Восьмое воспоминание заканчивается на самом интересном. Примерно на третьем круге вокруг стола, когда бессмертные меня практически окружили и поймали, раздается требовательный стук в дверь. Натан и Тедди на несколько секунд теряют бдительность, совещаясь, как лучше поступить. Я же времени не трачу, иду в разгромленную комнату и беру подсвечник. Потом такой же твёрдой и лишенной каких бы то ни было тревог поступью подхожу к двери и настежь её распахиваю, пряча крест за спиной.

— Вообще-то тут есть звонок, — сообщаю я Тамашу, который в недоумении застыл у входа, держа за шкирку какого-то бедолагу. Видимо, тот требовался для приглашения. В подтверждение своих слов я даже пару раз нажимаю на кнопку, давая мгновенный мастер-класс. Вместо стандартного «бзбз» на весь дом звучит «Ария Тореадора». Я снова начинаю громко хохотать, чем вызываю ещё больший разрыв шаблона. Бедолага выпадает из разжавшейся бессмертной руки и в панике убегает.

— Ну что же мы стоим, как не родные, проходите, пожалуйста! — милостиво говорю я.

====== Исчадие (2) ======

Лёжа в темноте, я ругаюсь сквозь зубы. Это же надо, а! Угораздило же! Как я посмотрю в глаза Натану? А Тедди? И Тамашу, как там у Тамаша с глазами?.. Последнее мне особенно важно, воспоминание заканчивается на самом серьезном моменте. За моими словами следует абсолютный провал в памяти. Что случилось потом?.. Где все герои этой истории? Почему я в теддином гробу?.. Вопросов намного больше, чем ответов, и это крайне действует мне на нервы.

— Замолкла, — констатировал сверху Аугусто.

— Готовит ответный удар, — неумолимо поясняет хриплый голос. — Закат ещё не скоро, и тварь это чувствует. Погоди, если успеем привести её до ночи и подготовимся, ты увидишь эту безжалостную фурию во всей красе.

— Давай просто откроем, пусть сгорит, — предлагает тенор.

Я начала немного волноваться: а вдруг я все-таки уже не совсем человек?.. Моё состояние для меня загадка. Если вампиры чувствуют себя после перерождения именно так, как я сейчас, мне их очень жаль.

— Нет, Аугусто, — певец инфернальной сексуальности неумолим. — Мы должны дождаться остальных. Потом мы, возможно, выпустим эти сатанинские отродья из их гробов и устроим тебе показательное уничтожение. А то так и помрешь теоретиком.

Язык меня не слушался и заранее заготовленная речь про идиотизм и излишнюю жестокость пропала зря.

— А как же чувственное наслаждение? — с надеждой спросили сверху.

— Не знаю, способна ли она охватить всех нас, — ответил ему хриплый голос, — но я уверен, что попробует.

— Тогда давай довезём, — согласился Аугусто. — Ужас, как любопытно.

Я засыпаю в этой тряске и темноте, потому что моё тело решило, что я и так слишком сильно перетрудилась после пробуждения. Мне снится Тамаш в коридоре с красивым ковром, под огромной золотой люстрой, который смотрит на меня своими ледяными глазами и говорит этим особенным голосом, не терпящим неподчинения: «Подойди ко мне». Погром на заднем плане только усиливает впечатление.

С трудом прихожу в себя уже от непонятного скрипа. Слегка подсматриваю одним глазом, второй всё ещё плохо слушается. Люди, я вас так ненавижу, уж очень невежливо вы обращаетесь с умирающей женщиной. Гроб бесцеремонно открыт, но вокруг довольно темно. В тусклом свете, идущем непонятно откуда, изящно поблескивают драгоценные камни на внутренней стороне крышки.

Потом на умирающую, то есть меня, что-то кидают, и я чувствую отвратительный запах чеснока. Не то чтобы я ненавидела чеснок, но для меня сейчас все сильные запахи ужасны. Кто-нибудь, выключите мой нос!

— Есть легенда, что вампиры с трудом просыпаются днём, если дать им понюхать чеснок, — поясняет кому-то хриплый голос, ставший почти родным. — Если они уже спят, то для того, чтобы их разбудить, нужно очень постараться. К тому же, на ней чеснок, что усыпит её ещё глубже. Вот смотри: мы разговариваем, хлопаем её по ноге, — меня подёргали за штанину, — можем даже перенести — и она не проснётся.

