— Агрх! — Захария подался назад, зажав уши, потому что впервые увидел правителя таким злым.
Глаза Михаила засияли синим светом, и он грубо схватил Армиэля за лицо, одной ладонью заставив его загореться не рыжим, а насыщенным голубым пламенем и завопить от боли. От того, что сотворил архангел, присутствующие похолодели: Джошуа, от неожиданности пролил воду, стражи, с расширенными зрачками, затаили дыхание, а Захария от страха вжался в стену, подумав про себя:
«Это конец для тебя, Бальтазар»!
========== Глава 17. И пали надежды ==========
Ангел-ренегат сидел всё в той же камере и нейтрально смотрел на противоположную стену, не забывая при этом раскачиваться и завывать:
О, Орели, моя Орели,
Встречу новую с тобою лелею,
Без тебя плохо, без тебя скучно,
И на небе парижском чёрные тучи.
Ты — лучик солнца, лучик надежды,
Даришь тепло мне, родная, и нежность,
Желаю встретить тебя очень скоро,
Орели-Орели, мне без тебя так… Хреново.
В широком арочном коридоре показался Захария, который направлялся в сторону камеры ангела вместе с двумя стражами, держащими в руках секиры. Серафим выглядел сердитым, и по его манере поведения можно было догадаться, что вся эта ситуация раздражала его, и он хотел поскорее всё завершить. Ему нужно побыстрее доставить Бальтазара к Михаилу, чтобы не пасть в глазах второго и не повторить судьбу Армиэля, которого брюнет испепелил.
— Твоя песенка спета, Бальтазар, — грубо отрезал Захария, когда подошел к камере экс-собрата.
Ни проронив ни единого смешка, седоволосый раздраженно смотрел на своего визави, при этом чувствуя с одной стороны тревогу и испуг, а с другой большую ответственность за то, что архангел именно ему поручил столь важную миссию.
— Опа, Наташа! — весело, но в то же время издевательски обозвал пернатого Бальтазар. Да, он даже в такие минуты не забывал о том, что серафим часто являлся объектом его шуточек и подколов. Но, несмотря на свой сарказм, пернатый всё же встал с лавочки, подошел ближе и, обхватив руками прутья решётки, провёл губами по кулаку. — Угадай, чем пахнет? Хочешь понюхать?
— Отставить шутки, Бальтазар, — всё также серьёзно отозвался серафим, терпение которого стало сходить на нет.
А ещё он начал ощущать ответственность и даже чувствовать опасность своего положения. Что сделает с ним Михаил в случае провала операции? Захария довольно давно получил титул серафима и гордился тем, что являлся доверенным лицом архистратига. Он никогда не проигрывал и не собирался делать этого сейчас, однако Бальт оказался далеко непростым воином, с которым пришлось дольше возиться, так как он слишком много язвил.
— Тогда подойди, — крылатый поманил бывшего собрата руками, но тот никак не отреагировал. — Да ладно, Наташа, чего ты такой напряжённый? Ещё и клоунов привёл! Привет, юнцы!
— Бальтазар, хватит паясничать! — серафим не выдержал и, отперев замок, резко дёрнул дверь, от чего Бальтазар отлетел к скамейке и, ударившись затылком, произнёс:
— Ай… А ты дерзкий, как пуля резкий, — он потёр ушибленное место и, покачиваясь, кое-как поднялся.
— Так, мне надоело! — серафим, не церемонясь, схватил Бальтазара и передал в руки стражей, которые моментально скрутили его и повели на выход. Только сейчас ангел понял, что дело — дрянь, и произошло что-то ужасное, раз даже самый пофигистичный ангел гарнизона распсиховался.
***
Весь путь до дворца стражи молчали, а Бальтазар непроизвольно поглядывал на них. Захария же, идя за ними, часто вдыхал и выдыхал, молясь о том, чтобы успеть вовремя. Не хотелось ему гневить Михаила. Но с другой стороны серафиму было немного жаль собрата и да, в душе он переживал за его судьбу, так как Бальтазар был хорошим товарищем и много раз ему помогал. Тренировочные поля, через которые его вели, опустели, беседки, утопающие в живописных цветах, наполнились молчанием, а романтические полянки в саду, куда выходили гулять ангелы в свободное от тренировок время, хранили тишину — везде стало пусто. И понятное дело, что из-за такой напряженной атмосферы Бальт невольно сглотнул, дёрнувшись от подступивших мурашек, а серафим повторно выдохнул, расширяя глаза.
