— Смерть палачам!
И многотысячная толпа, как могучее эхо, усилила и повторила:
— Смерть палачам!
Духовой оркестр заиграл «Интернационал». Демонстрация двинулась дальше по Тверской. А Ленин долго стоял на балконе и махал рукой, словно провожал уходящих в бой.
Глава 6
Питомцы лесной школы хорошо помнили обещание Владимира Ильича приехать к ним на елку. И ближе к вечеру начали расспрашивать взрослых:
— Он приедет? Он не забыл? Когда же приедет дедушка Ленин?
И взрослые терпеливо отвечали:
— Помнит. Не забыл. Приедет.
Впрочем, взрослые сами тревожно ждали того часа, когда в белой дали просека послышится звук клаксона и между заснеженными деревьями покажется большой темный автомобиль.
Как хорошо был знаком обитателям лесной школы этот автомобиль! Каждый раз, когда Владимир Ильич приезжал сюда, встречающие его дети вскакивали на длинную подножку, забирались на бархатные сиденья бывшего царского автомобиля, и с разрешения дедушки Ленина товарищ Гиль, человек сухой и строгий, катал их по Сокольническому парку.
Очередь соблюдалась строго: тот, кто катался в прошлый раз, никогда не садился в автомобиль, а стоял, с завистью поглядывая на счастливцев.
Сегодняшний день был метельным. Деревья покрылись шапками снега, и все пути-дороги были заметены. Но дети поджидали Ильича на улице, хотя мороз уже начал пощипывать носы и подбородки.
— Верочка, мы совершенно забыли про свечи, — сказала Надежда Константиновна юной воспитательнице, — а Владимир Ильич уже скоро приедет. Звонила Маняша. Они там достали для меня молоко. Ну зачем оно мне! Ладно, сварим детям их любимый молочный кисель.
Верочка принесла табуретку. Поставила ее под елку, и они принялись за дело. Надежда Константиновна подавала свечи, девушка ловкими пальцами прикрепляла их к тяжелым ветвям.
В зале затопили печь. Весело потрескивали поленья. Елка наконец оттаяла, и от нее повеяло ни с чем не сравнимым ароматом хвои.
Стемнело. В доме зажгли огни. Детей, несмотря на протесты: «Мы еще подождем! Еще немножко!» — привели в дом, и теперь они на втором этаже пели, готовились к празднику.
Несколько раз Владимир Ильич порывался встать из-за стола, но его удерживали телефонные звонки. Телефонная связь работала с перебоями, с треском, голоса хрипели, словно вся огромная страна была простужена.
Когда Ильич последний раз положил трубку, на часах было уже полшестого.
Он решительно вышел в приемную. Надел пальто — каракулевый воротник шалькой, шапку-ушанку. Лидия Александровна протянула ему кашне, иначе бы он наверняка забыл его.
— Где Мария Ильинична?
— Уже давно в автомобиле.
— Спасибо. Я еду в лесную школу. На елку.
Автомобиль стоял у подъезда. Задняя дверца распахнулась, скрипнули пружины — Владимир Ильич сел рядом с Марией Ильиничной, младшей сестрой.
— Не замерзла? — спросил Владимир Ильич.
— Я тепло оделась.
— Хорошо, — Владимир Ильич наклонился к переговорной трубке, которая соединяла салон с кабиной шофера:
— Поехали, товарищ Гиль.
Машина тронулась с места и покатила среди сугробов к Никольским воротам.
— Помнишь, Маняша, елку у нас дома, в Симбирске? — неожиданно спросил Владимир Ильич.
— С годами все реже вспоминаю те времена, — призналась сестра.
Владимир Ильич закрыл глаза:
— А я хорошо помню последнюю елку в нашем доме.
В доме Ульяновых елку устраивали в гостиной. Дети убирали ее хлопушками, золочеными орехами, канителью, марципанами. А свечи зажигал сам отец — Илья Николаевич. Потом он задувал керосиновую лампу. Аня садилась за рояль…
И тогда начиналась игра в Брыкаску. Кто-то надевал вывернутый наизнанку тулуп — и таинственный, лохматый, словно пришедший из сказки, носился по дому, наводя на малышей радостный ужас. Брыкаска! Брыкаска! Все бежали, прятались и снова бежали.
