Викару было всё равно, что это было конкретно — отец делал маму несчастной, и этого было мальчику достаточно, чтобы постоянно быть настороже и никогда не показывать Вождю своей слабости.

Мама теперь часто плакала, а мальчик утешал её, безмолвно сидя рядом с ней и держа за руки.

Ненависть к отцу росла в сердце мальчика.

За страдания мамы.

За пропажу брата и сестры.

За смерть самого старшего брата.

Но он продолжал пользоваться своим не так давно приобретённым умением держать лицо и не показывать истинных своих чувств.

За те три года, что прошли со дня Битвы, мама, немного поседевшая и уже не сверкавшая небесной голубизной своих глаз, которые теперь походили на пепел, по-настоящему счастлива была лишь однажды — когда для подписания какого-то договора прибыл на Олух вождь соседнего племени, которого все называли Дагур, со своей чем-то похожей на его маму Советницей.

Советница эта, по авторитетному мнению мальчика, была оплотом спокойствия на всём острове, она словно излучала какую-то добрую, светлую силу, надежду и мир.

Именно после разговора с ней мама улыбалась и даже смеялась!

Хорошая тётя, добрая.

А Дагура мальчик видел уже достаточно много раз, он был частым гостем на Олухе, не было ни одного лета, чтобы он не почтил своим визитом отца Викара.

Иногда мама куда-то уходила с Дагуром, она помногу говорила с ним о чём-то, тоже улыбалась, но как-то горько, с затаённой болью.

Этот человек тоже был хорошим.

Он тоже был вождём, как и отец, но относился к Викару с добротой и снисходительностью, подробно и очень интересно отвечая на все вопросы мальчика, никогда от него не отмахиваясь, объясняя это занятостью, как это часто делал отец.

Маме рядом с ним было спокойно, и это — главное.

***

Охотники на Драконов, некогда организация клана Гримборнов, тоже кем-то разбитых и потерявших своего бессменного лидера, а заодно и его брата, и теперь влачившие жалкое существование, за гроши выполнявшие свою совсем не лёгкую работу, вновь вернулись ни с чем — все караваны, совершившие успешные рейды, просто исчезли.

Ловцы под предводительством лидера одного из кланов, издавна занимавшихся охотой на драконов, Эрета, сына Эрета тоже радовали мало — они, конечно, были более искусными в своём деле, но потеряли в битве свой форт и всех некогда пойманных на продаже драконов.

Впрочем, без Драго и его вожака восстановить Армию Драконов было просто невозможно — даже собранные все в одном месте, они были строптивы и агрессивны, совершенно не желали кому бы то ни было подчиняться.

В чём-то Гризельда их понимала, но положение дел, сложившееся на данный момент, бесило её неимоверно.

Бесила собственная беспомощность.

А человека, нанятого Рагнаром, всё не было.

Впрочем, к этой затее своего товарища женщина относилась крайне скептически — зачем ей ещё один охотник, если стаю не подчинить без вожака?

Один хорошо обученный дракон стоил целого боевого отряда, не самая большая стая — целой армии, а Армия Драконов…

Она была ключом к победе.

Которой теперь не видать, ведь все известные вожаки были мертвы или вне зоны досягаемости, да и их могущественный Повелитель погиб — некому было приструнить крылатых тварей.

Некому было вести их вперёд.

То ли упрямство и злость, то ли отчаяние и полное отсутствие путей для отступления не позволяли ей сдаться.

И Гризельда продолжала упрямо сжимать губы и идти вперед, исступленно тренироваться, до истощения и ломоты во всём теле, практически до потери сознания.

Хотя, помимо Ловцов и Охотников, появились ещё и славные воины ордена Ингерманов. Если найти с ними общий язык, сделать их своими союзниками, а в идеале — подчинёнными, то с этим состоянием дел уже можно будет работать.

Пытаться воплотить в жизнь план Повелителя.

Женщина вздохнула.

