— Господин проректор, как я сообщила — мы спасли девочку. Но все остальное, не касающееся тех ушей, что снуют сейчас по двору, я оглашать не собираюсь.

— Я буду ждать ваших объяснений. Вместе с ректором. Сегодня вечером, — приказал он.

Спустя мгновение, каким-то внутренним чутьем, я поняла, что страшного мужчины уже нет.

— Ну что ж, лучше сразу, — тихо проговорила госпожа Вирджиния сама себе. — Он ушел, Аиша. Страшный серый волк ушел. И нам пора, пошли, покажу твой новый дом.

Сказать, что все увиденное было в новинку — ничего не сказать! Едва мы подошли ко вторым воротам, ключница приложила руку к стене: один из камней тускло засветился, а она сказала:

— Наша Академия находится практически в центре Загорья. В целях защиты окружена двумя стенами, первую ты уже видела. Через нее разве что драконы перелетят, и ни приступом, ни осадой взять невозможно. Вторые ворота — магические, — она остановилась, а я во все глаза смотрела, как дверцы открываются сами. — И открыть их может только тот, у кого стоит печать нашей Академии, — это, что получается, госпожа тоже наделена магией и она не запечатана?!

Мы вошли внутрь арки, прошли совсем немного и вышли на большую мощеную площадку, посреди которой стояла большая, каменная постройка…

— Добро пожаловать в Академию Искусств, — услышала я довольный голос госпожи Вирджинии. Но даже посмотреть на нее не смогла, уставившись во все глаза на огромные окна, блестевшие от солнечных лучей, серые каменные фигуры людей, что стояли на самой крыше и флюгера, в виде странных фигур. У нас в селении был всего один такой, в виде петуха, и то на крыше дома старосты.

— Пойдем, Аиша, посмотришь на главное здание изнутри, — госпожа ключница потянула меня за руку. — О нем я расскажу позже, как и о тех постройках, что за ним, сразу после небольшого сада, — о чем говорила женщина, понимала слабо: меня одурманивали окружающие запахи, которых не понимала. Щипали глаза от яркости нового окружения — белые блестящие лестницы и стены, ковры и ткани, цветы в высоких горшках. Картинки с людьми в смешных позах и чудной одежде…

— Аиша, чему это ты улыбаешься? — строгий голос госпожи вторгся в мои мысли.

— К-картинкам, — для достоверности я ткнула пальцем в ту, что разглядывала: на ней изображался мужчина, в очень странной позе: прикрывающий одной рукой лицо, а другой словно отталкивал спутницу. Неужели женщина была настолько страшна? Судить не бралась — к нам она стояла спиной…

— О, — только и раздалось сбоку. — Не думала, что обратишь внимание на картины, — тут она перешла на шепот: — Это наш проректор, во время своего выступления. Его необычайный взлет и неожиданное падение. Тогда, он был совершенно другим человеком, — она еще раз взглянула на картину и продолжила: — Пошли, время не терпит лени.

Все-таки место странное, но интересное. На нашем пути даже встретилось несколько «студентов», как назвала их госпожа Вирджиния. А по мне ряженые. И если на девочек еще можно было смотреть и думать «а срам-то едва прикрыт», то глядя на расхаживающих мальчиков, у которых…срам да и только! От этих я вообще отворачивалась. У них, что нормальной одежды вообще нет?! У девчонок сплошные короткие юбки, от цвета которых рябит в глазах, а мальчики вообще словно обтянуты просто кожей…

И потому, время, что мы добирались до наших комнат, я провела, разглядывая дорогое серое платье госпожи. Интересно, у меня будет такое же?

— Вот мы и пришли, Аиша, — остановившись, проговорила она. — Это твоя комната, моя следующая, — мне указали на соседнюю дверь. — А теперь отпирай дверь, и я тебе все покажу, — едва в мою ладонь попал оловянный ключ, вскрикнула, и тут же услышала:

— Так вещь привязывается к хозяину. Никогда не потеряется и в руки дастся только тебе, — пояснила она то, что ключ впитал в себя мою кровь.

— Хорошо, — то, что никто не сможет проникнуть в мою комнату — радовало.

