Дайки не договаривает даже себе, потому что оформленность неизменно повлечёт за собой смысл. Он прекрасно знает, что испытывает. Даже ему — при всей отчуждённости, отдалённости от людей — понятно, как называется чувство, всякий раз сжимающее сердце, стоит Найто прикоснуться или даже просто взглянуть на него.

Да, прикоснуться. Это мучит больше всего. Найто перехватывает за пояс, чтобы забраться куда-то, оттолкнувшись странностью от бренной земли. Найто щёлкает по лбу, когда Дайки проигрывает в карты — но пальцы вихря при этом замирают на долю мгновения у лба, и лишь затем, точно опомнившись, Найто их убирает. Найто ловит подзатыльники и корчит мордашку, притворяясь обиженным, но в его синих глазах — веселье и лёгкость, головокружительное счастье, обворожительная теплота.

Дайки ерошит его вишнёвые волосы, смеясь. Дайки хлопает его по плечу, говоря не тормозить. Дайки проигрывает желание Кёко и потому целый день ходит, привязанный к Найто за руку шёлковым платком. Это всё не так страшно. Контакт — это необходимость. Но то, что постепенно прикосновения срываются всё отчаяннее в нечто бесформенное, но явно не такое, каким должно быть — это напрягает.

Найто садится рядом, даже если есть другие свободные места. У него чуть лукавая улыбка, он не успевает спрятать выражение глаз. Дайки следит за каждым его жестом, наслаждаясь просто тем, что может находиться рядом, однако — однако этого недостаточно. Дайки никогда себе не лжёт. Юноше не хватает таких простых проявлений привязанности, потому что привязанность — это понятное дело, выращенная их стараниями близость — сокровище драгоценное, но есть ещё чувство иного сорта, и Дайки знает, что долго так не протянет.

Остаётся совсем немного.

Найто ранят. У него прострелено плечо, и всё, конечно, скоро заживёт, ведь они всё ещё делят телесные раны на двоих, но Дайки всё равно чувствует себя виноватым. Вихрь посмеивается и советует не рыпаться: пустяк же, ну. Дайки заматывает его бинтами, касаясь кончиками пальцев кожи, и Найто следит за его движениями цепко и внимательно, без недоверия, с открытым принятием. С ним на самом деле так легко, как ни с кем. Если Найто подпускает ближе — он уже весь лёгкий. Дайки стоит к нему ближе всех.

Диван — не лучшее место для раненых, это вроде как негласный закон квартиры. Дайки — так и быть — позволяет Найто улечься на соседнее место кровати, даже если она узкая. Раньше это не смущало, но ведь раньше Дайки и не колебался на грани, боясь оступиться. Теперь же что? Постель тёплая, но не от тепла в воздухе комнаты, а от лежащего рядом парня с бинтом под футболкой. Найто лежит лицом к Дайки, на раненую руку не поворачиваясь. Да, раньше это не смущало, но это было раньше…

Их дружба трещит по швам.

Дайки с суховатой насмешкой желает доброй ночи и закрывает глаза, но всё равно не спит. Открывает — у Найто лицо спокойное, ресницы опущены, карминово поблёскивают в свете ночника. Между ними расстояние совсем короткое. Как же получилось, что Дайки к кому-то настолько близок? Найто позволил ему это — или Дайки позволил это самому себе?

Чувства рвут сердце. Сдерживать их получается днём, но сегодня — именно сегодня — Дайки думает, что всё теряет, что у него мало осталось сдержанности, что вообще всё катится к дьяволу, совсем… совсем немного осталось. От их дружбы — всё бьющаяся и бьющаяся скорлупа.

Дайки сворачивается — одеяло одно на двоих, но летом, в жару, оно отброшено прочь — дыхание слабо ощущается на макушке. Дайки пробует почувствовать это тепло и не вздрагивает, едва дыша, когда погружается в ощущения и растворяется в этом ровном дыхании. Найто не двигается. Он в штанах и футболке, естественно для пижамы, и Дайки старается забыть про вообще всё и спокойно уснуть; отвернуться всё равно не получается. Дайки смотрит в полумрак комнаты и не слышит собственного сердцебиения, когда — неосознанно — запускает руку под футболку, ладонью касается тёплой кожи…

Ками-сама, что он творит?

