит профессию летчика или навсегда останется речником.

– …Неплохо. Следующий вопрос. Скорость ветра в районе аэродрома – десять метров в секунду. Переведите в уме это значение в километры в час, – постучал карандашом по журналу преподаватель самолетовождения.

Михаил наморщил лоб, производя расчеты. Но преподаватель уточнил задание:

– Порассуждайте вслух, Девятаев, чтоб нам стало понятно: знаете вы формулу перевода или нет.

Тот кивнул.

– Десять метров умножаем на четыре, из полученного результата вычитаем одну десятую. То есть сорок минус четыре. Получаем тридцать шесть километров в час.

– Верно, – удовлетворился ответом специалист по навигации. – У кого еще есть вопросы? Прошу.

– Товарищ Девятаев, перечислите, что вы должны сделать во время подготовки к вылету по учебному маршруту? – взяла слово единственная женщина из комиссии, летавшая в инструкторском звене.

– Вначале летной смены я обязан пройти медицинский контроль, ознакомиться с полетным заданием и метеообстановкой, проложить на карте маршрут, рассчитать поправки на ветер и количество топлива, необходимое для выполнения задания, – четко ответил Михаил.

Женщина хитро прищурилась:

– И все?

– Нет. О завершении подготовки я обязан доложить летчику-инструктору, а также выставить на часах точное время.

Ответ удовлетворил присутствующих.

– Что вы будете делать, товарищ Девятаев, если ваш самолет свалится в штопор? – поинтересовался председатель комиссии.

Действия в этой нестандартной ситуации знали, пожалуй, все учлеты. Не подвел и Михаил:

– Для вывода самолета из штопора нужно энергично и полностью отклонить противоположную вращению педаль, – четко ответил он. – Через две секунды отдать от себя ручку управления примерно на четверть за нейтральное положение. Едва самолет прекратит вращение – выровнять педали. А когда самолет наберет скорость – плавным движением ручки вывести его из пикирования. При подходе к «горизонту» увеличить обороты двигателя…

Ближе к вечеру все учлеты были приглашены в класс, там они выстроились во фронт перед членами комиссии.

Сказав короткую речь, председатель принял от секретаря список тех, кто справился с экзаменом.

– Итак, к летной практике допущены следующие учлеты, – сказал он, поправив очки, и принялся зачитывать фамилии.

Те, кого он называл, воспринимали успех по-разному. Кто-то шумно выдыхал, кто-то беззвучно тряс за руку стоящего рядом товарища.

Михаил услышал свою фамилию в самом конце списка. Все это время он стоял в первой шеренге неподвижно и едва дышал. Услышав же «Девятаев», расцвел в улыбке и расслабился.

– Еще один шаг, – еле слышно прошептал он, думая о приближении своей мечты.

Приступив к программе учебных полетов, Михаил сразу возмужал и повзрослел. Да и как было не повзрослеть?

Сначала большую часть его жизни заполнили занятия в речном техникуме и общение с наставниками – опытными речниками. Затем добавились вечерние посещения аэроклуба, где пришлось изучать материальную часть и теорию полетов. В клубе Девятаев также повстречал настоящих специалистов, влюбленных в свою профессию. А к лету теорию заменила практика на учебном аэродроме.

Правда, к полетам допустили не сразу. На первом же построении командир самолетного звена приказал учлетам изучить район полетов и собственноручно подготовить навигационные карты с обозначением пилотажных зон и учебных маршрутов. В общем, детское озорство и непоседливость, которыми Михаил отличался в семилетней школе, остались позади. Надо было держать данное матери слово и осваивать одну из самых престижных профессий.

Времени на отдых вообще не оставалось. В редкие вечера, когда не нужно было бежать в аэроклуб, он предпочитал отсыпаться или прогуливаться с другом Сашкой до берега Волги в поисках случайного заработка.

Как-то раз в середине 1936 года руководство техникума собрало студентов в небольшом актовом зале и объявило о грядущем открытии клуба речников. Такое событие Михаил пропустить не мог и, как следует вычистив и нагладив одежду, отправился с Сашкой на торжественное мероприятие.

Народу у новенького здания собралось великое множество. Парадный вход в клуб был украшен цветами и транспарантами, играл оркестр, а перед собравшимися гостями в открытом кузове грузового автомобиля рабочие соорудили трибуну.

Поочередно по короткой лесенке на трибуну поднялись два строителя, начальник порта и представитель городского партийного комитета. После их выступлений в клубе состоялся небольшой концерт, а потом всех желающих пригласили на танцы под настоящий духовой оркестр.

Михаил с Александром, разумеется, остались и не пожалели. Сначала в главном зале было не протолкнуться. Но как оказалось, возрастная публика страстно желала танцевать вальс, которым оркестр открывал свою программу. После вальса народу поубавилось, так как помимо танцев в новом клубе были и другие развлечения: выставка народного творчества, библиотека, небольшая картинная галерея, а рядом с фойе гостей бойко обслуживал буфет.

– Смотри, какие барышни скучают у третьего окна! – восторженно зашептал на ухо Сашка. – Пригласим?

– Не, мне вон та понравилась, – указал Михаил в другую сторону.

– Какая? Там целая компания девчонок.

– В центре – темноволосая, круглолицая.

– А, которая заливается смехом?

– Ну да. Веселая, – улыбнулся Девятаев. – Мне такие всегда нравились…

Спустя несколько минут Михаил переборол волнение и, подойдя к незнакомой девушке, пригласил ее на танец. Та с интересом глянула на высокого крепкого парня с пышной темной шевелюрой и приняла приглашение.

– Тебя как зовут? – спросил он, когда музыка смолкла и танец завершился.

– Фаина. А тебя?

– Михаил…

Живая, жизнерадостная и улыбчивая шестнадцатилетняя девушка ему очень приглянулась. В конце танцевального вечера Девятаев набрался храбрости и предложил ей встретиться через пару дней.

Девушка согласилась.

…Соколов испуганно смотрел на Девятаева.

«Кто-то спрыгнул с крыла?! Или мне показалось?»

Во взгляде товарища помимо испуга были и вопрос, и восклицание, и ужас.

Донесшийся с противоположного борта звук действительно походил на то, что кто-то спрыгнул с небольшой высоты на бетонную стоянку.

Находясь на левой плоскости, Михаил жестом показал: «Загляни под брюхо самолета». Тот моментально исполнил приказ и через секунду расплылся в улыбке.

– Обувка. Кто-то из механиков забыл на крыле суконную обувку.

Фюзеляж и плоскости «Густава Антона» блестели новенькой краской, и, чтобы не царапать покрытие, технический состав во время работы переобувался в специальную суконную обувь. Пара таких «валенок» стояла у основания правой плоскости, пока один не сдуло порывом ветра.