Открыв дверь, оказалась в небольшой, но светлой комнате. Хоромы. Моя личная кровать. Мой личный стол и стул. Мой личный шкаф и какой-то ящик с углублением. Все мое. Я подошла ближе к окну и отдернула занавесь — зеленый фруктовый сад. Снова оглядев комнату, подошла к госпоже Вирджинии и, не сдержавшись, обняла:

— Спасибо. Большое спасибо.

— Ну-ну, деточка, нечего сырость разводить! Вот, — она подошла к шкафу и открыла дверцы. — Здесь найдешь все необходимо из одежды. Все новое, домовые постарались, едва я им весточку отправила. Сама справишься?

— Научусь, — уверенно кивнула, продолжая внимать пояснениям женщины.

— Отлично. Купальня с туалетом — через одну дверь после моей, — она немного покрутилась, потерла виски и пробормотала: — Так, ты осваивайся, искупайся и переодевайся. Я зайду скоро за тобой, будем осваивать новую работу и знакомиться с ректором. Благо, Единый, он сегодня вернулся в Академию, — госпожа уже собиралась выйти из комнаты, как остановилась и, развернувшись ко мне, добавила: — И чуть не забыла, услышишь Шатуна, не бойся, он хоть и вредный, но в целом безобидный призрак, — и, подмигнув мне, вышла.

— Ёжки-поварёшки, целый призрак! — только и смогла я выговорить, опустившись на мягкую кровать. Попрыгала на ней. Потом еще попрыгала. И снова. А затем раскинула руки и упала навзничь — это же, Единый, целая комната! И вся моя! Видели бы меня сейчас тятя с Изой, а еще лучше мама…

Итак. Шкаф — в нем целых три платья, два бежевых и одно зеленое, длинные. Исподнее. Банные вещи и белье для постели. Подхватив полотенца, мыло и заперев дверь, направилась в купальню. Отсчитала третью дверь и толкнула. Купальня оказалась такой же странной, как и все, что я видела до того. Узкая длинная комната, вся белая и блестящая. У них тут много белого, да. В конце прозрачная кабина, напоминающая наше отхожее место, только дырки посередине там не было. А вот торчащий в стене штырь с дуршлагом, напоминал поникший подсолнух. Чуть ниже два колесика — красное и синее. Странно.

Еще здесь был стул с дыркой. Белый стул с большой дыркой. Над стулом висел бак, а к нему крепилась цепочка. Еще были полки, как пустые, видимо для одежки, так и с какими-то разноцветными склянками.

Сгрузив одежду, проверив закрытость двери, я с затаенным страхом, чего уж лукавить, зашла в прозрачную будку. Это ж надо такое чудо придумать. Поглядела на опущенный и тоскливый дуршлаг, и решила покрутить винтики. Видимо, одно мое присутствие не помогает воде литься. Ну, я и покрутила…

Надеюсь, что мой визг не был слышен всей Академии, а хотя бы только половине. А еще лучше четверти, совсем мечта, если бы меня никто не слышал. Но голос у меня знатный, визг тоже.

Но визжала я не долго — от силы пару-тройку минут, пока поняла, что красный — горячо, а синий — жуть, как холодно. Случайно крутанув сразу оба винтика, я получила очень теплую и приятную воду из подсолнуха. Намылившись мылом, наскоро помылась и поняла, пора бы найти отхожее место. Взглянув с подозрением на белый стул, подумалось — а вдруг…?

В общем, воду спускать мне понравилось. Иза бы точно обзавидовалась мне. Ни в какое сравнение с деревянными кабинками в наших избах.

Почувствовав себя чистой, с сомнением взглянула на сложенное белье — одевать грязное не хотелось совершенно, а захватить чистое не додумалась. Но ведь госпожа говорила, что наши комнаты находятся далеко от остальных, значит, если я выйду отсюда просто в полотенце, то вряд ли попадусь кому-нибудь на глаза. Идея, прямо скажем, так себе. Но мне всего лишь надо пройти две двери и заскочить в третью.

Осторожно выглянув, убедилась, что коридор пуст, а значит можно двигать. Подхватив вещи, аккуратно затворила дверь, сделала ровно три шага к заветной комнате, как почувствовала холодное дуновение за спиной, а затем и свистящий шепот:

— Не с твоим-то счастьем, — кто-то дыхнул мне прямо в затылок.

— Ась? — я испуганно развернулась и тоже шепотом спросила. — Кто тут? — и спиной к стеночке привалилась.