— Она же стонала, стучала и взывала там, в гробу, — в юном голосе слышны сомнения.

— А, это она во сне. Наверное, у этих бессмертных гарпий какие-нибудь особенно ужасные сны. Или ужин был слишком плотным.

Я, милок, могла бы многое тебе рассказать про дневные пробуждения вампиров. Если с Натаном я проделывала это единожды, то Теодор страдал от моей скуки практически всю первую неделю. Хотя в итоге именно он сбил мне весь график. При мысли о Тедди мне немного взгрустнулось. Где он, что с ним?..

— Шелк? Натуральный? Дай-ка зажигалку! Глянь, парень, это, похоже, шелк и бархат. Вот это шкатулка, полная чудес, да ещё для такой невзрачной твари! Давай её отсюда достанем, не хотелось бы портить обивку.

Я мысленно записала все эпитеты в виртуальный черный блокнотик.

Меня, действительно, подхватили в четыре руки и переложили на что-то твёрдое и холодное. И мокрое.

— Ты полил стол святой водой? — с сомнением спросил эксперт в области вампирологии.

— Да, конечно, — ответил Аугусто. — Только что.

— Она не дымится, — пояснил профессионал. — Ты уверен, что не перепутал канистры?

— Ээээ… нет. Гери, как я могу их различить, они же одинаковые?.. Антон выставил их в ряд вместе с питьевой водой.

При упоминании знакомого имени я распахнула глаза, в твердом намерении встать, извиниться и сделать ноги. Если фокус с глазами у меня более менее получился, то остальная часть замыслов явно провалилась. Похоже, мои похитители этого не заметили и я поспешила опять притвориться спящей, подглядывая из-под ресниц. Пожалуй, надо основательно обдумать свои перспективы, а не действовать впопыхах. К тому же, на активные физические маневры я сейчас совершенно не способна. Некоторая часть моего организма начала навязчиво слать мне чувство голода. Да ла-а-адно! Только этого мне не хватало! Кого из этих милых людей попросить покормить меня с ложки?

— Ничего страшного, — подумав, решил Гери. — Здесь чеснок, у выхода крест. До заката ещё почти пять часов.

Он фамильярно похлопал меня по плечу:

— Сторожи её, парень, а я, пожалуй, пойду вздремну.

— Сторожить? Здесь? В одиночестве?! Возле неё?? — Аугусто явно запаниковал. Сейчас как встану, как введу в соблазн. Только сначала найду свои руки и ноги.

— Ну, можешь снаружи. Только не отходи далеко: вдруг она проснётся чуть раньше заката?

— И что я смогу сделать? — удивленно поинтересовался Аугусто. — Попасться в её сладострастные сети?

— Ну, покричи мне, — недовольно ответил Гери. — Или там покажи крест. Короче, я жду сигнала. Собираемся здесь ближе к девяти вечера.

Он развернулся и вышел, на миг впустив к нам больше света — видимо, за дверью было помещение с окном. Дождавшись, когда мое лицо будет вне поля зрения свеженазначенного стража, я смогла внимательнее оглядеться и рассмотреть собственного похитителя.

Аугусто я узнала сразу же. Это был тот самый тонкий юноша, которого в своём странном состоянии я обозвала Кудряшкой, именно он сторожил наш дом возле катафалка. Значит, Гери, скорее всего — это постоянно курящий дядька с неопрятным хвостом. Всё встало на свои места: мы видели не помощников Тамаша, а охотников. Причем знакомых с уже известной нам троицей: вряд ли во всей Румынии наберется два представителя такой экзотической профессии по имени Антон, да еще и заведующих канистрами со святой водой.

Аугусто явно нервничал, прохаживаясь вокруг моего стола, и был вооружен чем-то, похожим на осиновый кол. В темноте особенно деталей не разглядишь. После очередной попытки обойти меня дозором, он заинтересовался игрой бликов на крышке гроба, и, забыв об осторожности при обращении с таким мерзким суккубом, как я, повернулся ко мне спиной и подошел к Теддиной собственности. Даже подсветил себе телефоном для удобства.

— Сапфиры?.. — в удивлении спросил он самого себя, пытаясь поковырять узор пальцем. — Бриллианты?..

— Он тебе голову открутит, если хоть что-нибудь оттуда пропадёт, — уверила я парня. Тот вскрикнул, вскочил и выбежал из комнаты. Мва-ха-ха. А ведь я ещё не начала тебя соблазнять!