Они зачастую появлялись возле места собственной смерти, но они могли заходить и в дома. И что они приходили зачастую, чтобы завершить незаконченное при жизни, — отомстить врагу, вернуть долги и очень, очень редко для того, чтобы дать совет живым.

Мать предупреждала Дагура, что лучший способ понять, что хочет такой мертвец, — спросить у него напрямую.

Были, по словам его давно покойной матери, и другие виды призраков — Скрёмты.

Проклятые, убитые в пути, самоубийцы — все те, над кем не провели погребальный обряд. Они не любили людей и к ним лучше не стоило бы приближаться. Но Берта говорила, что эти призраки были невидимы для живых людей, и что видеть их могли только звери или шаманы, взявшие у них глаза.

Где-то вдалеке протяжно и печально, с каким-то надрывом завыл волк. В кустах послышалось какое-то тихое шуршание, и вдруг всё стихло.

Лицо призрака было спокойным, умиротворённым и серьёзным. На волка он не обратил совершенно никакого внимания. В его глазах, горевших зелёным пламенем, как у кота или дракона, не было испуга от неожиданной встречи.

И это в свою очередь пугало больше всего.

Иккинг не делал попыток подойти к Дагуру, замершему и словно окаменевшему, или что-то сказать, подать какой-то сигнал или хоть что-то, что сказало бы, что это не плод воспаленного сознания.

Вроде бы он столько не пил, чтобы ему грезились погибшие давно мальчишки…

— Что тебе нужно, — хрипло спросил Дагур

— Я хочу понять тебя, — медленно ответил мальчик, не отводя глаз.

Дагур попытался взять себя в руки и перестать содрогаться от крупной дрожи — в конце-то концов вождь он или кто?! Что он так трясся-то, словно пятилетний мальчишка способен причинить ему вред?!

Но холодок от прикосновения к потустороннему всё равно прошёлся по спине.

И только когда мужчина заметил на шее ребёнка амулет, он с облегчением выдохнул — у Иккинга никогда не было это зелёного камешка, зато он заметил его у Магни.

В тот миг мужчина даже и не подумал о том, кто же отпустил ребёнка ночью в лес — слишком он был растерян.

А в этой зелёной тунике, словно доставшейся с плеча старшего брата (а может, и не «словно»), с этими растрёпанными волосами и усыпавшими лицо веснушками, склонив голову на бок, как часто делал Иккинг, мальчик был слишком похож.

Казалось, он специально старался как можно больше походить на Иккинга, но это же было полнейшей бессмыслицей! Зачем наследнику вождя стараться походить на брата-предателя?

Или он специально хотел напугать Дагура?

Или… он не обращал внимания на такие мелочи? Принимал брата таким, каким тот был, пусть и до его рождения?

Белая зависть уколола сердце молодого вождя, и он с неожиданным удивлением понял, что именно такого отношения Хедер к нему хотел.

Что же, он хотя бы определился с тем, что хотел, это уже большой шаг на пути к достижению поставленной цели.

— Что, не боишься меня, мальчишка? — чуть резко спросил Дагур, чтобы не выдавать собственный испуг и для того, чтобы не позволять повисшей паузе затягиваться слишком уж надолго.

— Нет, а должен? — чуть обозначил улыбку на своём лице мальчик.

А глаз не отвёл.

Дагуру стало неуютно под этим выжидательным и чуть любопытным взглядом — слишком он привык, что все его боятся, и таким сюрреалистичным ему казалось то, что этот ребёнок не понимал этого.

И хоть умом Дагур понимал, что сидит перед ним Магни, он всё равно продолжал упорно видеть только Иккинга.

— Должен! — слишком серьёзно кивнул мужчина. — Конечно, должен, я же безумный Берсерк.

— Это не так, — огорошил его Магни. — Ты совсем не страшный. Ты несчастный. И одинокий.

С первыми словами он легко и бесшумно спрыгнул и всё так же смотря Дагуру в глаза, подошел к нему, каждым своим словом отмеряя шаг.

Такие странные слова мальчика его ошарашили и задели намного сильнее, чем Берсерк сам от себя ожидал, — они попали в цель и оказались слишком точными.

