Эта книга адресована моим детям и следующим потомкам. Особенно тем потомкам, чьи родители по разным причинам не научили их жизни, в силу чего они "не имея возможности спросить дорогу, вынуждены выходить из тёмного леса по звёздам". Этой книгой я обращаюсь с каждым из вас напрямую, без забывчивых или лживых посредников.

Книга не является теоретическим исследованием. Она – сборник практических стратегий и тактик выживания в обществе1, соединяющий уже опубликованные материалы в единое целое.

С самого начала важно осознать: не существует социального кода, гарантирующего твоё выживание. Описанные в книге стратегии и тактики просто показали свою практическую эффективность во многих ситуациях. Некоторые из них конкурируют друг с другом, однако, для целей выживания это не недостаток, а достоинство. В этом и заключается их преимущество, именно поэтому они и эффективны. Задача в том, чтобы овладеть всеми их комбинациями и научиться подбирать их к разным ситуациям, как ключи к замкам.

Некоторые стратегии и тактики мне не известны, некоторые из них поняты мною ошибочно. Поэтому мои выводы нуждаются в постоянном критическом переосмыслении. Формулировать новые выводы следует путём написания отдельных книг с указанием автора для того, чтобы каждому последующему поколению доставалось больше материала для исследования. Кроме того, нельзя забывать, что циклическое изменение жизни рано или поздно может возродить устаревшие выводы. Поэтому каждое последующее поколение обязано, как минимум, передать накопленные знания своим потомкам.

Книга отвергает любую форму навязывания, возведения в догму и насилия над личностью. В этой связи она не диктует, а только направляет.

"Сила их сопротивления была подорвана их же теориями!"

Джон Рид

Почему всё начинается с мировоззрения? Потому что без него код не работает, также как компьютер не работает без программного обеспечения.

Твоё мировоззрение должно основываться на максимально точных знаниях об окружающем мире (насколько это возможно). Чем дальше эти знания находятся от реальности, тем больше он тратит ресурсов для выживания (если мы говорим о действительных, а не публично демонстрируемых представлениях).

К максимально точному мировоззрению в большей степени склонны люди, обладающие естественнонаучными знаниями и прикладными навыками, производными и развивающимися от этих знаний (например, физики, математики, химики, биологи, инженеры, люди различных прикладных ремёсел)2. Обрати внимание, не гарантировано им обладают, а именно склонны к нему, поскольку даже эти люди могут сорваться в пропасть заблуждений.

Научное мировоззрение основывается на практическом опыте, строгом расчёте и самой широкой свободе исследования, когда возникающие противоречия приветствуются, когда поиск заменяет догму, а доказательство – слепую веру и личную преданность. Нельзя зацикливаться только на знаниях, полученных опытным путём, поскольку всегда существует технический предел для их проведения. Нельзя также зацикливаться только на логическом рассуждении. Видимая безупречность логических рассуждений не является критерием истины. Сциентисты соединяют результаты опытов со своими логическими размышлениями и математическими расчётами. Опытные и теоретические методы в их жизни взаимосвязаны и дополняют друг друга. Разрыв между ними ведёт к искажениям знаний – сухая теория отрывается от реальности, а опыт без теории становится мозаичным хаосом.

Сциентизм3 – представление научного знания в качестве высшей культурной ценности и основы для формирования культуры, вытекающей из подлинной биологической природы человека.

Сциентизм не только обогащает знаниями, но и учит точности и строгости мышления. Для научного мировоззрения правильно мыслить ценнее, чем много знать.

Размышления об окружающем мире в отрыве от естественнонаучного знания с точки зрения сциентизма бесплодны и опасны. Научным является только такое знание, которое приводит к одному и тому же результату в одних и тех же опытах, а также позволяет делать точные предсказания о результатах будущих наблюдений. Например, знание химической формулы вещества позволяет создавать это вещество всякий раз при соблюдении технологии и наличии необходимых ресурсов.

Другие области знания, не относящиеся к естественным наукам (философия, психология, социология, экономика и т.д.), такими знаниями не обладают. Их представители4, порою, очень точно подмечают факты и отдельные закономерности, но не гарантируют конечного результата. Студенты в параллельных вселенных будут изучать одни и те же законы на занятиях по физике, но разные факты на занятиях по истории или философии. Поэтому сциентист вполне закономерно вырабатывает отношение к этим областям знания, как к факультативным.

Аналогичным образом он относится и к искусству, которое является игровой, образной интерпретацией действительности, серьёзно полагаться на которую нельзя. С развитием нейробиологии, генетики, биохимии и смежных с ними наук становится всё более очевидным, что поведение человека, как и всякого иного живого существа, подчинено основному инстинкту – инстинкту выживания с целью размножения5.

Для сциентиста искусство приемлемо в той дозировке, в пределах которой оно созвучно его мировоззрению и способствует закреплению условных рефлексов выживания. Или, как минимум, не вредит ему (развлекает, разгружает или выполняет иные формы обслуживания).

В большинстве же случаев, к сожалению, создаваемые искусством стандарты служат формированию условных рефлексов духовности6, которые не только во многом противоречат биологической природе человека с точки зрения науки, но и опасны с точки зрения выживания. Их носители7 продают технологии улучшения человеческой породы, которые построены на авторском вымысле и потому не работают.

Толстой Л.Н.:

"Взгляд на жизнь этих людей, моих сотоварищей по писанию, состоял в том, что жизнь вообще идёт, развиваясь, и что в этом развитии главное участие принимаем мы, люди мысли, а из людей мысли главное влияние имеем мы – художники, поэты. Наше призвание – учить людей. Для того же, чтобы не представился тот естественный вопрос самому себе: что я знаю и чему мне учить, – в теории было выяснено, что этого и не нужно знать, а что художник и поэт бессознательно учит".

Не имея способностей влиять на область знания, лицедеи эксплуатируют эмоциональную сферу, искусственно взвинчивая её значение и стоимость. Для них самих очевидно, что умение отбивать чечётку не сравнится с умением построить жилище или создать лекарство от болезни. Поэтому лицедеи создают свой искусственный мир, в котором чечётка ценится не меньше, а порой и дороже. Отношение сциентиста к искусству, как к факультативному явлению, заключается ещё и в том, чтобы не позволять таким "чечёточникам" влиять на своё мировоззрение и управлять своим поведением. При этом сциентист не подчёркивает исключительности или превосходства науки и неполноценности всех остальных сфер человеческой деятельности, поскольку это противоречило бы его мировоззрению. Исходя из указанного общего принципа созвучности и своего частного права личной избирательности он лишь спокойно отбирает для себя только то, что ему необходимо. Привязанность головного мозга к новым эмоциональным впечатлениям является одним из его фундаментальных свойств, в связи с чем сциентист оставляет за чужими мозгами свободу выбора способа её удовлетворения. Собственный же мозг он приучает к получению удовольствия от новых научных и прикладных знаний и опыта, рождающих натуральную красоту реального, а не виртуального мира.