— Она меня рассматривала всё это время. Что-то заподозрила. Теперь на тебя переключилась.

Беспокойство и неуверенность Алора оказались для Арана интригующей неожиданностью.

— Ну что там?!

Знакомые с детства голубые, словно два осколка неба, глаза, так похожие на те, которыми смотрела на него Мия, в очередной раз что-нибудь самым наглым образом выпрашивая, стремились, казалось, прожечь в нём дыру, столь напряженным был взгляд.

Соломенного цвета волосы, не заплетённые в косу, какими они были всегда на его памяти, были сейчас распущены и развевались на ветру, дувшем с моря.

И лицо.

Повзрослевшее, полностью лишившееся детской пухлощёкости, хищно заострившееся, но всё равно такое знакомое.

И когда-то родное.

Сердце пропустило удар.

Только две татуировки Воительницы были незнакомы — но и они прекрасно сочетались с образом независимой и гордой убийцы драконов.

Что она здесь делала?!

— Аран?

— Иккинг?!

Восклик ментальный и вербальный совпали, и парень на мгновение впал в ступор.

***

Айша, значительно повзрослевшая за прошедшие годы, но всё такая же гибкая и ловкая, сидела у костра, грея замерзшие в холоде ночи руки, готовя незамысловатый ужин.

Верный её Таир с тихим фырканьем и довольным чавканьем уплетал свежую, уже не выгоревшую на безжалостном местном солнце молодую траву.

Конь, как и она сама, был уже не молод — шестнадцать лет для жеребца возраст более, чем солидный, тем более, что столько же лет её старшему сыну — именно за его рождение ей подарили тогда ещё совсем жеребёнка, которого она воспитала.

Таир, да и Айша сама, все ещё не давали спуску молодым.

Амир уже год как перестал патрулировать Степи, говоря, что не пристало деду смущать своей сноровкой юного внука.

Айша, успевшая дважды выйти замуж и дважды ставшая вдовой, вообще к жизни относилась философски, прекрасно зная, что за совершенное им зло человек обязательно когда-нибудь да заплатит, а за добро всем им воздастся.

Женщина с теплотой вспоминала всех своих учеников, начиная с того же Радмира и заканчивая её собственными сыновьями.

Интересно, как там те мальчишки?

В разницу в год двое мальчишек, в одно и то же время, попадали под её крыло, и, казалось Айше, они как-то, да связаны между собой.

Айва, подруга-дракон первого мальчишки часто со временем залетать стала, особенно после того, как перебралась вместе со своими друзьями из Чёрных Гор в горы, что примыкали к Диким Степям, и даже конкретно к владениям её народа на севере.

Коли по пути, то чего не заглянуть?

Так, по всей видимости, думала Айва.

А Айша была и не против — странная компания в лице дракона её не смущала, неведомо откуда взявшаяся способность говорить с воплощением их предков — тоже.

Её вообще было тяжело смутить.

Слишком много чудесного и ужасного видела женщина на пути своём.

Кстати, Айва вроде говорила о том, что не так давно встречалась с тем своим другом, которого когда-то племена Дикой Степи приняли за своего Пророка из легенд.

Может, и так.

По крайней мере, впечатление парень, судя по всему, производил весьма и весьма внушительное — по крайней мере, как поняла Айша, добиться к его годам того, что он сумел достичь практически без посторонней помощи, было невозможно даже для тех, кто пытался сделать это всю свою далеко не короткую жизнь.

Женщина порадовалась, что у мальчишки, коим так и остался в её сознании тот самый Аран, все получалось как надо.

Что потерявшийся птенец вырос и встал на крыло.

Нашёл себя.

Не для того ли стоило жить — помогать заблудшим людям с чистыми душами и стеречь свою святыню от тех, чью душу спасать было уже слишком поздно.

Интересно, а Радмир нашёл сестру?

О похождениях некой провидицы по западным землям вести долетели даже до Диких Степей и местных племён, вместе с ушлым торговцами, привозившими помимо своих порою очень даже диковинных товаров кое-что поинтереснее — сплетни.

