«Привет. Начальные классы еще на выходных, можешь не приходить. Если что, я все равно работаю. А».

========== (8) Ясень ==========

благоразумие.

В пятой школе принята система полугодий: старшие классы учатся по семестрам. Это, однако, не мешает учителям после осенних каникул заваливать бедолаг-воспитанников контрольными работами и тестами, мотивируясь тем, что этим оболтусам сдавать ЕГЭ не так уж нескоро. Не за горами и полугодовые оценочные работы, стоит поднапрячься. Вот и погружаются школьники в учебники с головами, переставая обращать внимание на все остальное.

Дима из них оказывается самым броским исключением. Невесть где промотавшись два первых осенних месяца, он заявляется сразу на проверочную по математике. Одноклассники смотрят круглыми глазами, под потолком проносится вереница шепотков, когда Волков преисполненной уверенности походкой перешагивает порог кабинета. Всем своим видом он выдает безразличие, не напускное и не игривое, и действительно без лишних слов садится за последнюю парту, провожаемый изумленными взглядами.

Строгая школьная форма ему побоку. Рубашка навыпуск, черный свитер поверх с нашитой эмблемой школы — стремная закорючка — должен обтягивать тело, но в итоге сидит кое-как. Черные джинсы вместо брюк, уличные кроссовки вместо сменной обуви. Отросшие волосы, не убираемые в хвост, и те не кажутся таким уж нарушением правил по сравнению с остальными деталями. Дима насмешливо смотрит, не отбрасывая с лица пряди, и кажется всколоченным и чересчур дерзким. О чем он думает — не поймешь.

Звонка еще не было, но к нему не подходят. Наконец, решается представитель класса — девочка-староста, идеальная, с иголочки. Приближается опасливо, как к незнакомому хищнику, которого только на картинках в атласах видела.

— Ты редко приходишь, — говорит она с каплей искренного волнения, — болеешь?

— Прогуливаю, — отвечает Дима прямо.

— А… Эм-м, ладно. — Девочка явно не знает, что с ним поделать, так что вздыхает и поводит плечиком: — Сегодня контрольная по русскому. Будет пробник экзамена. Ты хотя бы знал?

— Нет. Напишу. — Он хмыкает: — Не трясись ты, не сожру.

— Вот еще, кто трясется! — Староста сердится. — Удачи, прогульщик!

И отходит с гордо поднятой головой. Дима про себя решает, что внимания она не стоит — тут же принялась обсуждать его поведение шепотом с подружками. Слухи да и только. Ни к каким пробникам Дима не готовился, но он неплохо знает русский — много читал. С чем-то все же справится; на нескольких уроках он присутствовал. Оценки, к тому же, — последнее, что его волнует.

Учительница — степенная дама в возрасте, но с вечно молодой душой — заметно изумляется, но ничего не говорит, даже не шутит про появление местной достопримечательности. Более того, тест и ему вручает. Дима скользит глазами по тексту и решает, что это одолеет. В конце концов, он и правда занимался сам. Не ради чего-то или внутренней галочки, а из простого стремления к знаниям, как бы смущающее ни было признание в этом.

На перемене ходят разговоры, активные и разнообразные. Дима успевает заскучать; он сидит себе спокойно, никого не трогает, но для одноклассников, видимо, вокруг него образуется черная аура. Как будто они его интересуют. Дима зевает, клацая зубами, и встает. Насторожившиеся ребята переглядываются: что-то будет?.. Но Волков, начисто их игнорируя, выходит из кабинета. Порадоваться им не удается, вещи оставлены на своем месте, а сам Дима как испаряется. И куда он намылился?..

Юноша шагает по коридору, убрав руки в карманы и не оглядываясь. Рыжий числится в параллельном классе, но не ходит совершенно. Собственных одноклассников Дима не помнит по именам, но это его не колышет. Зато пелена раздумий разрывается, стоит узнать силуэт у самого окна.

Волков смягчает широкий шаг и останавливается, тут же попадая в поле зрения человека; в воздухе тает легкое мерцание.

— О, здравствуй, — улыбается Артур Андреевич. — Нечасто тебя увидишь в основном крыле.