А потом Брыкаска вдруг исчезал, а на вешалке появлялся пахнущий валенком тулуп…
Автомобиль пересек площадь и выехал на Мясницкую.
Владимир Ильич посмотрел в окно автомобиля. На перекрестках горели костры, и от людей, которые тянули руки к огню, ложились длинные, трепещущие тени. Хлопья снега таяли в клубах дыма, и у костров как бы не было снегопада.
Глава 7
Было уже совсем темно, когда в глубине Сокольнического парка послышались винтовочные выстрелы. Они звучали надсадно, раскалывая тишину пустынного парка.
Но в лесной школе никто не слышал перестрелки. Там все было спокойно.
У крыльца лесной школы осадил коня всадник в длинной шинели, в мохнатой меховой шапке. При свете фонаря виднелись только глаза, темные и блестящие. Всадник соскочил с коня и снял через голову винтовку. Он был невысок ростом, и в его руках винтовка выглядела непомерно длинной.
Привязав лошадь, он вбежал на крыльцо и несколько раз нетерпеливо дернул за ручку звонка. Внутри дома зазвенел колокольчик.
Надежда Константиновна открыла дверь и увидела незнакомца.
— Здравствуйте. Что вам нужно, товарищ?
— Телефон. Телефон есть у вас? — даже не поздоровавшись, спросил боец.
Надежда Константиновна успела заметить, что он молод и чем-то встревожен.
— Да, конечно, — ответила она. — Что-нибудь случилось?
Но незнакомец уже сам увидел висевший на стене деревянный аппарат и бросился к нему. Быстро снял трубку и начал крутить ручку.
— Барышня! Барышня! Скорее! 18–35… Дежурный? Товарища Кулагина! Как так нет товарища Кулагина? Кто говорит? Сотрудник милиции Воротников. Я звоню из Сокольников. Шестой Лучевой просек. Какой-то богатый дом, весь в огнях. Слушай, на Пятом Лучевом просеке мы наткнулись на банду. Они отстреливаются. Мне приказали доложить товарищу Кулагину. Барышня, барышня, да не разъединяйте вы! Ради бога! Дежурный! Если их не окружить — уйдут. Нет, не пройдет здесь автомобиль. Все замело снегом. Только на лошадях! Есть! Есть оставаться на посту и держать связь!
Он кончил говорить, и, когда вешал трубку, рука его дрожала, он никак не мог попасть на рычаг.
И в эту минуту Вера кинулась к молоденькому милиционеру:
— Павлик! Братик! Ты вернулся!.. Ты вернулся!
— Верка! Ты-то как здесь очутилась?
— Я здесь работаю. Воспитательницей. И здесь вовсе не буржуйский дом, а лесная школа.
Она крепко обняла брата — и тут шапка упала со стриженой головы юноши.
— Где твои шелковистые волосы, Павлик? — воскликнула Вера и ладошкой провела по коротким, покалывающим волосам.
— Называй меня, пожалуйста, Павлом, — тихо попросил брат. — Я ведь сотрудник рабоче-крестьянской милиции. Как мама?
— Все прислушивается к шагам. Ждет тебя.
— Времени нет съездить в Подольск — служба, — Павлик поднял на сестру глаза. — А о маме я все время думаю, и мне кажется, что она обо мне все знает.
— Да ничего она о тебе не знает! — вырвалось у Веры. — Теперь в каждом доме погибший или пропавший без вести!
— А к нам скоро Владимир Ильич приедет, — неожиданно сообщила Вера.
— Ленин? — Павлик порывисто сжал винтовку. — Здесь идет перестрелка, бой. Сюда нельзя Ленину!
Надежда Константиновна изменилась в лице. Не говоря ни слова, она решительно подошла к телефону и стала звонить.
— Барышня, пожалуйста, приемную Совнаркома! Лидия Александровна, можно попросить к аппарату Владимира Ильича? Нет? Уехал?.. Попробуйте позвонить на Никольские ворота… Уехал двадцать минут назад? — и уже упавшим голосом сказала: — Ему бы лучше не ехать. В Сокольниках сильные заносы…