Пятилетний мальчик сумел увидеть то, что не смог в себе признать он, взрослый мужчина.

И это пугало.

— Мда… Такого мне ещё никто не говорил, — выдавил из себя Дагур, смотря на медленно приближающегося к нему мальчика.

В глазах мальчика появились озорные искорки и это зрелище — слабо улыбающийся, видимый практически только силуэтом в свете полной луны ребёнок на фоне протяжно волчьей молитвы, — завораживало и казалось слишком не реалистичным, словно всё это — сон.

— А ещё ты настоящий, — раздалось за спиной.

Дагур всё-таки вскрикнул и едва подавил желание схватиться за сердце.

Потому что за его спиной оказался ещё один Иккинг.

Или Магни.

Ибо в ночном свете было невозможно различить, кто есть кто.

— Что? — слабо спросил Дагур, поглядывая то на одного ребёнка, то на другого.

— Ты не пытаешься казаться хорошим, ты действительно пытаешься быть хорошим, — пояснил второй. — По-своему, но стараешься.

— И ты не врешь, — добавил Магни.

— С чего ты это взял? — спросил мужчина, оценивая своё положение — он был окружен этими существами — не то детьми, не то призраками, не то порождениями его больной фантазии.

— Я чувствую, когда люди врут. Ты не врал ни разу, хотя в большинстве ситуаций мог, и не был бы осуждаем за это.

Дагур даже не понял, кто именно это сказал, он только поклялся себе больше никогда не пить, вести праведный образ жизни, не позволять своим воинам обижать слабых и обездоленных, привести свой образ к процветанию и все то, что можно было бы счесть добрыми делами.

Лишь бы странное видение оставило его, перестало мучить.

— Странно логичные и умные слова для ребёнка, — ответил он, лишь бы не молчать.

— Какой есть, — вновь чуть улыбнулся Магни.

— И не боишься ходить один по лесу? — нашёлся Дагур, просчитывая пути к отступлению.

Мужчине почему-то казалось, что ни секира, ни кинжалы тут совсем не помогут — что они могут сделать этим созданиям?!

Или всё-таки это люди?

Просто решили его разыграть?

Да нет, детей не пустили бы в лес ночью, не такая рассеянная у них мать.

— Нет, — ответил второй. — Драконов я не боюсь, а чужаков — эти самые драконы и сожрут.

— Заблудиться я не могу — тут всюду метки брата, которыми он тропы обозначал, — подхватил Магни.

Ну конечно, зачем им, странным маленьким чудовищам притворявшимся детьми (или всё-таки одним ребёнком?), бояться драконов — небось те сами боялись их, обходя стороной и облетая по широкой дуге.

И вдруг до Дагура дошло — в разговоре впервые был упомянут Иккинг, может, это его призрак притворялся своим младшим братом и так пытался ему что-то сказать?

Или это вообще какой-то бред?

— И ты их различаешь, метки эти? — ухватился он за, казалось, спасительную ниточку их разговора.

— Конечно, — ответил второй.

— Знаешь, при всех отрицательных качествах твоего брата, надо признать — когда надо, он умел быть тихой тенью, бесшумным и незаметным, — сказал на всякий случай Дагур и прикрыл глаза. — А ещё он был очень храбрым. Трус не стал бы осуждающе смотреть в глаза вышедшему из себя сумасшедшему подростку.

В конце концов, он не соврал ни в едином слове — он действительно так считал.

Когда он открыл глаза, услышал двоящийся задорный детский смех, казавшийся в ночном лесу совершенно неуместным, а потому пугающим.

А потом навалилась оглушающая тишина.

И не было ни одного свидетельства того, что он встретился сейчас с этими детьми (или всё-таки одним ребёнком и призраком?).

Лес молчал — только тихий шелест листьев, шепот ветра и далёкий, печальный волчий вой.

Комментарий к Глава 6

Если честно, то мне даже не много жаль Дагура, как над ним близнецы поиздевались - надо же до такого додуматься!

Магни и Мия:

https://vk.com/photo-147969315_456239074

Магни, притворившийся Иккингом:

https://vk.com/photo-147969315_456239078

Ночной лес:

https://vk.com/photo-147969315_456239086