На Ромку тут же с ненавистью уставились трое парней, устроившихся позади Дары и Дины — королевские пажи, как их называла Милка. Остальные одногруппники, скучковавшиеся более-менее рядом, с интересом разглядывали нарядного Кузнецова и малость опешивших королев, ожидая продолжения шоу.

Представление прервал весёленький перезвон бубенчиков — так оригинально в их академии звучал сигнал к началу занятий. Дверь аудитории распахнулась, пропуская Константина Рихардовича Пятакова, в очередной раз подтвердившего, кто тут настоящий король — ведь такая безупречная точность присуща лишь истинным повелителям.

***

«Убью, — если бы не показ слайдов, из-за которого пришлось выключить свет в аудитории и зашторить окна, эти Костины мысли прочитал бы любой желающий. Без всякой телепатии, просто по выражению глаз. Пятаков не оборачивался к студентам, понимая, что сейчас его пылающее, искажённое гневом лицо совсем не подходит преподавателю. Хоть в триллере снимайся, в роли главного злодея. Он кусал губы, тёр ладонями щёки, пытаясь успокоиться, но только больше распалялся. — Убью, честное слово, я же его убью!»

Виновник кровожадных Костиных желаний беззастенчиво пялился в спину Пятакова, Костя чувствовал Ромкин взгляд как прикосновение горячей руки. Но упорно не поворачивался, продолжая комментировать картинки и схемы на слайдах. В аудитории шуршали конспектами, щёлкали телефонами, фотографируя тщательно вычерченные графики. Кто-то выкрикнул с места: «Повторите, пожалуйста, Константин Рихардович!» Косте пришлось собраться с силами и обернуться с кривой, похожей на оскал улыбкой, никак не тянущей на привычно-доброжелательную.

— Что именно повторить, Алексей?

— Последний слайд, про Румынию. Я не успел записать.

— Воспользуйтесь достижениями современной техники, Алексей, — Пятакову нравился этот круглый отличник, записывавший его лекции с точностью стенографиста. И точно так же, словами лектора, отвечавший на семинарах. Но сегодня в Костином самообладании проделали гигантскую дыру, и он еле сдерживался, чтобы не выбежать из аудитории до звонка — стены попинать или ещё как снять напряжение. — Сфотографируйте слайд, сейчас переключу.

— Нет, мне не только перерисовать нужно, повторите, пожалуйста, что вы сказали.

— Тогда включайте диктофон, по примеру ваших коллег, Ивлев! — Костя чувствовал, что теряет контроль над собой. — Я не намерен повторять по сто раз, как попугай! Переходим к следующему разделу.

Причина Костиной нервозности склонилась над тетрадью, перестав сверлить Пятакова взглядом. Костя щёлкнул пультом, открывая жалюзи на высоких окнах. Ветер, разбушевавшийся с раннего утра, продолжал гонять по улицам бурые тополиные листья.

— В начале двадцатого века основным направлением в мировой экономике становится…

Вот, Ромка снова делает это! Костя не сбился на середине фразы — лекционный материал он знал наизусть и повторял уже столько раз, что не было надобности заглядывать в тетрадь с тезисами. Его голос даже не дрогнул, а молнии, полыхнувшие из-под на мгновение опущенных век, вряд ли кто заметил — все усердно писали, поражённые тем, как грозный Хряк наехал на своего любимчика Ивлева. Писал и Ромка, перестав что-то шептать на ухо своей симпатичной соседке.

Именно этим шептанием Ромка и разозлил Костю. Мало того, что Пятаков онемел, увидев новую стрижку и одежду на Романе. Теперь то, что обычно было скрыто под мешковатыми джинсами и неизменными толстовками, то, о чём Костя сладостно мечтал, вспоминая их первую и единственную ночь — словом, вся великолепная мускулатура Ромки оказалась на виду у всех, обтянутая почти до неприличия. Костя слабо разбирался в веяниях моды, раз и навсегда отдав предпочтение классике, но даже он смог понять, что новые шмотки Кузнецова куплены не на рынке и подобраны отличным мастером своего дела. Тёмное бордо свитера с треугольным вырезом мягко обтекало Ромкины грудь и плечи, то чётко контурируя каждую выпуклость, то собираясь блестящими складками. Чёрные брюки точно так же не скрывали рельеф бёдер и ягодиц — это Костя успел разглядеть, когда входил в аудиторию. Чёртов Кузнецов как раз стоял перед кафедрой, поправляя на столе мел и световую указку — будто там надо было что-то поправлять! Нет, паршивец, это он специально красовался перед всеми! Чтобы все увидели его обтянутую тонкой тканью задницу! Все, все девчонки в лекционном зале, и эта, которая сейчас с ним рядом… опять шепчутся о чём-то! И чтобы Костя тоже увидел. Чёртов Ромка!

