— Они не пригласят сюда кого-нибудь… не того?

— Ерунда. Во-первых, они западут только на Победителя Миров, во-вторых, я начну ругаться.

Он зевнул и выключил планшет, по которому шла какая-то подозрительная передача, больше похожая на кулинарный поединок.

— Ну-с, чем займемся? Давай узнаем друг друга получше?

Предложение показалось подозрительным, поэтому я решила срочно переводить тему в нужное русло:

— Ты прости, что я тебя так рано подняла, но мне хотелось бы знать, чем всё закончилось. Что с остальными?

Тедди встал, аккуратно расправил подушку, на которой лежал, и захлопнул крышку:

— Пойдём в гостиную, крошка. Поспать, я чувствую, мне больше не удастся.

Выглядел Тедди неплохо. В смысле, целым. Я слегка поежилась, вспоминая, как рассыпался Уильям у меня на глазах.

— Тебя не задело водой?

— Меня – нет.

Он пропустил меня вперёд, а потом сам прошел в холл и полез в шкафчик, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мини-баром. Мы сели.

— Не томи, рассказывай, — попросила я. — Тамаша.. не того?..

— Жив наш соколик, — с сочувствием ответил Тедди, наливая мне вина и ставя передо мной бокал. — Жив, и, судя по всему, очень зол. Натан приказал мне беречь тебя, как зеницу ока. Наделил полномочиями, так сказать.

Я содрогнулась и, признаться, запаниковала.

— Да не бойся, Джи, – беспечно ответил Тедди. — Его никто сюда не пригласит. Ну, поживешь у меня, проблем-то.

— Сколько я у тебя поживу?.. — я повесила нос.

— Да сколько хочешь. Можешь — вечность. Только из дома не выходи.

— Обнадёживает. А почему? Солнышко на улице, вряд ли он выберется на променад.

— Думаешь, Тамашу так трудно найти себе живого помощника?

Я обдумала перспективы и вспомнила молодчиков Натана. Уж если тот умудрялся следить за мной 24 часа в сутки…

— Как себя чувствует Уильям?

— Понятия не имею. Заперся в гостевой комнате, — Тедди кивнул головой в сторону одной из дверей. — Я видел, вас нехило облили.

— Не томи, Теодор, — взмолилась я. — Расскажи, что произошло, когда я э-э-э… покинула зал.

— Да я сам еле унес ноги сразу после тебя, — пожал плечами вампир. — Ещё и Анис тащил, в полуобморочном состоянии. Ей досталось и водой, и серебряной пулей. Вскользь, правда. Натан показал мне выход за одним из гобеленов. Сам он не пошел.

— Значит, Анис спаслась, — расстроилась я. Жаль, очень жаль.

Тедди печально вздохнул:

— Анис, конечно, взбалмошна и эгоистична, но ты и её должна понять: двести лет для женщины в её положении — тяжёлый срок.

— В каком её, — возмутилась я. — Она же не сталь варит. Пусть крестиком научится вышивать. Или там вязать теплые носки Натану. Полосатые.

— Ты заметила, что среди знакомых тебе бессмертных совсем немного женщин?

— Да откуда мне знать, много ли их, — я надулась на его нежелание поддержать меня в нелюбви к Анис. — Может, у вас мужской кружок по интересам. Элитно-сексистский.

— Мало кто из женщин может выдержать столетия нашего… образа жизни. Ночь, скука, каждый раз одно и то же.

— Ты не сильно скучаешь, судя по гостям, — всё ещё обиженно буркнула я.

— Да брось, — махнул рукой он. — Примем ванну со свечами и лепестками роз?

— Нет, извини.

— Ну ты хорошенько подумай.

— Нет.

— Ты уверена?

— Тедди, скоро я совершу акт самоубийства, выйдя на улицу, — твёрдо сказала я. — И Натан поселится у тебя, потому что ты лишишь его замка. Анис тоже притащится, учти.

Вампир задумался, видимо, прикидывая риски:

— Окей. Тогда партию в шахматы?..

Вечером, когда солнце зашло, заявился Натан с моими чемоданами. Тедди пошел в комнату Уильяма и почти насильно вытащил монаха в наш тесный круг. Тот сел в дальний угол, раскрыв на коленях маленькую засаленную книжку. Сыпаться он перестал, но был бледен и местами сер, как будто вымазался в золе.

— Натан, что произошло? Чем всё закончилось? Все целы?

Натан отрицательно покачал головой:

— Тамаш сильно обгорел, восстанавливается, поди, в одной из своих берлог. Анис отлеживается в гробу с нервным срывом.

Я запер все двери и окна в замке. Ума не приложу, откуда они узнали, как пробраться в наш дом. Судя по всему, они попали внутрь через заднюю дверь кухни. Ещё хуже понимаю, как они нашли зал без помощи: я сам-то в юности, помню, иногда блуждал в темноте. Очень целеустремленные господа… и дама. Тамаш в ярости и обещает воздать должное Юлии, ибо кто, как не она, помогла этим самоубийцам выйти к нам. Мне, честно говоря, тоже неуютно — а вдруг они будут слоняться там днем, когда я сплю. Утешает только то, что единственный потайной ход в склеп сломала Джи, и теперь туда можно попасть только через узкое окно, которое находится слишком высоко над землёй. Они в него не пролезут. Люк в полу я надёжно завалил тяжелым.

— Можешь не благодарить, — буркнула я. — Обращайся, если что.

— А Вадома? — Уильям оторвался от своей книжки и внимательно посмотрел на Натана. Тот спокойно выдержал его взгляд.

— Вадоме, боюсь, не повезло, — ровным голосом ответил он. — Попала прямиком под осиновый кол.

После этой новости на некоторое время воцарилось молчание.

— Что, сама попала? — удивился Уильям. — Не похоже на неё. Осторожная женщина, никогда не идет на риск.

— Видимо, запнулась обо что-нибудь, — глядя мимо монаха, предположил Натан, пожимая плечами. — Суета, беготня, кресты, осиновые колья. Кто угодно случайно может оступиться. Несчастный случай. Очень внезапный и очень несчастный.

— Упокой, Боже, — францисканец глянул вверх и перекрестился. Ровно по пути следования его руки кожа почернела и как будто слегка обуглилась, запахло паленой шерстью.

— Уильям! — Натан и Тедди отшатнулись от него, как будто собеседник внезапно вспыхнул. — Ты опять за свое?!

— Прости, Натан. Профдеформация.

Тедди достал из-за пазухи мятый листочек, другой рукой задумчиво похлопал себя по карманам, и, наконец, извлек зажигалку. Бросил документ в красивую медную пепельницу на столе. Мы молча смотрели, как сгорает моё завещание.

— Ну что, — нарушил тишину Уильям, когда бумага полностью догорела. — Какие планы на… дальнейшую жизнь?

— Следить за самочувствием Джулии, — мрачно уведомил его Натан. — Как будто у меня есть другой выход.

— Есть. Натан, не мучайся, справь себе липовый паспорт в какой отсталой стране, — посоветовал ему Тедди. — И Джи перепишет всё на тебя.

— Ага, сплю и вижу, — мгновенно отреагировала я. — Чтобы в следующий же момент отправиться на небеса.

Какое-то время мы с То-то сверлили друг друга пристальными, почти ненавидящими взглядами.

— Да ты оптимистка. Дитя моё, — подал голос наш богослов в рясе. Есть подозрения, что он имел в виду мою посмертную участь.

— В мире есть много диких уголков, — продолжал белобрысый умник, — где можно оправдать не только факт рождения, но и любую биографию, правда, без прежних изысков.

Натан поменялся в лице: видимо, предать забвению родословную для него было так же страшно, как потерять дом.

— Чтобы потомственный граф Ле Сан, чьи предки…

— Ну какой ты Ле Сан, То-то? — спокойно перебил его Уильям. — Ты же вылитая бабка, урожденная Коэн, прости за прямоту. Пэры тоже есть, вон нос какой благородный, но характер — чисто бабушка Мириам. Стойкая была женщина, упокой Господь её душу. Всегда знала, чего хочет.

— Вы видели его бабушку? — удивилась я.

— На закате её дней, Натан уже стал одним из нас. Этот характер, эта сила воли. Строила всех так, что стёкла дрожали. Обожала своего единственного внука, остальные-то девками были. И я старался не спорить с ней по текстам Торы – она загоняла меня под шкаф одними цитатами по памяти, я потом неделю отдышаться не мог. Бытие пришлось выучить наизусть со всеми возможными толкованиями.

— Это всё, безусловно, увлекательно, — перебила я его, сжав виски руками. — Но меня, не сочтите за дерзость, немного волнуют планы Тамаша в отношении моей персоны. Как мне теперь быть?..