– Анна была безутешна, когда он погиб. Просто опустошена, – продолжил Хью, вздрогнув, когда осознал не вполне удачный выбор слова. – Эм… я бы предпочел передохнуть, если ты не против, – повернувшись к Скалли, добавил он.

Она кивнула, смотря, как Хью перекинул ногу через спину Эханна и грациозно спустился.

– Пойдем, – сказал он, предлагая ей руку. Скалли приняла ее, ощущая, какая она теплая, грубая и крупная по сравнению с ее собственной. Рози принялась пощипывать травку, когда Хью помог Скалли спешиться, успев подхватить ее и не дав свалиться на землю. Пшеница была едва ли не выше ее, и, почувствовав себя спрятанной, укрытой, почти что потерянной в золотистых зарослях, Скалли вдруг вспомнила о пистолете, прижатом к ее пояснице, чей нагретый на солнце ствол согревал ее кожу.

– Их не нужно привязывать. Они далеко не уйдут, – сообщил Хью. – Как ты себя чувствуешь?

– Мне понравилось ехать верхом, – ответила Скалли. – Если ты это имеешь в виду.

– Так и знал, что у тебя прирожденный талант, – слегка усмехнувшись, сказал Хью, и его одобрение порадовало ее сильнее, чем она готова была признать.

Они стояли молча, наблюдая за рекой, тогда как Рози иноходью приблизилась к Эханну, опустив свою величавую голову рядом с его. Хью присел, чтобы развязать ботинки, после чего снял носки и отбросил их в сторону. Он закатал джинсы и опустил ступни в воду со слабым стоном. Скалли села рядом, скрестив ноги и не зная, что делать с руками. Река была мелкой, и ноги Хью казались бледными в ее аспидно-темной воде. Скалли заметила, как группка мелкой рыбешки прошмыгнула мимо его пальцев.

– Знаешь, – начал Хью, нарушая тишину, – я, эм, выбрал Призрака для Анны специально. Белая лошадь является важным символом в деревне, из которой я родом. В ритуалах наших предков, как говорят, короли спаривались с ними перед вступлением на трон. Впоследствии они убивали кобылу и ели ее плоть. Это был брак… короли отдавали себя кобыле, отдавали ей свою плоть, а потом принимали ее в себя, навеки соединяя их души.

Уголок рта Скалли изогнулся в улыбке.

– Занимательно, – заметила она.

– Говорят, если похоронить череп белой лошади под полом, то дом наполнится жизнью, наши слова – важностью, звуки музыки и танцев усилятся. Без них дом лишен души. – Он вздохнул и качнул ногой в воде. – Они приносят удачу, черепа лошади, потому что лошади… могут видеть духов мертвых. Эти существа могут ходить между нашим миром и другим. Они тянут солнце по небу. И приносят нам наши сны.

– Наши сны, – возразила Скалли, – вызваны пониженной организационной активностью нашей префронтальной коры во время фазы быстрого сна. Сны просто… результат случайных неврологических функций, перерабатывающих умозрительные модели, возникающие в течение дня. Они ничего не значат.

Хью перевел на нее взгляд.

– Вот как?

Скалли моргнула и отвернулась. Несколько минут они просидели в молчании, смотря на закатывающееся солнце.

– В участке ты упомянула… ты упомянула, что потеряла кого-то. Трагично, внезапно, – тихим, интимным голосом продолжил Хью. – Кто это был?

Скалли провела пальцем по грубой ткани джинсов Анны. Они с Хью вполне могли оказаться последними людьми на земле: никто бы их не услышал. И, несмотря на дискомфорт, который она изначально ощутила в его присутствии, он постоянно доказывал, что добр, мягок и достоин ее доверия.

Небеса были бескрайними и честными – негде спрятаться, даже если бы она и захотела.

– Моя сестра Мелисса, – тихо ответила она. Хью развернулся к ней лицом. Небо быстро становилось расплавленно-красным, придавая его грубому угловатому лицу оттенок цвета меда. Он молча ожидал продолжения.

– Ее убили. В моей квартире. Они приняли ее за меня.

Хью недоумевающе сдвинул брови.

– … Они?

