Это были глаза Лидера.

И они выворачивали душу наизнанку, крича о том, что им известны все самые сокровенные тайны.

И потому, проснувшись с первыми лучами, девушка долго бездумно смотрела в стену, пытаясь прийти в себя.

Подобные видения у неё уже бывали, но в далёком детстве…

И они всегда сбывались.

Так что же сулил ей этот новый день?

Всё было как в тумане для Киры, пока она не осознала себя стоящей под сенью леса в окружении готового к патрулированию своего участка отряда, вместе с которым и приступила к исполнению своих, собственно, прямых обязанностей.

Хотя до конца в себя она пришла, только уловив краем глаза незнакомый силуэт.

Чужак.

Остальные его тоже заметили и не нашли ничего умнее, чем последовать за ним — он мог быть шпионом Охотников. Столкновения с этими беспринципными тварями им точно не нужны.

Только не сейчас.

Кто он такой?

Не был похож ни на кого из ранее виденных Кирой чужеземцев — движения плавные, бесшумные, незнакомец походил на воду — он словно перетекал с места на место. Высокий, жилистый, одетый не как Охотники — вместо обычной для них жилетки из драконьей кожи была кольчуга из какого-то чёрного металла. Вместо шлема — скрывающий в своей тени часть лица капюшон.

Как он сюда попал?

На корабле?

Надо будет послать ещё один отряд — прочесать побережье.

Вдруг странное узнавание пробило Киру — она замерла. Она где-то его уже видела. Давно. В детстве? Нет, она бы запомнила его имя, таких не забывают…

Во сне?

Точно! Во сне!

И Кира решилась.

Дав знак воинам, она выстрелила из специальной трубки дротиком — его игла была пропитана соком особого растения. Даже капелька, попавшая в кровь, заставляет человека потерять сознание, однако это совершенно безвредно для здоровья и разума жертвы.

Вот только чужак неведомым образом увернулся, на ходу доставая из ножен меч, всем своим видом говоря о том, что был готов сражаться.

Он оглядел её и отряд.

Очень необычная внешность — противоречивая. Движения опытного воина и молодое лицо, эта же юность и седые пряди на висках… Странная косичка у правого уха…

И глаза.

Они были в тени капюшона, но словно светились. Пронзительные, зелёные, нечеловеческие…

— Да кто вы вообще такие? — прошипел он на драконий манер и оскалился, демонстрируя слишком длинные для человека клыки.

Что это вообще за тварь?

А вопрос сбил с толку. Чужак не знал, куда он попал? Так ли он враждебен в этом случае? Или всё-таки он притворяется?

Кире захотелось задать тот же вопрос незнакомцу.

— Стоять, чужак! — крикнул кто-то из отряда, девушка не сумела разобрать кто именно.

— Стою.

Незнакомец только чуть ухмыльнулся, прикрыл глаза и принял более расслабленную позу, которая вовсе не обманула Киру — девушка прекрасно видела, что этот странный человек в любой момент готов кинуться в атаку.

— Сдавайся! Ты пойдёшь с нами и предстанешь перед Королевой — она решит твою судьбу.

Чужак застыл каменным изваянием самому себе, взгляд из-под прикрытых век стал отстранённым, словно он видел что-то недоступное Кире и остальным ребятам.

Потом незнакомец выпрямился, плавно убрал меч в ножны и поднял руки в примирительном жесте.

— Да пожалуйста…

***

За время его отсутствия Сангород совершенно не изменился. Казалось, что стоило ему оказаться на знакомых улочках, встретит он тех, с кем сумел сдружиться за недолгое своё пребывание в проклятом городе.

Но теперь не осталось в Радмире ни крупицы той былой восторженности, которой пылал он, впервые ощутив невиданную доселе свободу.

Сангород отобрал у него Мирославу.

Да, это было чисто её желанием — уйти на поиски учителя, но это не значило, что юноша не ощущал собственной вины за то, что привёл сестру в столь шумное, многолюдное место, хотя знал о её даре.

Сестрёнка запретила ему корить самого себя, но легче от этого было ненамного.

Да, детская наивность и восторженность исчезли.

Без следа.

Зима лицом к лицу с беспощадной стихией обнажила все людские пороки, делая все раньше ценное и важное бессмысленным и пустым.

Важной осталась лишь его идея отыскать Мирославу.

Это стало его целью и смыслом.

Нужно было жить дальше, но находиться среди порою слишком честных, но, как оказалось, — слишком лицемерных и лживых людей было поистине невыносимо.

Хотелось свободы…

Хотелось вольно дышать!

Его никто не держал, он никому не был совершенно ничем не обязан. Его родные остались где-то далеко и, наверняка, думать уж забыли о том, что были у них сын и дочь.

Горько было думать о таком, но боль эта была застарелой, неострой, почти забытой — его семьёй стали для Радмира лишь сестра, да Айша с её отцом. Учитель и его дочь стали дороги его сердцу после всего того, что им пришлось вместе пережить, однако он не тяготился их разлукой — раз так предначертано, то нет и смысла распыляться на то, чтобы изменить это.

Радмир решил начать жизнь сначала — увидеть мир и людей, что ценили бы собственную свободу.

И место, которое сумело бы даровать ему покой.

Положившись на собственную интуицию, юноша не заметил, как оказался на пристани, где всюду раздавались голоса иноземцев, слышались заморские говоры и смутно-знакомые песни.

Тяжелый лук, от которого в первое время немело плечо, и длинный кинжал на поясе наверняка придавали ему вид слегка устрашающий, и это было даже на руку юноше — не хотелось заводить бессмысленных знакомств. А к заведомо опасному человеку не многие решатся подойти.

Впрочем, один всё же решился.

Здоровенный бугай угрожающе двинулся в его сторону. Он был в странной одежде — у местных рубаха всегда была с алой вышивкой, да и с длинными волосами справлялись иначе, но никак не заплетали их в к косы, подобно женщинам.

Впрочем, усмехаться по этому поводу было крайне бессмысленно — мужчина был явно опасен, о чём прямо говорил боевой топор у него на поясе и почему-то знакомые символы на кожаных наплечниках. Люди с такими символами на парусах часто прибывали в его селение и выкупали продовольствие, щедро платя золотом.

Непонятный дракон, как их называла Мирослава, распахнул свои крылья и угрожающе оскалил пасть, явно готовясь броситься на своего противника.

Мужчина ловким для его весьма крупных габаритов движением сорвал с пояса свой топор и швырнул его в сторону Радмира.

Сердце предательски ухнуло в пятки.

Быстрее, чем он сам сумел опомниться, юноша уклонился с траектории полёта оружия (краем уха услышав, как то с глухим звуком воткнулось в стену какого-то строения) и в мгновение ока принял боевую стойку, готовый отражать атаку.

Но на лице неожиданного противника не было ни гнева, ни удивления, ни презрения.

Лишь добродушная усмешка.

Вдруг, вся угроза ушла из его образа, сменившись на это само добродушие и даже некоторую приветливость.

— Вижу, ты не трус, — невозмутимо заметил мужчина.

— Что тебе от меня нужно? — настороженно спросил Радмир, которому, признаться, всё же было страшно, но он не показал этого. — И кто ты?

— Меня зовут Риг Сверсон, и я хочу предложить тебе работу.

Радмир недоверчиво уставился на своего собеседника.

Какую ж работу могли предложить ему, совсем мальчишке ещё? Конечно, он слышал, что там, на севере, люди жили в гораздо более суровых условиях, и взрослели потому раньше.

Но те и воинами были поголовно.

— С чего ты решил, что я соглашусь?

— Ты выглядишь бойцом-одиночкой, что никак не может найти своё место. Я же хочу помочь тебе.

Ответ показался юноше достаточно искренним, да и не было у него причин не выслушать Рига до конца — ведь тот действительно желал лишь помочь — это, к своему немалому удивлению, Радмир ощущал ясно и чётко.

— И как же ты решил мне помочь?

— Мой Вождь набирает людей для своей армии. И платит щедро — обижен не будешь.

— Ты из варягов? Я предупреждаю сразу — я никогда не ступал даже на палубу корабля, а потому и как управляться с ним — не имею ни малейшего понятия.