— Константин Рихардович, у вас печка есть? Так здорово! А пустите погреться?
— У нас мороженое есть! Эскимо!
— Ну да, самое то — мороженое в мороз, — Костя наконец-то отмер и поднял ведро. — Здравствуйте, коллеги. Заглядывайте на чай минут через двадцать, угощу вареньем.
— Спасибо, Константин Рихардович!
— Классно, спасибо!
Костя нарочито неторопливо зашёл в домик и аккуратно прикрыл за собой дверь. Вот засада! Что делать?!
— Ромка! Роман, проснись! Роман, нас поймали!
Развесёлая толпа студентов во главе с Артёмом ввалилась в тёть Галин домик не через двадцать минут, а почти через час — ребят пробило на строительство снежной крепости, а потом на битву снежками посреди двора Артёмовой дачи. В маленьком деревянном доме сразу стало тесно, шумно и влажно — от мокрых курток резко и вкусно пахло морозом, тающим снегом, под сброшенной на пороге обувью моментально образовались лужицы. Маша с Дашей кинулись было искать тряпку, чтобы вытереть это безобразие, но Костя развернул девушек обратно в комнату — усаживаться за стол перед жарко натопленной печкой и пить чай с вареньем. Крыжовенным на этот раз.
— Так что вы тут делаете, Константин Рихардович? — Артём с любопытством разглядывал фотографии на стенах — тёть Галя все мало-мальски годные фотки бабушек, дедушек, тётушек и прочей родни вставила в рамки и развесила наподобие гирлянды. У неё и дома такой же иконостас, только рамки побогаче.
— То же, за чем и вы приехали — проверяю, как тут трубы, как всё. Ну, и отдыхаю заодно, — Костя подлил кипятка в чашку Игоря, тот благодарно кивнул. — Как отдыхается, ребята?
Ромка слушал рассказы друзей через щель между стеной и полом. С чердака. Домик прогрелся до конька крыши, но на чердаке, довеском к теплу, царили ещё запахи разных сушёных травок, от которых нестерпимо свербело в Ромкином носу. Кузнецов себе и ноздри пальцами зажимал, и дышал через рот — ничего не помогало. Исчихался до соплей, всю подушку вымочил слезами. И каждый раз, чихая, обливался холодным потом от страха быть услышанным. Но внизу, в комнате с печкой, так громко смеялись и весело рассказывали про свои приключения, перебивая друг друга, что Ромка мог чихать в полный голос, а не жамкать несчастную подушку, его бы всё равно никто не услыхал.
— Вы бы видели, Константин Рихардович, как Игорь на борде к фристайлерам на трассу вылетел! Вот это был смертельный номер!
— Все орут, кто куда едет, а наш орёл летит, ручкой девушкам машет!
— Нас потом на разборки тягали, чуть морды не набили, но всё закончилось хорошо!
— До утра пили, представляете?
— А вы, когда студентом были, в Зареченское ездили, Константин Рихардович?
Ромка слышал всё отчётливо, до последнего словечка, как если бы сам сейчас сидел за столом и смеялся над приключениями своей команды. И Костин голос так здорово слышно — он тоже смеётся, рассказывает про свою группу, про поездки за город, только не на горнолыжную базу, а на простую лыжную. Совсем другой голос, не такой, как на лекциях — задорный, звонкий. И уж точно не такой, как тот прерывающийся шёпот, когда они вдвоём… Ромка прижал подушку к груди, стиснул обеими руками. Сердце выпрыгивает от одних воспоминаний. И если сначала стало на минутку кисло, что вот ребята пришли, а он прячется от них, как какой-то преступник, то теперь это чувство разочарования прошло, схлынуло, как не было его. У Ромки Кузнецова впереди ещё куча времени, чтобы провести его с друзьями. И в Зареченское он на будущий год непременно съездит. И на воду скоро, там вообще разлучаться не будут до темноты. А вот с Костей… У них ещё один день остался, сегодняшний. Завтра возвращаться в город. И эти дни Ромка никогда не забудет. Ни одной минуты из этих невозможно прекрасных дней. И каждое Костино слово будет в памяти беречь, словно драгоценность. Особенно те его стихи. Надо будет записать!
Ромка вытащил из кармана телефон и с огорчением уставился на чёрный экран. Совсем разрядился.
