— Дагон! — на эмоциях вскочив, прикрикнул на неё архангел. — Я бы все равно всё узнал. Они не могли же вечно прятаться от меня. Лучше бы она выбрала этого пророка Папочкиного — Кевина, Самандриэля, Эфраима, да кого угодно, только не Бальтазара. Почему именно он?!
— Потому что он няшка, — с сарказмом констатировала темноволосая демонесса. — Я бы на твоем месте съела бы мороженку и расслабилась. Тоже мне проблема. Ну, конечно, пернатый кадр ещё тот, но мозг у него работает на «ура». Как и безрассудство. Даже не знаю, смогла бы я кинуть архистратига, который, кстати, тоже не промах. Михаил умён и это нужно быть уникумом, чтобы его обмануть.
— Короче, Дагон, найди мою дочь, хватит лясы точить, — раздраженно приказал Падший и плюхнулся в кресло. Он приложил пальцы к вискам и принялся их массажировать.
— А почему это не можешь сделать ты?
— Могу. Но я не думаю, что она будет рада меня видеть, а уж тем более говорить. Она не пойдет со мной, если увидит, ибо дочурка обижена и расстроена. А с тобой может и найти общий язык. Точнее, согласится вернуться домой.
— Не понимаю, что ты накрутил, ну ладно. Как прикажешь.
Желтоглазая демонесса вздохнула, закинула голову назад и отправилась на выход, что-то недовольно бурча себе под нос. Проводив взглядом подчиненную, Дьявол погрузился в тяжелые раздумья.
***
Я сидела на лавочке, прижавшись к Бальтазару, и никого не трогала. У меня не было никакого желания думать о чём-то плохом, о ссорах, скандалах и драмах, разыгравшихся вокруг нашего романа. Я наслаждалась присутствием любимого и тем, что он рядом в трудную минуту. А больше мне ничего не нужно было…
…И никто.
— Дагон? — Я удивилась, когда увидела её на детской площадке.— Что ты здесь делаешь?
— Ну, наконец-то. Обыскалась тебя уже, — выдохнула желтоглазая, подходя ближе и патетично вскидывая голову. — Даже для такого демона, как я, утомительно искать дочь Дьявола, учитывая круг её общения.
— Чего хотела?
Я была не рада появлению Князя Ада, ведь сразу догадалась о причине её визита. Но, Чака ради, решила промолчать и выслушать няньку. Вдруг у неё было что-то важное. И снова я поняла, насколько демонесса умна. Она сосредоточенно изучала меня, читала, словно открытую книгу и видела насквозь.
— Можешь его хотя бы выслушать, дивная мамзель?
— Зачем? Чего нового он мне скажет?
— Он не нарочно это сделал, Орели. Своими скрытностью и недальновидностью ты вынудила его свершить такое. Ты допускаешь ошибки, мамзель, одну за другой.
— Отец ударил меня и больно. Я не хочу домой, и это факт.
— Орели, Дагон права, — сказал вдруг Бальтазар, и я обернулась на него, изобразив на лице искреннее удивление. — Надо уметь прощать.
— Бальтазар, ты серьёзно? Ты сам понимаешь, что говоришь?
Я нахмурилась: даже возлюбленный на стороне отца!
— Да, и отдаю отчет своим словам. Дорогуша, это не дело. Я не хочу, чтобы из-за меня ты страдала или ругалась с Люцифером.
— Мы тебя вдвоём будем уговаривать, принцесска?
— Орели, пожалуйста, ради наших отношений, — Бальтазар посмотрел на меня щенячьим взглядом, да таким, который даже Сэму Винчестеру свойственен не был, и я сдалась. Решила все-таки выслушать Дьявола, хотя обида на него никуда не делась.
— Хорошо, — согласилась, снова прижавшись к ангелу. — Только ради тебя, дорогой.
Небесный ребенок обнял меня, поцеловал, а потом, под шорох перьев, вместе со мной исчез.
— Про красотку Дагон забыли, да? — обидчиво крикнула в пустоту желтоглазая демон, после чего сделала выводы: — Двоим влюбленным третий не нужен. Эх, даже здесь кинули, словно прыщавую школьницу. Ну, мотылёк, берегись. Пойду, что ли, прогуляюсь по ночному городу или проведаю мистера Стивенса. Он меня там как раз на глинтвейнчик приглашал.
