Да и интересно было послушать местные легенды.

Ну, и записать их, естественно.

А о понимании языка — отдельный разговор…

Хеттир сделала прощальный подарок своей ученице — рассказала о древней и крайне сложной ментальной технике, благодаря которой Разумный мог говорить на языке своего собеседника, но понимал лишь те слова, которые были известны самому носителю языка.

Полукровка даже не удивилась, когда девочка без особого труда освоила эту технику, весьма и весьма упростив себе жизнь, как показало ближайшее будущее.

Ведь оказавшись в первом же поселении местных, находившемся на берегу Священного Озера, она столкнулась с весьма закономерным вопросом о том, кто она и зачем пришла к их мирному, по их собственным словам, народу.

Конечно, по мнению девочки, мирными назвать их было можно лишь с натяжкой, ведь постоянные конфликты с соседними племенами никак нельзя было назвать высшими проявлениями любви ко всему живому и осознания ценности любой жизни.

Конфликты же зачастую заканчивались бойней, в результате которой оставалось множество раненых, но доставались и «приятные моменты» — пленники, которых приносили в жертву могущественному Великому Дракону.

Эта традиция шла из глубин веков и обросла множеством легенд.

Например, главная легенда, являвшаяся так же верованием местных людей, была весьма занимательна.

Местные, причём много племён сразу, рассказывали, что на дне Священного Озера жил сверхгромадный Дракон, что в самом начале времён спустился с неба на землю и ударом хвоста заставил горы расступиться, вторым ударом хвоста — растаять вечные льды на пиках, окружавших появившуюся расщелину, и хлынуть их вниз, образуя то самое озеро. Третьим же ударом хвоста, говорили местные, наполнил он освободившиеся от вечных льдов горы зверьём, а озеро — рыбой.

С тех пор Великий Дракон стал жить на дне своего нового жилища, являясь людям раз в сто двадцать лет, и горе им, ежели не приносили они, сыновья огненного дракона, ему кровавых жертв.

Потому, страшась кары от своего божества, покровителя всех окрестных племён, люди расправлялись с пленниками и отправляли их, уложенных в окропленные кровью ритуальные лодки, в свободное плавание, сопровождая это хвалебными песнями Великому Дракону.

Говорили, что три поколения назад кто-то из шаманов видел, как из-под воды на несколько мгновений появилась громадная голова, проглотившая лодку с принесёнными в жертву людьми.

Так же ходили слухи, что поколение назад кто-то из южных племён покорился чужой вере и перестал чтить своего Покровителя, прекратив восхвалять его и убивать во славу имени его. И спустя несколько месяцев, на исходе зимы, поселение этого племени было сожжено дотла, а на прибрежных скалах были найдены громадные фиолетовые, похожие на чаши, чешуйки, которые шаманы, нашедшие эту великую ценность, с тех пор стали использовать в своих ритуалах.

Ещё говорили, что когда-то приходила с юга армия какого-то царя, прознавшего про живущего в Священном Озере дракона, и по его приказу попытались отловить чудовище, а потом и просто убить его, когда посланные на это дело корабли стали бесследно пропадать.

От глупцов остались лишь воспоминание, дурное имя и обгоревшие обломки кораблей.

С тех пор никто не брался проверять реальность их легенды, безоговорочно в неё веря и следуя всем, даже самым кровавым, традициям, что достались им от предков, которые точно знали намного больше, ведь с веками столько знаний, бесценных и уникальных, было безвозвратно утрачено…

Чем-то эта легенда напомнила Мирославе веру её народа в великого бога Ящера, что тоже жил на дне озера и был покровителем воды.

Множество селений поклонялись ему, ставя на капища идолы с ним, наравне с Макошью, Перуном и Даждьбогом.

Местные же считали всех драконов потомками того Великого Дракона, а потому относились к ним почтительно и настороженно, но ни намеренно, ни по незнанию даже не причиняли они крылатым вред.