— А как Ромка каникулы провёл, интересно? — это Фил, его голос. — Я ему столько раз звонил, всё время недоступен. Вот щас снова набрал, опять молчит. Он вам не говорил, куда поедет, Константин Рихардович?
У Ромки аж колени ослабели от облегчения. Как хорошо, что телефон разряжен! Хорош бы он был, если бы Фил каким-то чудом до него сейчас дозвонился. Уж Ромкин-то рингтон все в команде знают — потому что все любят эту заглавную песню из культового фильма, это их своеобразный командный гимн. Правда, на английском, но Фил придумал слова на русском, они все три куплета хором орут на тренировках.
— Я не в курсе, Филипп, Кузнецов мне не докладывался. Ну что, ребята, ещё по чашечке?
Когда друзья уходили, Ромка смотрел им вслед — на чердаке имелось маленькое окошко, сплошь затянутое паутиной изнутри и заметённое снегом снаружи. Но каким-то чудом один уголок древнего стекла оказался чистым, и Ромка увидел всех: Артёма с большущим рюкзаком, Игоря и Андрея, помогающих своим девушкам перелезать через сугробы, Фила, Оскара Наумова в смешной шапке с помпоном, Пашку Тарасова, Тимура. Вся его команда, его друзья, его, можно сказать, почти семья. И он сейчас должен быть с ними вместе! Но он не с ними.
Потому что он — с Костей. И уже настал момент, когда можно спуститься с чердака и снова быть рядом с тем, для кого не жаль пропустить любую встречу с друзьями, любые приключения. Потому что это совсем особенный человек для Ромки Кузнецова — его Костя. Любимый человек.
— Ром? — Костя, оказывается, уже вскарабкался на половину лестницы на чердак. — Ром, ты там живой? Не задохнулся? Уф, как мятой пахнет, прям мяукать охота! Рома?
— Иду! — Ромка подхватил отброшенную было подушку и начал осторожно пробираться к чердачному люку. Пучки душистых трав качались, задевая его за плечи. — Я уже иду, Костя!
***
— Кузнецов, немедленно в мой кабинет! — Костя сказал это негромко, чтобы не услышали Ромкины одногруппники, собирающие свои конспекты и ручки в сумки.
— Прямо сейчас, Константин Рихардович?
— Я же сказал — немедленно.
Конечно, можно дождаться вечера и вручить Ромке подарок за ужином — Костя сегодня затеял домашнее барбекю, мясо уже томится в маринаде, Ромке точно должен понравиться фирменный Костин шашлык. Но уже никаких сил не осталось дожидаться вечера.
Потому что вся академия нынче напоминает цветочный бутон изнутри. От гирлянд и сердечек рябит в глазах, на лекциях летают записки, на семинарах бесполезно поднимать студентов для ответов на вопросы — несут такую чушь, даже отличники! А всё потому, что Валентинов день. В этом году День влюблённых пришёлся на субботу, и студсовет оторвался по полной — всё равно занятия сокращённые. На переменах играет музыка, в кабинетах пахнет шоколадом, преподаватели тащат в свои кабинеты охапки бумажных тюльпанов и коробки конфет в форме сердец. Полный беспредел, короче. А ещё на каждом углу натыкаешься на целующиеся парочки под развешанными всюду венками из розовых ромашек. Вот как тут сохранять серьёзность, спрашивается?
Так охота увидеть счастливую Ромкину улыбку. Костя окольными путями вызнал, какой подарок больше всего понравится Ромке. О, какими только дипломатическими и не очень увёртками не пользовался, чтобы вытащить из Ромки признание! Вплоть до пыток. Правда, сеанс мучительства проходил в постели, и неизвестно ещё, кого больше это вымотало… но было здорово! Так, мысли сейчас не об этом, надо сосредоточиться на том, что сказать Роману в момент вручения подарка. Хорошо бы не впасть в излишнюю патетику, но так много ласковых и нежных слов просятся на язык. Просто вручить коробку и молча посмотреть, как Ромка её откроет? Или всё же что-нибудь сказать перед этим?
Занятый этими серьёзными размышлениями, Костя не заметил, как дошёл до своего кабинета. Вытащил подарок для Ромки из сумки, положил на стол так, чтобы Кузнецов не сразу его увидел, когда войдёт в кабинет. Негромкий стук раздался буквально через секунду, Костя не успел даже поправить галстук перед зеркалом и пригладить волосы.