И была ещё одна вещь, которая добила Костю окончательно. Кузнецов закатал рукава своего неприлично красивого свитера, выставив на всеобщее обозрение загорелые — всё ещё! — предплечья. И на правой руке у него красовался браслет. Красновато-коричневая кожа и золотистый металл, неярко и безумно стильно. Костя знал за собой такую слабость — его не по-детски заводили чем-либо украшенные сильные мужские запястья. Хоть чем, будь то ремешок часов, фенечка или вот такой вот браслет, как у Ромки. Пятаков от подобного зрелища превращался в кролика, заворожённого удавом. Фетиш, так всё и есть.

А эти двое так и не прекращают шептаться! Ромка языком сейчас в ухо залезет своей подружке! Да что это такое?! Чёрт, а теперь она ему! И браслет трогает своими тоненькими пальчиками, гладит золотистые колечки… а ну, руки прочь от святого!

— Ярмолина! Может, поделитесь со всеми, что вы там такое интересное рассказываете Кузнецову? Вы же, без сомнения, знаете гораздо больше по теме сегодняшней лекции, чем я. Так?

— Простите, Константин Рихардович… — ну-ну, и сразу слёзки. Ох уж эти девушки, нежные цветочки. Прям не тронь их.

— Мила повторяла мне, что я не успел записать, Константин Рихардович, — ага, верный защитник, воздвигся над партой всеми своими бицепсами, трицепсами, кубиками… ч-чёрт, да сядь ты уже, никаких сил нет смотреть на тебя! — Простите нас, пожалуйста.

— Советую слушать внимательнее, Кузнецов. Я пока не страдаю косноязычием и говорю достаточно медленно, чтобы вы успевали записывать. Продолжим.

Мелодичный перезвон, возвестивший окончание лекции, прозвучал для Кости пением небесных сфер. Он, нарушая собственные правила, выскочил из аудитории первым, на ходу засовывая в сумку блокноты, ручку, телефон. И мстительно защёлкнул клапан над завибрировавшим мобильником. Ромка строчит, наверняка. Хрен ему, а не ответ. Бесёныш, ну как можно выглядеть таким… таким… а-а-а! До своего кабинета Костя не просто дошёл, он уже на полпути сорвался на трусцу. И запер дверь на замок, хотя в кабинет к нему в любой момент могли заглянуть проректор и другие преподаватели — текучку дел никто не отменял. Но Косте необходимо было хотя бы на пару минут оказаться в совершенном одиночестве. Да-да, всего на пару минут.

И очень здорово, что во время последнего ремонта в кабинетах преподавателей наконец-то починили личные санузлы. А вода в кране просто радует тем, какая она ледяная.

Ради всего святого, ему же ещё семинар в Ромкиной группе вести! За что-о-о?!

***

— Кузнец, а ты, случаем, не из этих?

У Ромки внутри всё замерло. Вот кто его просил шататься по коридору, вместо того, чтобы спокойно сидеть в кабинете и болтать с Милой? Но Костя не отвечал на сообщения, и Ромке просто до ужаса хотелось поймать его до начала семинара. Почему он так себя вёл на лекции? На Ивлева наехал, на Милку. На него, Ромку! Неужели сработала фишка и Костя приревновал? Так это же просто ух и ах, если так! Только подниматься на третий этаж всё равно страшно. Костя так злился! Прибьёт ещё, не дав объясниться. Вот Ромка и шастал по коридору от одного окна к другому, бездумно наблюдая, как мотаются по ветру потемневшие от влаги листья. Скорее бы снег, сырая осень так надоела. Ромкин променад прервали неожиданно и резко — хлопнув сразу по обоим плечам, обтянутым новеньким бордовым свитером.

Вот занесла нелёгкая в обычно пустынный коридор почти всю его команду! Ещё и Маша с Дашей под ручку со своими парнями! И у всех глаза аж навыпучку, разглядывают Ромку, словно он птеродактиль какой-то.