В конечном итоге Захария-таки привёл бывшего друга в отдельное помещение дворца. Атмосфера в этом месте напоминала один из кругов Ада: везде висели штыки, какие-то крюки, а освещение состояло из висящих на стене факелов. Единственное различие между ним и преисподней, которое можно было заметить, заключалось в оформлении: бело-голубые тона доминировали в декоре. Помещение выглядело громадным и только чуть-чуть по масштабам уступало тронному залу. Повсюду стояли сотни ангелов, которые не понимали, для чего их здесь собрали. Многие задавались вопросом: зачем и почему их пригласили в эту жуткую часть дворца? Серафим отдал приказ, и стражники отпустили Бальтазара, который опешил и пошатнулся на месте, открывая рот от изобилия различных колото-режущих предметов на столе, предназначенных для экзекуций. Воины отошли к дверям, а Ханна, сидящая на одном из первых мест, повернулась назад и вопросительно уставилась на Уриила. Темнокожий ангел лишь пожал плечами, якобы он тоже не особо что-то понимает, а ангелесса вернула нахмуренный взгляд на Бальтазара, у которого желание шутить неожиданно исчезло.
В коридоре послышался топот ботинок, который раздался эхом по всему дворцу, от чего ангелок ещё раз сглотнул и прикрыл глаза. Он невольно начал молиться Габриэлю — единственному, кто понимал его как никто другой, о спасении.
Михаил явился сердитым, что проявилось в показавшихся ещё чётче скулах. Его походка была тяжелой, но при этом царственной и важной, а шаг медлительным. Поведение его еще больше вызывало волнение, а зелёные глаза горели жаждой наказать предателя по всем законам боев без правил — никакой конституции. Когда он вошёл в помещение, ангелы затаили дыхание и прекратили разговоры, Захария трижды выдохнул, прижимаясь спиной к стене, а Бальт испуганно посмотрел в пол и чаще задышал. Михаил прошёл рядом с ним, только усилив его страх и тревогу, а затем встал с другого края стола и риторически поинтересовался:
— Наверное, думаешь — что ты здесь делаешь? Я же огласил приговор, верно?
— Честно говоря…
— Молчать! — перебил его старший архангел, и в тот же миг позади Бальтазара с грохотом закрылись двери, навеяв мерзкий ветер безысходности, и ангел немного затрясся, осознавая, что круто попал. Теперь ему даже Орели не поможет — Михаил зол как никогда. — Бальтазар, ты изменник и братоубийца, — произносил архистратиг, то и дело сверкая яростными глазами в своевольного подчиненного. Не гневными, не раздраженными, именно яростными. — Мало того, что ты ограбил моё хранилище, так ещё и убил десять собратьев!
Бальтазар закусил верхнюю губу, медленно перевел взгляд с Михаила на пол, а потом также поднял его на Захарию, тяжело задышав. Его товарищ по службе только закрыл глаза и отвернулся, не желая видеть разочарование пернатого. А архистратиг свирепел не по минутам, а по секундам, из-за чего в живот Бальтазара полетел острый меч, который мгновенно нанес ему ранение. Из раны хлынула алая кровь и начала стекать на мраморный пол, и ангел повернулся в сторону брюнета. Ханна тряхнула головой, изображая волнение и искренний шок, а Уриил закрыл глаза, так как подобное шоу было для него… Жутким.
— Ты слишком самонадеянный и гордый, чтобы признаться сразу, дорогой почти зять. Молчал столько веков… Прятался, скрывался, таил правду в чертогах своего безумного разума… — брюнет вернул себе былое спокойствие, однако совсем скоро опять выставил руку вперед, отправляя в плечо ангела-ренегата следующий меч. Из-за второго раунда этой кровавой казни Бальт сел на колени, и изо рта его опять хлынула кровь, теперь не алая, а бордовая. Бальтазар стиснул зубы от боли, а старший архангел продолжал: — Безнадежный, ненастоящий. На уме лишь собственная выгода, — при помощи телекинеза он всадил в тазовую часть и другое плечо по мечу, от чего кровь полилась ещё обильнее, а ангел с трудом выговорил:
