Думать о том, как Дагур совладал с этим чудовищем, заключив с ним взаимовыгодный союз, не хотелось — хотя и вождь Берсерков внезапно прекратил свои победоносные походы на чужие земли, занявшись внутренними делами своего народа, только изредка давая от ворот поворот тем, кто был слишком непонятливым и жадным.

Впрочем, реальность оказалась не такой страшной, как она себе напридумывала.

Если не учитывать, конечно, то, всё же немалое, количество народа, ушедшее от Хеддоков к другим владениям Лохматых Хулиганов, среди которых потом началась грызня за власть, и они оказались подмяты неожиданно вернувшимся на арену забытым противником, Охотниками на Драконов, но на этот раз те и не возражали.

Когда изгнанники в составе почти семи сотен человек самого разного возраста прибыли на столичный остров племени Берсерков, они обнаружили там того, кто лишил их дома, но всё же милостиво позволил уйти.

Народ был удивлён, даже поражён тем, как легко держался Сморкала в разговоре с Покорителем Драконов, как счастлив был видеть живой его невесту, оказавшуюся весьма неожиданно (или нет?) вполне знакомой, живой и вроде даже здоровой Сатин.

Дагур тоже был счастлив, что теперь он не должен был скрывать своих намерений относительно Инги.

Та, заметив вполне дружеское общение своего теперь уже жениха и того, кто позволил этому стать возможным, решила просто последовать примеру Дагура, перестав заморачиваться и, наконец-то, понять, что же это за человек — старший брат её детей.

Её пасынок, получается.

И он оказался весьма интересной личностью, с теплотой отнёсшийся к мачехе и её народу, высказавший свою готовность помочь, но если те не будут предпринимать какие бы то ни было враждебные действия уже к его народу.

Дружить с драконами он не заставлял — ему было достаточно прочного нейтралитета.

А Дагур же высказался на тему того, что готов назвать Викара своим сыном, и наследником, принять его в род (для чего, собственно, требовалась только воля вождя и отца, а тут они ещё и были в одном лице), что решило сразу же множество проблем.

Вождь Берсерков, не заморачиваясь, отдал народу возлюбленной один из плодородных, но не освоенных островов с наказом построить там деревню и развить сельское хозяйство.

Таким образом жители Нового Олуха стали формально входить в племя Берсерков, в то же время оставаясь самостоятельными.

Во главе их встал Йоргенсон, чему никто и не удивился.

Его кандидатуру поддержали все.

Викар же (и его потомки в будущем) стали гарантом подчинения новоолуховцев Дагуру, ведь он всё ещё оставался наследником Лохматых Хулиганов, и против того, чтобы подчиняться в будущем именно ему, никто не возражал.

Как-то всё слишком хорошо складывалось.

Не сглазить бы.

А вот к тому, что у Дагура постоянно на острове присутствовала Фурия, пусть Ночной её назвать получалось едва ли, несколько напрягало, особенно в свете того, что к её хозяйке очень часто наведывались уже привычные всем Порождения Молнии и самой Смерти.

Вот к этому бывшие Лохматые Хулиганы привыкнуть так и не сумели.

Смириться и молчать — да.

Но не привыкнуть.

Будь это «простые» драконы вроде Жутких Жутей или Змеевиков, то куда бы ни шло, но Фурии…

И только вечно жизнерадостные Мия и Магни в компании более взрослого, не столько внешне, сколько внутренне, Руни, не отходившие почти ни на шаг от порождений Бездны, и совершенно их не боявшиеся, показывали — всё хорошо.

Всё было так, как и должно было быть.

***

Она с удивлением смотрела на странных существ, похожих на пернатых драконов, или же на просто до крайности непонятных птиц — ни их названия, ни привычек она не помнила.

«Бойся забыть так же, как многие боятся помнить!»

Она больше не боялась.

Видеть лица странных людей с непонятно-фиолетового цвета глазами и чисто-чёрными волосами было странно, и столь же странно было слышать их речь, замечать их полные недоумения и какого-то неожиданного удивления взгляды, было до крайности странно.

Что в ней такого?