Фоновый шум школьного коридора оттеняет голоса. На перемене средние классы высыпают на площадки, соединявшие восточное и западное крыло, и тут устраивают подвижные игры. Началка глазеет на них со своей стороны, но мало кто из малышни решается влиться в развлечения старших. Шестиклассники притаскивают скакалку, начинается «Рыбак». Макеев оглядывается на детей не с нежностью, с какой смотрят молодые мамы, а с настороженным вниманием — готов подойти, чуть что. Он старается быть с ними внимателен.

— Прошли каникулы, — замечает Дима. — Вы работали?

— Да. Что поделаешь, учителя в любое время учителя. — Артур Андреевич хмыкает. — Зато придумал новый интерактив для уроков. Думаю, ребятам понравится. Они непоседы такие, что всегда готовы отвлечься от занятий, лишь бы попрыгать да посмеяться. У начальной школы выходные длиннее, чем у остальных…

Дима помнит. Он приходил к Макееву в будни, помогал по возможности, но в последние несколько дней учитель посоветовал ему самому выспаться и отдохнуть. К чему такие советы, если Дима в принципе ничем особым не занимается — непонятно. И все же они не виделись полнедели.

Глядя на учителя сейчас, юноша думает: «Интересно, в то время, когда мы не виделись, он…»

— А ты как каникулы провел?

— Ничего особенного. Спал. Читал. — Дима не убирает рук из карманов и стоит в привычной позе, разглядывает Артура Андреевича, а тот отчего-то разглядывает его, но взглядом не пересекается — хоть Волков и пытается его поймать. — Видите, учусь.

— Я удивлен, — честно признается учитель, посмеиваясь. — Остальные, небось, так вообще в шоке?

— Челюсти почти отвалились, — охотно делится Дима, тоже не сдержав смешок. — Я для них как призрак. В списках и рассказах есть, а на деле — нет.

Устроившие догонялки мальчишки лет десяти проносятся совсем близко — шустрые, как ветер, и сильные на такой скорости. Дима вовремя перехватывает Артура Андреевича за плечо и быстро привлекает в свою сторону, не давая детям его сбить. Учитель стукается очками о подбородок Димы, тихо сдавленно выдыхает. Хватка у Волкова крепкая, не вырвешься, и он вспоминает, что надо отпустить, лишь мгновением спустя.

Артур Андреевич, отвернувшись и поймав зачинщика игры за руку, с укором советует не бегать по коридорам — можно поскользнуться и больно удариться. Ребята, ожидавшие ругани, виновато переглядываются, но остаются довольны. Догонялки сменяются более мирными классиками, начертанными на полу воображением.

— Так, — произносит Дима, — я все же пришел на уроки. Вы довольны?

Учитель склоняет голову набок. Кажется, с начала осени он вообще не изменился — те же короткие светло-русые волосы, худое лицо, теряющее определенный возраст, и светлые внимательные глаза за стеклами очков. Даже костюм на нем, кажется, тот же самый. Сидит как вторая кожа.

Со стороны соседнего крыла шагает пестрая компания одноклассниц. Даже в условиях, когда необходимо выглядеть всегда одинаково, они умудряются смотреться по-разному: волосы в прическах, мелкие украшения, снимаемые перед завучами и надеваемые за их спинами. Волкову они все неинтересны.

Светлые губы Артура Андреевича складываются в ровную линию.

— А ты сделал это для того, чтобы я был доволен? — спрашивает он.

— Нет.

«Да».

Дима испытывает необъяснимое желание разбить себе лицо. Об стену. С разбега.

Артур Андреевич разводит руками. Он уже собирается что-то сказать, как беседу прерывают — подходит какая-то степенная дама в серой прямой юбке и заправленной рубашке: вроде как по-молодежному, а ее совсем не красит. Дима запоздало вспоминает, что это завуч, но ему как-то фиолетово, будь это хоть дорогая-любимая директриса Редька.

Пока они обсуждают свои преподавательские дела, Дима упрямо стоит рядом, мрачно зыркая на завуча, но ничего не говоря. Та зыркает в ответ со смесью недоумения и подозрения — не может вспомнить, что сие за особа. Вспоминает, веко подергивается, дама слегка угрожающим тоном произносит: