На секунду прикрыв глаза, Михаил представил миску, наполненную деревенскими оладушками, и протяжно вздохнул:

– Еще бы. С тех пор не ел ничего вкуснее…

Бабушку со старым мордовским именем Атюта внуки из уважения и любви величали «бабусей». Все немалое хозяйство она поднимала сама своими натруженными руками. Трое ее сыновей работали в городской артели и в рабочем поселке Торбеево появлялись редко. Одна невестка жила своим домом, две другие держались при свекрови, ну и дети всем гуртом обитали в одном большом доме. Сашка в семье был едва ли не самым младшим.

Когда сыновья наведывались в родное село или передавали с кем-нибудь часть заработка, бабушка Атюта шла на единственный рынок в центре поселка и закупала продукты. Дома в этот день непременно шипели сковородки, а на большом плоском блюде росла гора небольших оладушек. Они выходили у нее одинакового солнечного цвета с темно-коричневой корочкой по краям. Атюта добавляла в тесто воду, сахар и немного сливочного масла, отчего оладьи получались пышными и сладкими. Их с превеликим удовольствием уплетала вся семья и соседские ребятишки.

– Не отставай, – поторопил Сашка. – Вдруг пирожки закончатся? Придется опять ложиться спать голодными…

Поступив на судоводительское отделение Казанского речного техникума, юный Михаил взялся за учебу самым серьезным образом. «Раз пообещал директору – должен держать слово», – говаривал он другу Сашке, допоздна засиживаясь за учебниками. Тот звал его прокатиться на трамвае или пройтись до порта в поисках заработка. Вдруг подвернется какая работенка по разгрузке пришвартованной баржи? Питались студенты техникума скудно, поэтому никто из них не отказывался подзаработать два-три рубля на вкусные пирожки, продававшиеся рядом с учебным корпусом. Когда брюхо совсем сводило от голодухи, Михаил соглашался, и друзья по несколько часов кряду таскали по узким деревянным сходням тяжелые мешки с рожью. Потом усталые, но счастливые с аппетитом жевали хрустящие пирожки и запивали их сладким чаем…

В целом учеба и будущая профессия речника Девятаеву нравились. Ведь работать предстояло на просторах величественной Волги, которую до переезда в Казань юноша видел лишь на картинках. Однако не оставляли его и мечты о небе. Над большим городом самолеты появлялись довольно часто, перевозя пассажиров, почту и всевозможные срочные грузы. И каждый раз юноша замирал, провожая их восторженным взглядом.

В напряженной учебе и постоянных заботах пролетел год. Девятаев и Учватов успешно сдали экзамены и перешли на второй курс Казанского речного техникума.

В один из холодных осенних вечеров друзья решили остаться в общежитии. За окном вечерело, моросил нудный мелкий дождь, повсюду валялась опавшая желтая листва. В такую погоду не хотелось выходить на улицу. Даже чувство голода – вечный спутник студентов – не могло выгнать молодых людей из небольшой комнатки на втором этаже старого кирпичного здания. Тем более что приходившие с Нижней Волги баржи с зерном в дождь не разгружались.

Михаил наглаживал тельняшку взятым у соседей по общежитию угольным утюгом. Погода была сырой, и «тельник» никак не желал высыхать. Сашка лежал на кровати и шелестел газетой «Казанский рабочий». Шевеля пухлыми губами, он бубнил, изучая последнюю страницу с объявлениями и рекламой, а когда попадалось что-то интересное, громко читал заметку с самого начала.

– Государственному тресту «Госшвеймашина» требуются на постоянную работу масленщики с месячным окладом в шестьдесят рублей и мастера швейного производства, оклад – семьдесят пять, – ползал он пальцем по строчкам. – Нет, это нам не подходит. Так… напротив железнодорожного вокзала открылся торговый зал «Красный кооператор». Мясо говяжье – два рубля за килограмм, десяток яиц – один рубль двадцать копеек, масло сливочное – четыре рубля девяносто копеек. Ну и цены!

Сглотнув слюну, Михаил помахал утюгом, раздувая остывающие угли.

– …Курсы счетоводов производят набор из татар, стипендия – восемьдесят рублей. Ого, вот это стипендия! – возмутился Сашка. – Не то что наша. Им и подрабатывать без надобности…

Студентам речного техникума приходилось несладко. В месяц они получали по сорок рубликов – всего на пять рублей больше, чем будущие слесаря из соседнего ремесленного училища. Речники иногда ворчали: дескать, почему мы получаем как в ремесленном? На что администрация техникума резонно отвечала:

– В ремесленном нет столовой и не полагается форма.

При техникуме действительно имелась бесплатная столовка, правда, кормились в ней преподаватели со студентами только раз в день – на большой перемене с полудня до часу. Выдавалась будущим речникам и одежка с обувкой сроком на один год. Это, конечно, было большим подспорьем в их нелегкой жизни. Два тельника (летний и зимний), роба, пара ботинок, три пары носков. Учебниками обеспечивала техническая библиотека, там же студенты получали шесть чистых тетрадок – по одной для каждого изучаемого предмета.

Поступив в техникум, Девятаев с Учватовым обрадовались, полагая, что наконец-то заживут сытно. Но через месяц учебы пришло разочарование: скудный обед в столовке сытостью не радовал, он лишь приглушал постоянное чувство голода; а сорок рубликов таяли, словно первые снежинки на теплой ладошке. Уже через две недели от стипендий у ребят не оставалось ни копейки, притом, что никаких развлечений и глупостей они себе не позволяли. Потому и приходилось вместо отдыха искать приработок и экономить буквально на всем.

– …Переправа через Волгу от Слободы Гривка в Верхний Услон на моторной лодке, цена – пятьдесят копеек. Закрытый промтоварный рабочий кооператив продает мыло туалетное по девяносто копеек за кусок. Отпуск по рабочей карточке. Всюду эти карточки… – негодовал Сашка.

Поставив утюг на самодельную подставку из пары сломанных гаечных ключей, Михаил поднял тельняшку и оценил ее готовность. Тельняшка полностью высохла под раскаленным утюгом. Утром ее можно было надевать под робу и не мерзнуть на свежем осеннем ветру. Роба уже висела на вбитом в стену гвозде, оставалось почистить ботинки.

– …Образованный 3 мая 1933 года Казанский центральный аэроклуб подготовил первых покорителей неба. Вчера в торжественной обстановке на летном поле аэроклуба состоялся выпуск девяти летчиков…

– Что?.. Что там написано? – замер Михаил с сапожной щеткой в руке. – Ну-ка, Саня, зачитай еще разок.

– Да здесь фотография, а под ней всего три строчки, – пожал тот плечами.

Отложив ботинок и щетку, Михаил подскочил к товарищу и выхватил из его рук газету.

На бледной черно-белой фотографии, сделанной, вероятно, на краю летного поля, стоял простенький учебный самолет. У его левого крыла красовались выпускники – молодые ребята, возрастом чуть постарше Михаила. Все они были одеты в летные комбинезоны и специальные головные уборы. На задорных и довольных лицах – улыбки; взгляды устремлены вдаль.

– Значит, в Казани есть аэроклуб! – воскликнул Девятаев. – Как же я раньше не сообразил!

– Да когда нам было соображать? – отмахнулся товарищ. – То на занятиях торчим, то практика в порту, то учебники дома читаем, то таскаем мешки на горбу…

Сашка был прав – свободного времени у студентов техникума практически не оставалось. Ведь, помимо учебы, приходилось ходить в наряды на дежурства, стирать и гладить вещи, прибираться в комнатах общежития, искать в магазинах дешевые продукты…

– Завтра же расспрошу местных – может, кто знает адрес аэроклуба. – Михаил аккуратно свернул газету. – А после рвану записываться. Пойдешь со мной?

Друг заложил руки за голову и, глядя в потолок, мечтательно протянул:

– Не-е, Миш. Я по речному делу пойду. Уж больно мне нравится ходить на баркасах по Волге…

Постепенно они обживались в большом городе: привыкали к широким мощеным улицам, к толпам горожан, к звенящим трамваям, к обилию автомобилей, магазинов, скверов. Однако в следующем году свободного времени у Михаила стало еще меньше – помимо учебы в речном техникуме, прибавились теоретические занятия в аэроклубе, куда его приняли после прохождения медицинской комиссии.