Выглядела она так же, как и всегда — очень схоже с этими людьми, и даже внешне была мало отличима.

Неужели их так смущала её сила, струившаяся через неё мощными горными потоками энергия, бурлившая, но послушная своей хозяйке, словно преданный и умный пёс.

Впрочем, одно она уяснила для себя достаточно давно — здесь ей не причинят вреда, ведь, в отличие от её снов-Видений, всё, абсолютно всё происходящее здесь было лишь порождением её собственного разума.

Её памяти.

Может, всё это, или что-то подобное, и происходило с её душой, с её предыдущей инкарнацией, но теперь всё это было не более, чем миром, смоделированным её сознанием.

Воистину, мир внутри неё.

Это было странно и жутковато, но со временем пришло осознание — никто и ничто не способно было её здесь убить.

Совершенно.

Как только она сумела понять это для себя — перестала бояться, а на место былого страха пришла неожиданная спокойная, какая-то сытая уверенность в собственных силах.

Вера в свои способности.

И интерес, конечно, — куда без него?

Вот и теперь выверты собственного сознания, последствия нелёгкого бытия Видящей, она воспринимала с исследовательским любопытством и лёгким недоумением — это что такое?

Находиться в мире странных, похожих на неё внешне людей; в мире, где солнце, тускловатое и какое-то красное, называли почему-то Исой, где она не видела ни единого коня или быка, но зато не раз взглядом тут или там выхватывала различных размеров птиц и каких-то ящеров, но при том не находила ни единого из ставших привычными дракона, было несколько странно.

Какие только миры она не повидала в подобных своих странствиях — достаточно только Алую Пустыню вспомнить, когда она увидела свою предыдущую инкарнацию впервые.

А то измерение стеклянных троп?

Сатин ей рассказывала об увиденных ею Храмах, хотя и она встречала на пути своём Пирамиды, это никогда не было чем-то столь масштабным, как то, что видела Страж.

Впрочем, разные Храмы она видела, и разным Богам обращённые.

В разных мирах.

И только в этом — в странном мире, где её почему-то видели, замечали Разумные, большинство которых, не меньше трети, по крайней мере, были хотя бы слабыми Одарёнными — люди и не совсем люди верили в Небесных Странников, почему-то называя её необычным, непривычным, но почему-то словно знакомым именем.

Авен.

Как странно…

Впрочем — не столь важно это, особенно в свете того, что местные Мастера тех самых Храмов называли её, почему-то не Видящей, а Странницей.

Пока ещё не Небесной, но — перспективы…

О своей природе она хорошо знала — спасибо громадным массивам литературы, которые ей довелось в своё время изучить, да и познания её Души и предыдущих воплощений явно не были лишними.

Да, в перспективе — не самая слабая Небесная Странница.

Тем и способности Видящей той силы, что ей принадлежали, объяснялись — далеко не юная Душа Одарённой оказалась в мире с подходящим для дальнейшего её развития, плодородным, так сказать, энергетическим фоном и дало это прекрасные результаты.

Так что же за мир виделся ей в снах уже достаточно продолжительное время?

Мир, по меркам которого ей исполнилось только двенадцать лет…

Двенадцать…

Священное число всех Одарённых…

Может быть, всё дело в этом?

Впрочем, её вопросы ещё долго будут оставаться без разгадок, ведь, кроме неё самой, никто не мог ответить, почему Душа, ставшая полноценной Странницей, решила продолжить свой Путь.

Предпочла жизнь вечности.

***

За минувшие со дня уничтожения Олуха три года произошло немало событий, в том числе и для молодой семьи Стражей, за которыми, словно мудрая старшая сестра, присматривала Мирослава — чтобы не натворили чего нехорошего.

По глупости, конечно же.

Случайно, естественно.

В общем — не скучно было жить им.

Мия и Магни теперь часто летали к матери, но жили со старшим братом — было принято единогласное решение не нарушать процесс учёбы близнецов, ведь они были, по словам Арана, очень и очень способными, осталось только дать им знания и вбить на уровень рефлексов умения как этими способностями пользоваться.