И именно поэтому отнеслись они к Мирославе, пришедшей к ним с драконом, со снисхождением и даже с некоторой боязнью — не знали они чего стоило ожидать от девочки, сумевшей оседлать потомка их божества, и даже не наказанной за это.

Мирослава, с интересом записавшая всю легенду во всех её вариациях, и в деталях описавшая все обряды, ритуалы и поверья с ней связанные, без всякого смущения выведывала всё новые и новые моменты, пояснявшие, что не такими уж кровожадными были нравы этого народа по сравнению с остальными племенами, населявшими берега Священного Озера.

Впоследствии, много позже, девочка выяснила, не без помощи иных драконов, что в чём-то, и даже в очень многом, легенда была правдива — на дне Священного Озера действительно жил Дракон.

Вот только проверить теорию с его связью и непосредственной ролью в создании Озера не представлялось возможным, за неимением достаточного количества источников информации.

Вышеозначенный дракон оказался представителем крайне редкого, считавшегося большинством драконов вымершего вида — Фиолетовой Смертью.

Особенности этого вида вкупе с его поражающим сознание долголетием прекрасно объясняли все те факты, которые местные считали доказательством правдивости их веры.

Пообщаться с наверняка агрессивным драконом, судя по всему искренне поверившим в правдивость легенды про самого себя и возомнившего себя местным божеством, не очень то и хотелось, а потому девочка решила, что любопытство полезно, как и всё на свете, надо заметить, лишь в меру.

Записав помимо самой легенды в дневник и свои размышления по поводу степени её правдивости, Мирослава с интересом продолжила изучение культуры этого народа.

Ведь были и другие легенды, более мелкого масштаба, так сказать.

К примеру, считалось, что было нельзя непосвященным людям, а особенно женщинам, приближаться к священной скале-мысу, в которой, верили местные, многие века жили шаманы-отшельники, а уж тем более, нельзя было входить в пещеру, где проводились ритуалы.

Даже воины чужих царей, говорили, оборачивали копыта своих коней бархатом, лишь бы не побеспокоить шамана, лишь бы не навлечь на себя его гнев.

И множество подобной этой легенд витало в народе, но их правдивость девочка проверять так и не решилась.

Так же девочка решилась помочь заболевшим детям, которых местные знахари не знали, как исцелить. Раненым воинам Мирослава помогать отказалась принципиально, сказав, что не имела на это права, ведь она не могла выказывать своё расположение к какому-либо племени, ибо никто не знал, где ей придется оказаться в следующий раз.

Дети же, как сказала девочка, всегда неприкосновенны.

Применять во благое дело свой дар было приятно, да и тешило это её самолюбие, надо сказать. Ну, а про восторженные взгляды матерей исцелённых и говорить не стоило — безнадёжные и обреченные — они были истинным чудом.

Но надолго останавливаться было нельзя, Мирослава об этом помнила прекрасно.

А потому она и Венту, мирно наблюдавший за всеми её исследованиями, вновь отправились в путь.

***

Тринадцать чёрных силуэтов парили высоко над морем, под самыми облаками.

Крошечными щепками с такой высоты казались громадные по сравнению с людьми и даже с драккарами викингов корабли Охотников.

Их было пять.

Главный корабль шёл первым, на его парусах герб был нарисован крупнее и другим цветом.

Повинуясь приказу, три десятка драконов в одно мгновенье обрушились огненным дождем на ничего не подозревающих людей, отвлекая их внимание от скользнувших вниз силуэтов.

Фурии разделились — по три на каждый корабль, а Алор и Аран — на главный.

Алор своим «фурёнышам» давно показал, как правильно нужно отпирать драконьи клетки, но вся загвоздка была в том, что из драконов сделать это могут только Фурии, ибо только они одарены такой хорошей мелкой моторикой.

Ведь здесь нужны не крылья, хвосты или клыки.

И они научились.

В Старшем Гнезде этому их бы никто не стал учить.