Она из последних сил старалась держаться, но волнение прорывалось, выдавало себя. Слишком тяжким было ее ожидание.

— Верочка, я не знаю, что ждет меня впереди. Где Ильич? Что с ним? Была бы помоложе, сама бы бросилась на поиски. Нет ничего страшнее сознания собственного бессилия.

Она подошла к окну и прислонилась горячим лбом к стеклу. Завывал ветер, и снежная карусель кружила вокруг фонаря…

А на втором этаже дети ждали праздника. Они не знали, что внизу, в зале, где елка, лежит раненый боец.

— Где Владимир Ильич? — это были первые слова, которые произнес Павел, придя в себя.

— Это я вас хотела спросить… Все ждала, когда вы очнетесь.

— Автомобиль промчался мимо, — ровным голосом ответил раненый. И замолчал. Как бы весь ушел в себя. Но не впал в забытье. Напротив, напряг память.

— Автомобиль я сразу заметил. Я думал, Ильич там. Замахал рукой, закричал: «Стойте!» И тут дверца приоткрылась и захлопали выстрелы… Как я попал сюда?

— Вас принес товарищ Кулагин.

На втором этаже запели дети.

— Владимир Ильич, вы живы?

Перед Лениным стоял высокий человек в заснеженной шинели. Он тяжело дышал, а на его лице теплилась счастливая улыбка.

— Жив! — ответил Ильич и тоже улыбнулся. — А вы располагаете иными сведениями?

Вопрос Владимира Ильича смутил Кулагина.

— Только что на вашем пути ранили милиционера, — пробормотал он.

— Вы говорите, ранили? — Владимир Ильич внимательно посмотрел в лицо незнакомцу. — Опасно ранили?

— В руку, товарищ Ленин. Он скакал навстречу вам из лесной школы.

— Как он попал туда? — удивился Ленин.

— Совершенно случайно. Ему нужен был телефон. И вдруг он узнал, что вы едете. А в парке милиционеры наткнулись на банду… И он поскакал, чтобы предупредить вас.

— Смотри, Маняша, какая история! — воскликнул Владимир Ильич, обращаясь к сестре. — Из огня да в полымя. Как ваша фамилия?

— Кулагин, — представился незнакомец. — Товарищ Ленин, там, в лесной школе, очень волнуются! И Надежда Константиновна, и дети.

— Да, да, мы сейчас едем. Передайте, пожалуйста, милиционеру мою благодарность. Как зовут милиционера?

— Павел Воротников.

— Воротников, — повторил Владимир Ильич, чтобы лучше запомнить.

В дверях появился дежурный.

На этот раз вместо винтовки он держал медный чайник. Сверкающий, пышущий жаром медный чайник сразу превратил сурового солдата в радушного хозяина.

— Кипяток готов! — весело отрапортовал он и поставил чайник на край стола.

— У нас времени нет. Вы уж извините, товарищ, — ответил Владимир Ильич. — Нам пора.

И направился к выходу.

Состояние Павлика было тяжелым. Но он был в сознании. И когда в дверях появились седые от мороза милиционеры, не захотел ехать в больницу, просил повременить, чтобы дождаться Ленина.

— Он приедет… Обязательно приедет.

Уверенность в том, что Ильич приедет, что с ним ничего не случится, передалась всем. Даже Надежда Константиновна почувствовала себя спокойнее.

— Надо ехать, — решительно сказала Вера и торопливо натянула свой кожушок и мальчишескую шапку с ушами.

— До свидания, Павлик, — сказала Надежда Константиновна, наклоняясь к молодому милиционеру. — Спасибо вам. А Ильича вы еще увидите. Поправляйтесь!

Товарищи подошли к раненому, чтобы помочь ему, но он отказался:

— Я сам!

И стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, медленно оторвался от дивана. Скрипнули пружины. Вера осторожно накинула ему на плечи шинель.

Надежда Константиновна проводила его до двери. В руках она держала тигровое одеяло.

— Возьмите. Накройтесь в дороге.

— Спасибо. У нас есть тулуп, — сказал один из милиционеров.

Павлик с трудом дошел до двери и оглянулся. И тут его взгляд встретился с большими серыми глазами — худенькая девочка, неизвестно откуда взявшаяся, бесшумно шла за ним.

— Кто ты? — спросил Павлик.

— Фрося, — отозвался низкий голос, и легкая, худенькая рука протянула ему ломтик хлеба. — Ешь, это как лекарство.

— Фросенька, иди немедленно наверх, — стараясь быть строгой, сказала Вера. — Хлеба ему не надо.

— А дедушка Ленин скоро приедет? — спросила девочка, все еще держа на весу руку с хлебом.

— Скоро. Скоро приедет дедушка Ленин, — ответил Павлик и здоровой рукой нахлобучил мохнатую шапку на стриженую голову.

Когда Павел, пошатываясь, вышел на крыльцо, из темноты выплыла темная лошадиная голова. И он почувствовал на щеке теплое дыхание.

— Орлик! — ласково позвал Павлик. — Друг…

Конь признал хозяина и тихо заржал.

Раненого уложили на сено, которое было набросано на дне саней, и накрыли большим караульным тулупом. Вера и два милиционера сели рядом.

— Но! Пошла!

Сани дрогнули и поплыли по снежной дороге. Орлик преданно затрусил сзади.

Когда в сопровождении грузовичка с охраной автомобиль Владимира Ильича въехал в Сокольнический парк, там было тихо и спокойно. И трудно было себе представить, что еще совсем недавно здесь гремели винтовочные выстрелы, и облепленные снегом всадники белыми призраками метались по безлюдным просекам.

Автомобиль двигался медленно. В это время впереди показались розвальни. Шофер затормозил. Лошадь свернула в сторону, объезжая автомобиль. Владимир Ильич увидел еще одну лошадь под седлом, без всадника. Она шла за санями.

Шофер, впервые ехавший этой дорогой, приоткрыл дверцу.

— Это Шестой Лучевой просек?

— Шестой, — отозвались из саней.

— До лесной школы далеко?

— Да нет… Впереди светится.

Розвальни заскользили дальше. Шофер захлопнул дверцу. Поехали.

Впереди, сквозь завесу снега, показались огни лесной школы.

«Наконец-то!» — подумал Ленин и почувствовал такую усталость, словно весь путь проделал пешком. Ему показалось, что он не сможет подняться и дойти до крыльца. Но когда скрипнул снег и автомобиль остановился, сразу вышел и торопливо направился к дому.

Поднявшись на крыльцо, Владимир Ильич взялся за ручку звонка, но дверь отворилась раньше, чем зазвенел колокольчик. Перед ним стояла Надежда Константиновна. Ее глаза были широко раскрыты, губы дрожали. Ей хотелось немедленно расспросить его обо всем, но она так волновалась, что не произнесла ни слова — молча смотрела на Ильича.

Из дома доносился топот ног и голоса детей.

В зале огнями светилась елка.