Дайки замирает, глаза распахнув, сорвавшись на выдохе, и в мгновение понимает, что Найто не спит, что Найто тоже замер, напрягся, но не тревожно, а иначе, это почти ощущается, это — ох, что Дайки?..

Что он собирается делать?

Дайки рывком садится в кровати, поднимается на ноги и немного шатко покидает комнату, стремясь хотя бы на кухню — проветриться немного, голову освежить, а то совсем свихнётся. Найто молчит, но тоже встаёт и за ним тихо следует, а на кухне стоит, прислонившись к косяку, и ждёт — взъерошенный, с мерцанием во взгляде и выражением растерянно-плавным, Дайки видит отражение в зеркале.

— Пойдём спать, — зевает Найто, пытаясь ещё свести в шутку то, что — что он тоже чуть не позволил.

Напарник (партнёр, друг, друг, запомни это уже, наконец!) берёт его за руку и ведёт обратно в спальню, где они опять ложатся — Дайки уже лицом прочь, а Найто на том же боку. Спи, ну же, засыпай. Сердце колотится, как бешеное. Дайки ужасно стыдно. Найто обнимает его со спины, дыхание обогревает шею, и они оба не спят — до самого утра.

Долго ли эта несбалансированная, шаткая дружба ещё протянет?

Дайки кажется, что остаётся совсем немного.

========== «Серьёзные люди» (Десятка; Союз) ==========

Комментарий к «Серьёзные люди» (Десятка; Союз)

Что это такое?..

Кто и когда умудрился протащить в отделение котят — да чёрт знает. То ли кто-то не уследил, то ли кто-то сам додумался (тут Каспер с большим подозрением покосился в сторону Юры и Роана), то ли вообще сами котята таинственным образом нашли дорогу в самое серьёзное — в теории — собрание из всех самых серьёзных собраний, где нужна важность, ответственность и — да отвлекитесь вы уже, мы тут работаем вообще-то!

Однако не так всё просто. Пока восхищённая непонятными пушистыми созданиями Диана успевает вручить каждому по зверёнышу, Роан уже вовсю тискает чёрного встопорщенного котёнка с жёлтыми глазами и воркует:

— Милашка такой. Касом назову.

— Эй! — возмущается тёзка неожиданно приобретённого питомца. — Опусти котёнка и сядь на место, мы ещё не закончили!

Целая коробка пушистиков! Не многих интересует, что делать дальше, и Каспер, покачивая головой, принимает из рук бессмертного ещё какой-то мягкий комочек, урчащий громко, как будто специально. Кто бы ни притащил сюда эту маленькую сокровищницу, некоторым он вполне угодил — вон Химера уже опрокидывает стулья в кабинете в попытке поиграть с котёнком, пока рядом Маша — реагирующая довольно мирно — единственная вспоминает, что зверушек нужно кормить, а маленьких и голодных — тем более.

Лис, старательно игнорируя врученного ему котёнка, ещё предпринимает попытки привести в порядок собрание, но кому уже какое дело до серьёзностей, которые собирались обсуждать? Евгений трясётся от страха за котёнка, котёнок трясётся от страха перед Евгением. Счастливый Юра, повозившись с питомцем и теперь гордо носящий следы его острых коготков, сидит, уютно устроив котика на макушке, напоминающей теперь воронье гнездо. Каспер качает головой.

— Ладно, иди уже сюда, — он похлопывает по колену, глядя на отвергнутого котёнка. Котёнок склоняет ушастую головушку набок, не успевая ничего предпринять, потому что его место уже занято: на колени Каспера уже уселся Роан, сверкая лучезарной улыбкой и нимало не краснея.

— Даже сам позвал, — мурчит Роан помягче любого пушистика, и Каспер недовольно ворчит что-то в ответ, хотя при этом обнимает бессмертного за талию и устраивает удобнее. — Вот видишь, какой я хороший мальчик.

— Не здесь же! — бросает в их сторону возмущённый Алек, поспешно показывая Диане, как правильно держать маленьких зверьков — точно не головой вниз!

И пока сердитый Лис, всерьёз настроенный сегодня добить проект, разбирает котят, пытаясь загнать их в одну коробку, Юра успевает пробормотать: «Серьёзные люди», вторя ворчанию Каспера. Наведённый превышением милоты беспорядок быстро приходит в норму — однако что для Десятки норма? Каспер вон не знает. Роан знает, но его норма сама по себе ненормальная.