Может, и нашёл.

Хорошо бы…

Сами Кабур Не’та Тал никак не поменялись за минувший десяток лет, хоть он и оставил отпечаток на каждом из них — нельзя было иначе.

Пусть наглые и воинственные, лишённые всякой жалости и чести захватчики с Востока пытались поставить на колени Стражей Чёрных Гор, но тут уж Айва не бросила свою, надо полагать, подругу, послав своих крылатых воинов помочь народу Айши устоять.

И они отстояли свои земли, свои традиции.

И свои жизни.

Кочевники с востока благоразумно отступили и отправились покорять другие народы, обходя по широкой дуге и Чёрные Горы, за которые столь яростно бились Кабур Не’та Тал, и сам этот народ, понимая, что те полягут, но чужакам свою святыню не отдадут.

Правильно понимают.

Как жаль, что с каждым днём становилось всё тревожнее.

Словно в преддверии грозы.

***

Айва обеспокоенно подняла голову, вглядываясь в горизонт.

Что-то надвигалось.

Наученная годами бытия Королевой тому, что случайностей не бывало в принципе, что были только закономерности, она старалась быть внимательной ко всему, запоминая все мелочи и незначительные с виду события.

И вот теперь она знала — это ощущение кипящей под кожей силы не было нормой.

Эта эйфория от осознания собственного могущества по сравнению с остальными, по сравнению с Неодарёнными, совершенно точно не была нормальной.

И это было страшно.

— Спаси нас, Птенчик. Кроме тебя — некому…

***

Инга, расчёсывая свои волосы, каждый раз теперь поджимала губы — у неё появились первые седые пряди, которые, белоснежные и жесткие, даже в её светлой косе были заметны.

И не возраст брал своё.

Горе.

Именно горе так сломило стойкую и сильную женщину, заставив её стать ранимой и словно беззащитной.

Но слабостей своих она больше не показывала.

С самого дня смерти своего отца, когда её супруг специально заставил её вместе с сыном отправиться на родину Инги и смотреть на то, как он хладнокровно убивал Вульфа на глазах у всего его племени, перед всей его семьей.

Инга не плакала тогда.

Нет, она стояла спокойно, прямая и гордая, только сильнее сжимала плёчо своего сына, шепча ему подождать.

Совсем немного.

Уже потом, в своей каюте, по пути назад, на трижды проклятый ею Олух, она плакала, расчесывая сыну его белобрысые, от неё и её семьи ему доставшиеся, непослушные вихры.

Натерпелась.

Налакалась.

И она нанесёт своему мучителю самый страшный удар.

Отомстит за причиненную боль.

Женщина смеялась, всем своим естеством чувствуя близость освобождения своего от бремени бытия женой Стоика, в равной степени ненавистного и обожаемого на Варварском Архипелаге.

Скоро всё закончится.

Это говорили ей все её чувства.

Это говорил ей и Викар.

Своему сыну Инга верила — она давно заметила, что дети её обладали неведомой силой, невероятными, какими-то колдовскими способностями.

Дар Богов или их проклятье?

А какая разница?

Для неё дети, её дети, оставались всем.

И она пойдёт на них на всё.

До конца.

***

— Вот оно как…

Глаза Астрид были распахнуты так, что по привычке Аран стал считывать ее поверхностные мысли, все возникавшие в ее светлой голове образы и ассоциации.

А их было много.

Конечно, кто бы мог подумать, что спустя столько лет, она его все равно узнает.

Совесть мучила?

Или его окровавленное, ещё совсем юное, но по-взрослому заострившееся, исхудавшее лицо с разбитыми губами, опухшими от пролитых слез, но уже сухими глазами, как-то неестественное бледное, почти серое, ей снилось в кошмарах?

Так она сама виновата.

Кто бы мог подумать, что из всех людей этого проклятого Варварского Архипелага потерпит крушение возле Кальдеры Кей корабль, которым командовала именно Астрид.

Эта девушка была его слабостью.

Главным напоминанием о его ошибке, его оплошности, невнимательность, приведшие к его личной, маленькой катастрофе.