***
Лежа на кровати, я задумчиво наблюдала, как разноцветная хрустальная люстра под потолком меняла цвета: с синего на малиновый, а с малинового на красный, зеленый, золотистый. Занятие было, может быть, бессмысленное, но оно меня реально успокаивало. Злополучная рамочка с фотографией, которую нашел отец, стояла на видном месте. Теперь я могла любоваться снимком без зазрения совести. Правда раскрылась, и мои отношения стали известны не только Дагон.
Внезапно дверь в спальню открылась, и на пороге появился отец. Я знала, что он придёт, но не особо обрадовалась такому повороту событий.
— Дочь, я… Был неправ, — с порога начал говорить архангел, проходя в центр. — Понимаю, что я Люцифер и бла-бла-бла, не должен извиняться и все такое, но каюсь, искренне. Я не одобряю твои отношения с Бальтазаром, и на то есть причины: переживания мои за тебя. Просто не хочу, чтобы жизнь трахала мадемуазель Клайн во все дыры. Ты не должна ошибиться в выборе, а потом страдать, когда ангел тебя бросит и пойдет по бабам шляться. Когда застукаешь его в постели с какой-то сиськастой молодой любовницей! Думаешь, я буду рад видеть, как ты слёзы льешь? Как жизнь свою ломаешь, а она пинает тебя, словно Месси футбольный мяч.
— Даже если я буду на месте Месси и его мяча, я справлюсь, не сомневайся. А насчёт Бальтазара ты не прав. Он изменился, и я это чувствую. Всё, что было раньше — больше не имеет смысла, ибо он поумнел и образумился. Всем свойственно меняться.
— Мне сейчас так хочется возразить, Орели, но я не буду этого делать, чтобы не ругаться с тобой повторно. Чак с тобой, пускай будет так. Только не лей потом слёзы, когда окажется, что я прав был.
— Все сказал? — уже саркастично спросила я, больше не желая выслушивать его нравоучения.
Да, конфликты между родителями и детьми испокон-веков считались делом естественным и нормальным… А тем более, если родители не одобряли выбор их ребёнка и не любили будущего родственничка. Можно понять Люцифера, признаю, но факт того, что он дал мне пощёчину не выходил из головы и заставлял меня продолжать обижаться на отца. Я уселась на кровати и, подогнув под себя ноги, поинтересовалась:
— Ещё что-нибудь дополнишь?
— Делай, как считаешь нужным, — устало заявил архангел, направляясь к выходу. — Где ты с ним познакомилась? Жили ведь нормально. Но нет, Бальтазар умудрился всё испортить одним только своим появлением! Срань господня!
Комментарий к Глава 13. A world of their own
(1) — Hum, bonne soirée, Aurélie — Доброй ночи, Орели.
(2) — Mon bien-aimé — Мой любимый (возлюбленный).
Катюша, ты чудо! Спасибо!
========== Глава 14. Райский узник ==========
Уже пару дней Орели и Бальтазар находились порознь друг от друга, и Дьявол чувствовал спокойствие от осознания того, что дочь дома и не зависит от ангела-ренегата, который так ему не нравился.
Да ещё Падшего бесило, что Бальтазар постоянно становился причиной конфликта его и дочки.
Внезапно в голове у короля Ада возникла тайная мысль, которая так была ему свойственна: а не сдать ли недо-служителя Небес архистратигу и не отгородить большого ребёнка от плохого влияния беглеца? Люцифер задумался об этом, не на шутку беспокоясь о судьбе дочери. Стал взвешивать все «за» и «против», старался вспомнить как можно больше различных моментов с ангелом в Эдеме: его взлеты и падения, удачи и поражения, развратное поведение и чётко выполненные приказы. Его дружбу с Габриэлем и участие в военных кампаниях архистратига…
***
Пока Дьявол вспоминал поступки горе-Бальтазара, находясь где-то на девятом круге Ада, тот готовил обещанный два дня назад праздник для его дочери, скрупулезно обдумывая идеи, которые ещё не воплощал в реальность, чтобы сделать день Орели особенным и незабываемым. Ангел немного подзабыл как это — быть кому-то по-настоящему нужным и давно не ощущал такого счастья ни с кем. Поэтому поначалу ему было сложно собраться с мыслями, но он взял себя в руки и продолжил готовить сюрприз. Он был счастливым, веселым и любимым ею. И все было бы в его жизни хорошо, если бы не тот роковой визит.
В комнате с Бальтазаром появились два ангела — Захария и Уриил — главные прихвостни Михаила, для которых выслужиться перед архистратигом было заданием ключевым и священным. Даже не столько для Уриэля было это важно, сколько для Захарии. Нравилось ему подтирать зад начальнику, чего уж тут поделать.