Об Ингерманах было известно крайне мало, и, по некоторым причинам, они скорее всего в штыки воспримут предложение о союзе — уж больно тщательно Повелитель потрепал некогда родной остров клана, и если бы не тот проклятый Чёрный Всадник Фурии, то вовсе уничтожил бы всё поселение, вместе со всеми его жителями.

В назидание другим племенам, отказавшимся присоединиться к Драго Блудвисту.

Как они, верные последователи своего Повелителя, могли объяснить смерти таких же убийц драконов? Как они заставят прислушаться к себе?

Ответа не было.

Неприятно было осознавать, что единственной надеждой на благополучный конец этой истории был тот самый знакомый Рагнара. Если немножко отойти от реальности, если только хоть на миг представить, что даже за по-настоящему грабительскую, громадную сумму, но он был действительно способен помочь…

Как этого человека охарактеризовал её товарищ?

Убийца Фурий.

Исчерпывающее прозвище.

Кроме этого неизвестного, но явно легендарного Охотника люди только с одного острова носили то же гордое и, не стоило скрывать, грозное звание.

Люди с всё того же Олуха, будь он проклят!

И если Покоритель Драконов сумел подчинить себе Порождение Молнии и самой Смерти, то Охотник просто убьет его «милого питомца», который и был виновником того, что они потеряли Армию Драконов.

Но это было неприемлемо, на самом деле.

Фурия охраняла стаю…

Фурия была её вожаком! Ведь именно она убила предыдущего Короля. Следовательно… Если суметь подчинить себе Фурию, то можно будет одним действием решить сразу множество проблем!

И вернуть себе Драконью Армию, и лишить Врага этой силы.

Именно Врага — не противника.

Убийца её повелителя был достоин уважения, и она восхищалась им. И ненавидела, как никого другого на этом свете.

И она отомстит.

Обязательно.

А пока надо было организовывать всю их Армаду, чтобы они не сидели без дела. Не теряли сноровку, не запивали скуку алкоголем и просто не разлагали оттачиваемую долгими годами дисциплину.

Наверное, ей стоило оставить только часть их флота охранять остров, а остальную часть отправить на рейды к Большой Земле. Вон, те же Берсерки постоянно захватывали для себя новые территории, покоряли новые народы, разграбляли монастыри и деревни.

Чем они хуже?

Или лучше?

Вопрос Берсерков не давал покоя Гризельде, на самом деле уже очень давно. Уж очень досадной казалась ей её ошибка юности. Она не жалела, что потратила двадцать лет своей жизни на служение Повелителю — при нём она сумела добиться большего, чем сумела бы достичь в любом племени, ведь Драго в первую очередь ценил ум и исполнительность, а не пол или силу.

Повелитель дал ей шанс, когда остальные отказались от неё, вышвырнули прочь, отрёкшись.

Она была перед ним в долгу, этим и объяснялась её преданность.

И только долг держал её здесь, на промокшем насквозь острове, обдуваемом всеми ветрами, который она смела искренне и нежно возненавидеть. Как ненавидеть можно только что-то бесконечно родное.

А так она бы с превеликим удовольствием давно бы ушла со своей частью Армады к кому-то, кто оценил бы по достоинству её талант полководца. Всё к тем же Берсеркам — одному из тех немногих народов, что не брезговали наёмными солдатами и смотрели в первую очередь на ум и способности воина.

Наверное, это просто была зависть.

Чисто женская зависть.

Ведь у Дагура и его племени наступил настоящий расцвет — народ его был силён как никогда, и все они были единым механизмом, беспрекословно подчинявшимся только одному человеку — собственному Повелителю.

Да и, поговаривали, ведьма завелась в окружении Дагура. А это тоже не есть хорошо.

Однако несколько лет назад Повелитель совершил неисправимую ошибку — позволил своим слугам развести самодеятельность, итогом которой стала атака, на сердце Берсерков — и родной, и, стало быть, столичный остров.

Ничем хорошим это для глупцов не закончилось, но отношения были безвозвратно испорчены.

И, опять-таки — Берсерки были союзниками Олуховцев, и после того грандиозного провала к ним соваться с предложением завоевать мир вместе не стоило — себе дороже.