– Они, – отозвалась Скалли. Хью не стал настаивать на пояснении, но протянул руку и легко, хотя и несколько колеблясь, взял ее ладонь в свою. Она чуть напряглась, но потом расслабилась, когда поняла, что он просто повторяет ее жест в закусочной. Он просто пытался утешить ее. Просто пытался быть ее другом. Несколько секунд спустя Скалли продолжила: – Они застрелили ее в голову, в упор, и оставили пистолет… а Бюро закрыло дело, несмотря на все мои усилия этому воспротивиться.

– Мне очень жаль, – сказал Хью. – Правда жаль. – Его большой палец принялся выписывать маленькие круги по ее ладони.

Скалли провела языком по губам, увлажняя их.

– Спасибо.

– Но, эм… не могу сказать, что это придает мне надежду в отношении раскрытия дела Анны, – мрачно заметил он. – Сказанное тобой не вселяет уверенность в Бюро, особенно, если идет из уст работающего там человека.

– В том случае были… были смягчающие обстоятельства, Хью. Личные обстоятельства. Могу заверить тебя, – пообещала Скалли, – что я буду делать все, что в моих силах, чтобы дело Анны не постигла та же судьба, что и дело Мелиссы.

Хью склонился ближе, убрал волосы с ее плеча и коснулся шеи в том месте, где ее поранил ворон. По ее спине прошла волна дрожи.

– Ты уверена, что с тобой все нормально, Дана?

– Я в порядке, – настаивала она, но ее голос надломился при этих словах, и она ощутила, как ее защитные стены начинают рушиться. Хью находился близко – настолько близко, что она ощущала его дыхание на своей щеке, чувствовала его запах и исходящий от его тела жар. – Вообще-то, нет, – просто сказала она. – Я умираю.

Хью отодвинулся, явно сбитый с толку.

– Нет, любовь моя, ты будешь… ты остановила…

– У меня исключительно редкая форма рака, Хью. Неизлечимая.

– О, Дана… – выдохнул Хью, сильнее сжимая ее руку в своей. – О… – Он нежно провел пальцами по ее щеке. – Какая жалость, – прошептал он. – Какая трагедия.

– Хью…

– Не могу не спрашивать себя… если бы я встретил тебя… раньше, до всего этого. Я не имею в виду… – Он сделал глубокий вдох. – Я просто хотел… поблагодарить тебя за то, что ты на моей стороне. За то, что слушаешь меня. – Хью снова дотронулся до ее бинтов, всматриваясь в ее лицо. – Это проклятье… что бы это ни было… откуда бы оно ни исходило, и связано ли оно с Рианнон или… думаю, оно затронуло тебя из-за… из-за той связи, что между нами есть.

– Связи? – тихо спросила Скалли.

– Не притворяйся, что не почувствовала ее в тот же миг, как мы увидели друг друга. Это что-то прекрасное, Дана, что-то настоящее. И нападениям подвергается то, что я… я имею в виду, мое домашнее хозяйство, зернохранилища. И Призрак, и моя дорогая Анна, разумеется…

– И теперь я.

– И теперь ты. Просто… пожалуйста, будь осторожна. Я не жду… не надеюсь… но буду спокоен, зная, что ты в безопасности. Даже если это означает отъезд из этих мест, позволяющий проклятью и дальше делать свое дело. Даже если оно прикончит меня. Господь знает, я этого заслуживаю.

– Я не уеду, пока мы не добьемся справедливости для Анны.

Она положила их сцепленные руки на траву между ними, и они молча наблюдали за тем, как истекающее кровью солнце закатилось за горизонт, придавая небесам гранатовый оттенок.

***

Ветер был пропитан этим.

Это был запах охоты, преследования, дергающегося кролика у него в зубах. Сочной и живительной сладости крови у него во рту. Это смочило его зубы густой, вязкой слюной, заставило напрячь задние лапы и сделало язык тяжелым от жажды.

Одна из фигур повернула плоское белое лицо в его сторону, и хотя расстояние было большим, он знал, что его заметили. Он прижал уши в предупреждении, вопросительно, и существо отвело взгляд, повернувшись обратно к своему более низкому собрату.

Койот в последний раз понюхал воздух, открыв рот. Он смотрел, как четыре фигуры собрались и удалились прочь. И хотя его желудок был пуст, он не последовал за ними.

От них несло смертью. Они принадлежали кому-то другому.

Комментарий к ГЛАВА 9: ПРИВЯЗАННЫЙ

(1) - более поздняя форма имени Eachdonn, что по-гаэльски означает each (лошадь) + donn (бурый, гнедой).

(2) - Будь здоров по-немецки.